– Запомни! Ни на какую больную область горячее не клади. Врача зови! Хорошо, что мы успели. А если бы нет? Очутилась бы ты сегодня в уютном месте, люди там приветливые, пахнет хорошо. И одели бы тебя, и причесали, и макияж сделали. Просто бутончик получился бы. Тата захихикала. – Наркоз определенно на мой мозг подействовал. Я спросила у хирурга: «Что это за место?» Он как гаркнет: «Морг! Неделю теперь у нас будешь лежать! Тихо. Молча». Я взмолилась: – Отпустите меня домой, я куплю таблетки, лечиться буду аккуратно. Игорь Анатольевич вдруг поинтересовался: – А что у нас дома хорошего? – Собаки, – говорю, – коты. Им есть хочется, псам гулять надо. И тут он как сказал – нет! Тебе его выражение сообщать не стану. Лампуша, пожалуйста, съезди ко мне домой, ключи у тебя есть, покорми стаю. Жуть как нервничаю. Лена, как назло, уехала в отпуск! – Спокойно выздоравливай, – сказала я, – прямо сейчас полечу к тебе. Собаки-коты меня прекрасно знают, мы с Максом останемся у тебя жить, пока из больницы тебя не выпишут. За Кисой и Мусей с Фирой присмотрит Роза Леопольдовна. Все хорошо будет, я давно хотела провести недельку на свежем воздухе. И ключи твои на месте, ты их мне на всякий случай пару лет назад оставила, когда отдыхать улетела, и назад взять забыла. Тебе суп сварить? – Лампуша, ничего не надо, да и некогда тебе будет, – пробормотала Светина, – хлопот с животными много. Макс жуткий шкодник. Я кашлянула. – Тата, Вульф любит пошутить, устраивает розыгрыши, но он умный человек, понимает, где, когда, с кем веселиться можно, он не станет… – Одного кота зовут Макс, – напомнила Тата, – я не про Вульфа говорю. – Точно! – воскликнула я. – А второго… э… Прасковья Ивановна! – Пульхерия, – поправила Светина. – Прости, – смутилась я, – я к тебе домой месяца два не заглядывала. Забыла имя кота. Когда я вернула трубку в держатель, Энтин рассмеялся. – Славная пара! Макс и Пульхерия Ивановна. Они счастливы в замужестве? – Пульхерия – кот, – улыбнулась я. – Неужели? – удивился Константин Львович. – Тогда уж Пульхерий. Хотя не уверен, что сие имя имеет мужской вариант. – Наташа подобрала котят на помойке, – объяснила я, – выпила в дороге кофе, подрулила к мусорным бачкам, чтобы выбросить пустой стакан, и обнаружила парочку голодных кошачьих детей. С чего она решила, что это кот и кошка? Понятия не имею. Найденыши получили имена Макс и Пульхерия Ивановна. Тата пишет сценарии для телесериалов, у нее на столе лежала рукопись, где главных героев так именовали. Несколько дней Светина так их и звала, потом приехал ветеринар, и выяснилось, что оба – коты. Макс остался при своем имени, а второго Наташа стала звать Пульхерий. Котенок устроил скандал, ясно дал понять, что он Пульхерия Ивановна, извольте обращаться к их кошачеству именно так и никак иначе. – Забавно, – развеселился Энтин. – А какие у вашей подруги собаки? – Четыре мопса, как у меня: Боня, Моня, Тоня и Проня, – сообщила я, – плюс двортерьер Люка. Она пришла к Тате на участок, села под дверью дома и начала плакать. Пришлось ее впустить и полюбить. До кучи в особняке еще есть черепаха Моника, но с ней проблем нет, мирно шлепает по дому, в основном спит в каком-нибудь теплом темном углу. – Всегда завидовал людям, которые имеют возможность завести много животных, – признался Константин Львович, – а я весь день на работе, поэтому у меня один кот. Я свернула на улицу, которая вела к нашему офису. – Тата пишет сценарии дома, если ей надо отправиться в город, то вызывает Лену, она сидит с собаками-котами. Но вы, наверное, слышали, как Наташа объясняла: сейчас ее помощница в отпуске. Вы же прекрасно расскажете без меня все, что мы узнали от родителей Круглова? Я покормлю животных, выгуляю их и вернусь. А вечером мы с Максом поедем к Нате и останемся у нее в доме до тех пор, пока ее не выпишут из больницы. Примерно через час я открыла дверь в дом Таты, и ко мне с громким лаем и отчаянным мяуканьем кинулось кошачье-собачье стадо. – Спокойствие, только спокойствие, – попросила я, гладя животных. – Как мы поступим? Сначала погуляем, а потом поедим? Мопсы и Люка, псинка неизвестной никому породы, ринулись в кухню. – Ответ ясен, – засмеялась я, снимая пуховик, – не нервничаем. Всем достанется вкусное и полезное. Сейчас открою инструкцию Таты, которую она мне прислала. И начнем! Я вынула мобильный и принялась изучать указания подруги. «Иди на кухню». Ну, это нетрудно. «На столе под шкафчиком с банками увидишь разноцветные жестянки. В голубой – корм Прони, в розовой – Мони, оранжевой – Бони, красной – Тони. Все едят разное, по состоянию здоровья. Харч Люки в зеленой. Кстати, Люка обожает красть чужое. Но ей нельзя, печень взбунтуется, поэтому ставь ей миску в прихожей. Проня лопает плохо, ее надо кормить с руки в ванной. Иначе она откажется. Боня любит покушать в столовой у правого комода. Поставишь миску у левого – она обидится, объявит голодовку. Моня харчится исключительно в гостиной у красного кресла. Тоня на втором этаже в библиотеке. Макс угощается на кухне на столике с чайником. Пульхерия Ивановна только на подоконнике в зеленой комнате. Следи за Моникой, она всех обжирает». Я прочитала указания четыре раза и перешла к следующим пунктам. – «Корм отмеряй стаканом, он в синей жестянке. Весы стоят слева. Миски в сушке. После еды сразу веди свору гулять. Комбезики висят в прихожей на крючках. Туалеты кошачьи надо чистить, когда покакают. Совок и веник в туалете, наполнитель в кладовой. Если что не поймешь, пиши». Глава двадцать восьмая Я вымыла руки, прошла на кухню и сразу увидела разноцветные жестянки. Пришлось свериться с руководством. – Голубая для Прони, – прочитала я и выдвинула нужную коробку. На ее крышке я обнаружила наклейку: «Было для Прони, теперь для Бони». Я растерялась. Чему верить? Сообщению Таты или информации на крышке? Ладно, сейчас насыплю еду остальным, а потом разберусь с Проней и Боней. Что там дальше? Розовая для Мони! Я взяла тару цвета больного краснухой поросенка и увидела текст, на сей раз он был написан прямо на крышке: «Моне есть из зеленой. Здесь для Бони, но можно дать Проне, а Боне то, что у Люки. Не давать Тоне, она от него впадает в депрессуху, ей из зеленой давали». Ну, и что делать? Я сделала снимок банок и отправила их Тате на ватсапп. Ответ прилетел мгновенно. «Да, да, правильно. Проня раньше ела из голубой, потом заистерила, а Боне все равно, что ей дают. Поэтому Боня теперь ест Пронино, а Проня соглашается на розовую. Она раньше предназначалась Моне, но у той началась депрессия от еды, поэтому я перевела ее на зеленую коробку, которая подходит всем, кроме Тони. У той исключительно фиолетовая». Я потрясла головой и попыталась совместить две инструкции. Голубой для Прони. Но она устроила скандал и стала получать еду из розовой, но можно угостить ее из зеленой. Люка ест все! Боня, похоже, тоже. А вот Тоня в депрессии от розовой, ей надо класть из зеленой! У меня началось головокружение. В свое время школьница Романова никак не могла решить задачку, которую предложила учительница по математике. Уверена, что вам эта головоломка знакома. Крестьянину потребовалось перевезти через реку волка, козу и капусту. В лодке было два места. Одно занял сам пейзанин. Второе свободно. И как гребцу сохранить свое имущество? Перевезет капусту, но коза-то останется с волком и определенно лишится жизни. Переправит волка, так рогатая слопает капусту. Я до сих пор пребываю в недоумении: как мужику справиться с задачей, и удивляюсь: зачем ему нужны волк, капуста и парнокопытное одновременно? У меня отсутствует логическое мышление. А я сейчас должна сообразить, как накормить Проню, Моню, Тоню. Слава богу, Боня и Люка едят все и не привередничают. – Если розовая банка предназначалась Моне, – забормотала я, – а красная Тоне… Минутку. Я схватила коробку цвета пожарной машины. Ага! Здесь тоже предостережение: «Гнать вон черепаху, если сюда залезет. Моника от этого лысеет». Я опешила. Черепаха теряет волосы? Где они у нее? – Привет, – сказал Макс, входя на кухню с большой коробкой в руках, – ты дверь не заперла. Что такая грустная? Я протянула мужу телефон. – Не понимаю, как их кормить. – Без паники, мадам, – потер руки Вульф, – папа разберется. Что у нас тут? Голубая, ага! Розовая… И что не ясно? – На таре наклейки, – предупредила я. – Без проблем решим эту задачу, – оптимистично пообещал супруг, – не боги горшки обжигают. Тэкс! Розовая. Не голубая, а зеленая, не красная. Но розовая для Прони, зеленая для Люки, а она все жрет! Хороший характер у собаки. Дали – съела, не дали – сама взяла. Эге! Проня не Тоня, Боня не Соня! Я вздрогнула. – Здесь еще Соня есть? – Нет, это я для рифмы сказал, – успокоил меня муж и открыл все коробки. – Лампудель, глянь. С этими словами Макс вынул из каждой жестянки по кусочку корма и положил их в ряд. Я подошла к мужу. – Замечаешь хоть какое-то отличие? – поинтересовался Вульф. Я стала рассматривать коричневые комочки. – Нет! – То-то и оно, – засмеялся Макс. – На самой большой банке написано – для котов. На что угодно спорю, там окажется то же самое. Я подняла крышку. – Точно! Но если они все едят одинаковое, зачем разноцветные банки? Вульф засмеялся. – Вопрос не ко мне. Муж взял стакан, быстро наполнил миски и стал читать инструкцию. – «Боня ест в столовой». Эй, Бонифация, за мной! Одна мопсиха бойко посеменила за Вульфом, тот поставил еду у комода и велел: – Пожратики, битте.