Дорога домой занимает от силы двадцать минут, но Нино засыпает, стоит только машине тронуться. Может, она в силу возраста и не понимает всего происходящего, но ей это и не нужно. С неё и без того достаточно переживаний. Нинуська не просыпается, даже когда мы останавливаемся. Водителю Серго приходится тащить её на себе. А она у нас девица немаленькая. Дома тихо-тихо. У Катерины выходной. Я укладываю Нинуську спать, купаюсь, а потом долго-долго брожу из комнаты в комнату, в заведомо обречённой попытке взглянуть на свой дом глазами Горозии. Понравится ли ему здесь? Или он захочет, чтобы мы переехали к нему? Или нам вообще нужно будет уехать? Ничего ведь не понятно! Кроме того, что он, наконец, мой. Серго сам это сказал. Может, не совсем такими словами, но всё же… На этот раз я ничего не придумала. Какой бесконечный день! И телефон звонит всё время. Незнакомые номера – явно журналисты, следом Стас и мать. Матери я отвечаю. И с маниакальной внимательностью выслушиваю всё, что она говорит, точней визжит мне в ухо. Мне в её крике с трудом удаётся расслышать негромкий стук в дверь. – Извини, мама, я тебе не помощник. Обратись лучше к адвокату. Или друзьям отца. Отбиваю вызов, хотя мать и не думает останавливаться. Проклятья льются рекой. Но уже давно на меня не действуют. Гораздо больше меня волнует другое. Я открываю дверь. Сердце знакомо сбивается с ритма. Горозия у меня на пороге! Да не один, а с чемоданом. Ну разве это не прекрасное зрелище? – Привет, – шепчу я, впуская его в квартиру. – Как дела? – С каждой минутой всё лучше. – Он бросает чемодан посреди коридора и сгребает меня в объятья. – Устал? – Есть немного. – Хочешь есть? – Есть? – Серго отстраняется и моргает, будто я вдруг заговорила на незнакомом ему языке. – Угу. Я могу что-нибудь приготовить, пока ты примешь душ. В моих словах ничего такого. Я предлагаю ему совершенно банальные вещи, вся ценность которых заключается лишь в том, что раньше они нам… ему… были недоступны. – Я очень хочу есть. И очень хочу в душ, – хрипло замечает Серго. Его глаза блестят, и мне кажется, что всё, происходящее нынче, не только для меня одной слишком. Горозия тоже очень взволнован, но по привычке не даёт своим эмоциям хода. – Отлично. Твое полотенце – бежевое. Бритва и зубная щётка на полочке. Представляешь, Нино спросила, будешь ли ты с нами жить. А я ведь не знала даже, что ей ответить. – До сих пор мне не доверяешь? – Нет! Просто… ничего не знаю о твоих планах. – Ах да, их-то нам не мешает обсудить. Боюсь, мечты о домике у моря придётся отложить. До окончания слияния нас никто не отпустит. Это условие, на которое мне пришлось пойти. – Серго отступает, снимает пиджак и стаскивает через голову джемпер. – От меня они, конечно, может, и рады бы были избавиться, но я чётко дал понять, что без жены никуда не уеду… – Без жены, значит? – уточняю я, закусив губы, которые против воли начинают растягиваться в идиотскую, абсолютно блаженную улыбку. – Ну да. – Серго безошибочно находит дверь в ванну. Оборачивается через плечо. – Что скажешь? – Хм… Я уже привыкла к мысли о праздной жизни в домике на берегу моря. – Я не об этом! – хмурит брови Горозия. – А о чём? – О том, что нам бы не мешало пожениться. – Ах, так значит это – предложение? – уже едва ли не в голос смеюсь я. – Ты такой романтик, Серго! Кто бы мог подумать… – Считаешь, что я неромантичен? – Абсолютно. Но я не в претензии. – Мой голос сочится нежностью, нежность прорастает внутри… – Абсолютно, значит? Хм… Ну что ж… Видно, пришло время доказать тебе обратное. ЭПИЛОГ Евгения Как и всегда, приближение мужа я ощущаю задолго до того, как он появляется в поле моего зрения. По тому, как воздух меняет свой состав. По своеобразным наполняющим его вибрациям. По вдруг наступившему ощущению тесноты, которое возникает, потому что появляясь, Горозия заполняет собой каждый миллиметр пространства. По тому, как в своих креслах начинают ёрзать взрослые мужики, ощущая приближение доминирующего самца, власть которого никому из них не по силам оспорить. Не знаю, смогу ли я хоть когда-нибудь перестать так остро на него реагировать. Да и не очень-то я того на самом деле хочу. Мне, наоборот, нравится, что всё у нас так остро, буквально на грани, кожей наружу, нервами… Но в то же время так незыблемо и как будто бы предопределено на долгие-долгие годы. Крепче вжимаюсь ладонями в трибуну и продолжаю отчёт, скользя взглядом от одного чиновника к другому, ни на ком особенно не задерживаясь и не испытывая абсолютно никакого интереса к тому, какое впечатление на них произвожу. Я и так знаю, что мы с Серго проделали огромную работу, которая мало кому кроме нас по силам. На сегодняшнем брифинге должен был выступать именно Горозия, но наши планы резко изменились, когда его вызвали в администрацию президента. – … также прошу отметить, что мы провели более детальный анализ и изменили соответствующую учётную политику для достижения более актуального и надёжного представления информации. В частности выделили брокерскую дебиторскую задолженность из денежных средств и их эквивалентов… – тут я на секунду сбиваюсь, наконец чётко уловив то самое… На автомате продолжаю речь, а сама веду головой чуть вбок. И натыкаюсь-таки на изучающий взгляд мужа, что скромненько опустился на свободное кресло в самом углу. Безмолвно задаю терзающий меня вопрос: ну что? А он не спешит с ответом. Смотрит как-то так… изучающе, что ли. Будто прямо сейчас решает, не сглупил ли, женившись на мне. Я провокационно вздёргиваю бровь. Он ослабляет узел на галстуке, снимает тот через голову и прячет в карман. Ах так? Я тоже умею играть в эти игры. Подаюсь чуть вперёд и веду языком по губам, которые якобы пересохли. Мой муженёк сощуривается. Я утыкаюсь в разложенные перед собой бумажки, чтобы скрыть довольную улыбку. Не то чтобы у меня это получилось… В конце концов я сворачиваю свою речь, хотя до этого и планировала остановиться ещё на нескольких моментах. Меня снедает нетерпение. Так что вы уж как-нибудь тут без нас, ребята… Мы и так сделали больше, чем обещали. Сгребаю документы в папку, прощаюсь и уступаю трибуну следующему докладчику. Горозия тоже встаёт. Из зала несколько выходов. Я иду к тому, что правей, Серго – к тому, что расположен к нему поближе. Встречаемся в коридоре, если эти помпезные хоромы можно так назвать. – Привет! Я ждала тебя раньше. – Привстаю на цыпочки и, наплевав на чужие взгляды и камеры, что здесь понатыканы, пожалуй, всюду, жарко целую мужа. А тот не был бы собой, если бы не взял от этого поцелуя по максимуму. – Ну хватит, – смеюсь я. – По-моему, мы уже достаточно шокировали местную публику. – Ничего, этим старым снобам не помешает встряхнуться. – Серго обводит взглядом немногочисленных зевак. Уж я не знаю, понимают ли они, чувствуют ли, с какой брезгливостью Горозия на них смотрит. Беру мужа за руку. – Кстати, ты была хороша. – Вот как? – тихонько смеюсь. – Наверное, поэтому ты решил меня совратить прямо на глазах премьера и всех его замов? – А ты, никак, жалуешься? – Если только на то, что ты не завершил начатое. – Прямо на глазах премьера и всех его замов?! – притворно шокировано округляет глаза Серго. – И на этой бесстыднице я женился? – сокрушается он, а я ещё громче смеюсь. И хоть мы не поговорили о главном, сейчас это как будто неважно. Ну что такого, право, если наше с ним освобождение отложится на какой-то продолжительный срок, как мы этого боимся? Наверное, даже глупо было ожидать, что спецов нашего с Серго уровня так просто отпустят. Не стоило верить. Но мне это понять гораздо проще, чем моему мужу. Тот до сих пор меряет людей по себе. Ему трудно осознать, что данное слово может ничего не значить. Нас пообещали отпустить после слияния, но с тех пор уже прошло почти два месяца и – ничего… Накидываю пальто. На мне лёгкие туфли, и хоть машина припаркована совсем рядом, ноги в них успевают порядком озябнуть. Жаль, что я не оделась потеплей. На улице такая красота! Снег кружит в жёлтых пятнах фонарей, оседает на непокрытую голову. Город, убранный к новогодним праздникам, выглядит как Рождественская открытка. Может, и лучше, что мы останемся? Вряд ли такое увидишь в маленькой деревушке у моря, где мы хотели бы жить. Скидываю туфли, поджимаю под себя ноги, чтобы быстрее согрелись. Машина трогается с места. Серго молчит, нахмурив брови, смотрит в окно. У него теперь модная стрижка и в приглушённом уличном свете, который то проникает в салон, то вновь исчезает пульсацией, он кажется совсем молодым… и напряжённым. – Серго… – М-м-м? – Всё оказалось бесполезным, да? Наши заявления об отставке никто не собирался подписывать? – А если так? – Горозия поворачивается ко мне, берёт за руку и проводит большим пальцем по обручальному кольцу, которым мы с ним венчались в небольшой живописной церквушке, затерянной в горах Кахетии. Наша грузинская свадьба стала самым большим и едва ли не самым важным событием в моей жизни. Серго сам занимался её организацией. И я, признаться, совсем не была готова к тому, что это всё будет так… величественно и красиво. Трогательно до легкого жжения в груди. Так правдиво и так по-настоящему. Когда каждое слово произнесённых вслух клятв выжигалось на сердце и наполнялось тем самым смыслом… – А если так – чёрт с ними! Ну какая разница, где мы будем жить? Главное, что вместе. – Серго хмурится. Подносит мою руку к губам. Целует… и смотрит так, будто в душу метит. – Не вышло – и ладно. Мы попытались. А там, глядишь, через пару лет сменится власть, и мы уже не будем так нужны… – Поражаюсь я тебе, Евгения Александровна. Я не очень понимаю, куда клонит мой муж, поэтому делано-беспечно уточняю: – В каком это смысле? – Вот ты вроде знаешь меня, так? Говоришь даже, что любишь… – изгибает бровь, словно это утверждение в самом деле нуждается в подтверждении. – Очень люблю, – шепчу я в ответ то, что мне никогда не надоест повторять. Ведь я даже спустя несколько месяцев, прошедших со дня нашей свадьбы, не могу поверить и не могу привыкнуть, что имею на это полное право. В то, что он действительно мой. Навсегда, по собственному желанию. Это Серго предложил венчаться. – Любишь и до сих пор думаешь, что я хоть кому-то позволил бы меня обмануть? – Хочешь сказать, что мы свободны? – затаив дыхание, уточняю я. – Вот именно. А ещё хочу кое-кого выпороть, – криво ухмыляется Горозия. – Ладно, – тут же соглашаюсь я. – А за что? – Нет, ну надо же выяснить! – За то, что, оказывается, ты во мне сомневалась. – Никогда! – Нет уж, признайся. Было дело. – Я не в тебе сомневалась. А в них! Так что, мы правда свободны? – Как ветер. Не боишься заскучать? – Серго закрывает глаза и вольготно откидывается на спинку дивана. – Вряд ли мне придётся. – Вот как? – Угу. Активами, которыми ты обзавёлся за время отсидки, нужно управлять, не находишь?