Я, тогда вечно голодный, с радостью воспользовался ее предложением. Девочка стала меня расспрашивать, куда я иду, зачем прихватил пустой рюкзак. Вы же понимаете, Майя тогда была единственным моим другом, и я ей правду сказал. Трошина заявила: – Двину с тобой. Извини, но твой Владимир мне совсем не нравится. Он ласково улыбается, а глаза при этом холодные и злые. Я промолчал, думал, что Майя просто ревнует меня к Марксу. Она вчера позвала меня съездить с ней в город, а я отказался. Да еще, вот же дурачок, честно объяснил: – Владимир Николаевич обещал дать мне очень интересную книгу. Но только на один день. Я считал Маркса своим учителем, обожал его. Сергей кашлянул. – Ну и пошли мы в проклятый лес, путь был неблизкий, небыстро добрались до входа в лабораторию. Я дверь легко открыл, ключи подошли, и масло, которое Маркс дал, помогло. Живо нашли нужную дверь в коридоре. Я без проблем отпер замок, потянул за ручку. Створка тяжелая, сразу не открылась, а я в те годы был не самый сильный. Медленно на себя дверь тянул, услышал тихое шипение, потом почуял запах дешевого одеколона, как в парикмахерской. И вдруг! Майя изо всей силы как пнет ногой дверь. Та захлопнулась. Трошина спортивная гимнастка, у нее мускулы железные были. Я смотрю, она нос, рот закрыла юбкой, которую с себя сдернула, стоит в одних трусах, и кофту стягивает, мне кидает: «Лицо закрой», потом за руку меня схватила и тащит к выходу: «Бежим, скорей!» Помню, как мы мчались вперед, выскочили на полянку, и все. Потерял сознание. Глава сорок четвертая – Ужасно! Ужасно! Ужасно! – твердила Алевтина. – Страшная история. – Но я жив, – рассмеялся Сергей, – и, наоборот, считаю произошедшее главной удачей своей жизни. Теперь я твердо уверен – любая беда ведет к удаче. Не знаю, сколько времени без сознания провел, пришел в себя и сел. Голова кружится, руки-ноги трясутся. Но в целом ничего. Только в голове пустота. Кто-то меня трясет: – Очнись! Эй! Я смотрю на девочку, не знаю, кто она. Трошина руку протянула: – Вставай. Я кое-как поднялся. А девица перед глазами мельтешит, кричит: – Я поняла, что дело плохо. Ты дверь чуть приоткрыл, звук пошел: «ш-ш-ш». У нас на кухне один раз вентиль сам по себе у баллона отошел, а плиту не зажгли. Вот так же шипело. Чихнуть не успели, как газ кухню заполнил. Пошли скорее домой. Меня затошнило, я пробормотал: – Подожди, мне в туалет надо. Кинулся в кусты. Потом смутно все помню. Куда шел? Зачем? Вроде спать лег. Проснулся. Сколько дней бродил? Где? Мыслей никаких. Увидел мужчину. Он меня в больницу отвез, какие-то уколы мне там ставили. На следующее утро просыпаюсь… все помню, включая то, как меня Майя вытащила! Порядок в голове. Доктор появился, обрадовался: – Ты сегодня просто огурец. Назови свое имя, позвоним родителям, они за тобой приедут. И тут меня осенило. Вот он – шанс сбежать от сумасшедшей мамаши! Если я сейчас прикинусь мальчиком, который потерял память, меня отправят в детдом. Для ребенка из нормальной семьи интернат – стресс и горе. А для меня – трехразовая еда, новая одежда, сиротам, когда их выпускают из приюта, положена комната. Это я точно знал. Ну и стал изображать амнезию, кстати, весьма успешно. Дальше пошло везение. Недолго я в интернате находился. Вы приехали, очень мне понравились, я постарался, чтобы папа мной заинтересовался. Да Николай Викторович сразу сообразил, что я привираю, память у меня на самом деле отличная. – У тебя прекрасно получилось дурить голову врачу подмосковной больницы, воспитателям, но меня трудно обвести вокруг пальца, – засмеялся академик. Сергей продолжал: – Помню, как я, уже в качестве вашего сына, приехал домой, а ты сказал: «Отлично, Сергуня, мы вместе, как хотели. А теперь перестань изображать из себя главную героиню романа «Дочь священника» Джорджа Оруэлла[4] и говори правду. – Я все рассказал, – подхватил Сергей, – а ты предложил: «Надо поехать посмотреть, что там». И мы вскоре отправились в тот лес. – Но уже лучше экипированные, чем ты тогда, – воскликнул Николай, – слова про звук «ш-ш-ш» меня насторожили. Возможно, Майя не ошиблась, вдруг там на самом деле шел газ? – Ты оставил меня снаружи, сам надел спецкостюм с автономной дыхательной системой и вошел внутрь. Кстати, где ты его взял? – спросил Сергей. – К доктору обращаются разные люди, – пояснил Николай, – инсульт может поразить любого. Все необходимое дал мне сотрудник МЧС, один из тех, кто занимается расследованием пожаров на крупных предприятиях. А сварочный аппарат у меня был свой. – Ты им классно пользуешься, – похвалил Сергей. – У Коли золотые руки, – встряла со своим замечанием Алевтина. – Я решил изучить помещение и, если оно представляет опасность, заварить дверь. Наружная створка была заперта на один замок, я его легко вскрыл, а тяжелая дверь стояла открытой, – пояснил Николай Викторович. – Я решил, что Майя взяла ключи у меня из кармана, – добавил Сергей, – и закрыла дверь в лабораторию. А в коридор она не пошла, испугалась газа. Папа спокойно вошел в комнату. – Да уж, – протянул Николай Викторович, – просто сокровищница царя Соломона. И никто ее давным-давно не посещал. Мы нашли клад! И забрали его. – Почти доверху машину набили! – воскликнул Сергей. – Привезли все домой, ты сказал: «Надо поделиться с Майей, благодаря ее сообразительности Сережа жив остался». – Да, ты такой, – гордо заметила Решеткина, – очень добрый, справедливый! Трошина с бабушкой чуть в обморок не упали, когда ты к ним поздно вечером приехал и правду сказал. Теперь Майя в Италии, удачно вышла замуж. – Девочка молодец, – похвалил Майю Николай, – и бабушка у нее умная. Не профукали свою долю, поступили правильно: отправилась Майя в платный вуз. Ей хватило денег, чтобы свой бизнес поднять. – Дорогой, не скромничай, – перебила мужа Алевтина, – ты им очень помог. Снял Трошиным квартиру в Москве, велел им никогда в село не возвращаться, устроил Майю в прекрасную школу. Затем посоветовал ей, куда поступать. Ты их добрый покровитель. А наш Сережа лучше всех, пошел по стопам отца! И все прекрасно складывалось, пока отвратительная Евгения не решила сделать анализ ДНК! – Она меня увидела по телевизору, – вздохнул Сергей, – ну и решила получить от биологического сына деньги. – Гадюка! – выкрикнула Аля. – Нет, вы только посмотрите на подоконник! Марфа! Марфа! Николаша выключил запись. – Дальше Алевтина стала объяснять домработнице, как правильно расставлять цветы в горшках. Больше к теме визита в лабораторию они не возвращались. – Вот откуда у Трошиной деньги, – подытожил Макс, – и вот где Николай Викторович взял средства на создание своей клиники. – Подождем результата анализа ДНК. Хотя он не даст нам ответа на главный вопрос: кто пытался отравить Джейн и Маркса? – произнес Вульф. – Есть у кого-то идеи, мысли? – Сергей вполне успешен, доволен всем, что имеет, пообещал помочь Евгении, – начал Энтин, – он не лукавил. Думаю, на самом деле он попытается бороться с синдромом Гарпагона и Плюшкина у Кабановой. Дело это трудное, но иногда такой человек полностью меняется. Лена Кисунина тоже, на мой взгляд, ни при чем, Майя Трошина тем более. Повод есть у родителей Круглова, они могли докопаться до истины. Но сомнительно, что Татьяна и Виктор на протяжении многих лет занимались поисками причин болезни Феди. Однако, предположим, что они узнали правду. Пара должна ненавидеть Маркса. Но Кабанова здесь при чем? Она с какого боку в истории Феди и Лены? – Джейн и Владимир встречались с какой-то женщиной, – напомнил Михаил. – Стройная девушка, внешность которой замаскирована, может оказаться юношей, – предположил Константин Львович. – Все указывает на то, что преступника не было, – подвел итог Костин. – Джейн получила коробку с рыбой в подарок. А еда оказалась заражена ботулизмом, о чем она не подозревала. Владимир же поел суши, при изготовлении которых использовали несвежего лосося, или что там положили на рис. Это просто стечение обстоятельств. – Но в ресторане «Рыбка-дрипка» клялись, что они не готовят окуня, – напомнила я. – Ангел мой, а что должен сказать хозяин трактира, чей клиент загремел в реанимацию с отравлением? После беседы с нами по телефону из меню исчез пункт «Окунь с картофелем». А всем служащим велели держать язык за зубами, пообещав в противном случае выгнать с волчьим билетом. Николаша прищурился. – А у меня есть еще одна запись! Муж и жена Решеткины продолжили беседу в супружеской спальне. Уже без сына трепались. Лампуша, знаешь, почему я попросил Марфу прикрепить прослушку к Алевтине? – Думала, что незаконно поставленная аппаратура слышит всех, – сказала я. – Да, когда они находятся вместе в одной комнате, – согласился Николаша, – но фиговинка была прикреплена к одежде Алевтины. По какой причине я хотел услышать, с кем и о чем будет она беседовать? Не Николай Викторович, не Сергей, а именно она? Я ответила: – Не знаю. – Фотографию, где твоя мама снялась вместе с балериной, помнишь? – не умолкал Махонин. – Конечно. Снимок был сделан за кулисами на каком-то концерте еще до моего рождения, – сказала я. – Алевтина на нем стоит нормально, а твоя мама в неестественной позе, руки странно сложила, – сказал Махонин. – Сначала я не насторожился, но потом, когда решил еще раз изучить материалы дела, удивился позе певицы. Короче! Изображение твоей мамы взяли из буклета, который выпустил театр, где она работала. Совместный снимок – подделка, коллаж. Я вздрогнула и вспомнила, что в тот момент, когда бывшая балерина показывала снимок, что-то мне показалось странным. – Фиговая работа, непрофессиональная, – вещал Николаша, – Ольга Петровна смотрит не на Алевтину, а в сторону. Вот, убедись. Я посмотрела на экран. – Точно! И поза, как во время выступления, и взгляд направлен не туда. Вот почему я насторожилась, но сразу не сообразила, что не так. А потом забыла про фото. – Теперь слушайте, – велел Николаша, – мадам говорит по телефону. – Алло, – раздался голос госпожи Решеткиной, – ты здесь? Хочу тебе напомнить! Если сболтнешь кому-нибудь, что достал для меня ботулотоксин и лекарства, если хоть одна душа узнает, что я заказывала яды, то твоя тайна моментально появится на страницах «Желтухи». И прости-прощай, успешная карьера, до свидания, счастливая семейная жизнь и уважение окружающих. Да, конечно, я верю, что ты будешь держать язык за зубами, просто решила объяснить, что случится, если ты проболтаешься. Да-да! Я порядочный человек, никогда про твои секреты никому не скажу, но только в случае твоего молчания. – Дорогая, ты в спальне? – спросил издалека голос Николая. – Да-да, – ответила жена.