— Кстати, Яночка, ты же на весеннюю дискотеку в пятницу придёшь? Я буду тебя ждать. Мы с тобой так и не дотанцевали. У меня гештальт не закрыт. Каждую четверть у нас устраивали бал среди старших классов. Сначала на официальной части вручали грамоты, дипломы за особые достижения «гордостям» гимназии. Потом активисты устраивали концерт с песнями, плясками и театральными сценками, и следом шла дискотека, с которой я благополучно всегда уходила, кроме последней, зимней. Инга тогда сказала, если я выпущусь из школы, ни разу не побывав на школьной дискотеке, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь. И я побывала, к несчастью. И теперь об этом жалею — В этот раз точно не приду, — буркнула я. Появилось моё спасение в виде Инги. — Что, Илюша, зубки о Яночку ещё не все пообломал? — с довольной ухмылкой подошла она к нам. — Всё цело, и зубки, и губки, так что мы на дискотеке будем не только целоваться, но и кусаться, да, Яночка? — Инга, пошли, — я дёрнула подругу в раздевалку, подобные шутки лишь раздражали, но всё равно вгоняли в краску. — Крутые серьги! — заметила Инга, когда мы вошли в раздевалку. — Это тебе Илья, что ли, прибомбил?! — Нет, Тим! — улыбнулась я. — От Ильи я бы ничего не взяла. Он меня уже достал! Опять, козлина, поцеловал на глазах у всех! — Интересно, как Тимофей отреагирует на соперника, — прищурилась Инга. Я сердито посмотрела на Ингу, вздохнула. Тим и так напрягался при любом упоминании Ковалёва, а если узнает, что Илья зажимает меня в коридорах и пристаёт, точно не обрадуется. Но Тим не полезет в драку, тем более с Ковалёвым. За драки у нас могли легко выпереть из гимназии. Мы вышли на улицу и пошли к Инге. Я запустила руки в карманы и вновь нащупала шарики. — Кстати, помнишь ту пирамидку, которую мы на крыше достали? В тот раз из неё выпали эти шарики, — я вытащила из кармана шарики и протянула их Инге. — Так и лежали у меня в плаще с того дня. — Ух ты! Я думала та штука цельная. А что это? Какие-то драгоценные камни? Тёплые... — рассматривала Инга. — Нужно их Артёму отдать. Это всё-таки была вещь его мамы. — Ян, можно с тобой поговорить? — рядом со мной вдруг вырос Петренко. — Как будто у меня есть выбор, — вздохнула я и посмотрела на него снизу вверх, он был длинным и худым, и из-за этого казался нескладным. По крайней мере, Коля не трогал меня, и это уже было плюсом ему в карму. Мы с ним ни разу не общались, он всегда учился в «А» классе, знала про него только то, что он неплохо играет в баскетбол и дружит с Ковалёвым и Борисом. — Если что, я не собираюсь отходить, — подала голос Инга. — Да я и не прогонял, — мялся Петренко и явно не решался завести разговор. — Я, это… предупредить хотел. От Илюхи подальше держись, он играет с тобой. Инга рядом прыснула смехом. — Я в курсе про ваш спор, и про вашу ссору, — я опять глянула на Петренко. — Это всё, что ты хотел сказать? Он шёл рядом, серьёзный, и немного косился на нас с Ингой. Смущался. — Не всё. Может, погуляем как-нибудь? Инга опять рядом издала нечленораздельный звук то ли фыркнула, то ли хрюкнула. Но ей явно было очень весело. — Я же вроде сказала, что в курсе про ваш спор, и не хочу в этом участвовать, — хмурилась я. — Спор ни при чём, — опять замялся Петренко. — Я бы и без спора хотел бы... Так. Просто. Погулять. — Она с одним уже нагулялась. Так. Просто. Посидели в Маяке, — вдруг вставила веское слово Инга, передразнивая Колю. Я усмехнулась. Да, месяц назад я и сама думала, что мы просто погуляем с Тимом, а теперь уже не представляла себя без него. — Да, Коль, извини, у меня уже есть парень. Поэтому не получится. — А кто он? — вдруг заинтересовался Петренко. — Какая разница?! Кто бы ни был, но шансов у вас с Ильёй нет, — смотреть снизу вверх было неудобно. — Ты его знаешь, — вдруг добавила Инга и усмехнулась. — И очень удивишься. Коля нахмурился, посмотрел пристально и недоверчиво: — А к чему такая конспирация, теперь ещё интереснее. Он точно существует? Инга рассмеялась: — Я же тебе говорила, что они не верят, а когда узнают, кто он, ещё больше не будут верить. — Точно существует, — улыбнулась я. — Не слушай Ингу. Мы подошли к Пятёрочке и стояли у входа. Молчали. Нам с Ингой нужно было купить сметану и зелень к пельменям, а Коля никак не уходил. Наконец, Инга не выдержала: — Коль, ты всё сказал? Мы тогда пойдём. Пока, — Инга взяла меня под руку и потащила к дверям. Я виновато поджала губы и махнула рукой Петренко. Он вздохнул и попрощался, выглядел растерянным и задумчивым. — Ну и тряпка! А пьяный борзый такой был! — возмущалась Инга у стеллажа со сметаной. — Я бы ставила на Ковалёва, он хотя бы предпринимает какие-то действия. — Мы с ним до этого не общались ни разу, понятное дело, он стесняется. Мне его даже немного жаль. — Да это вообще лютый кринж! — Инга выбрала сметану. — Петренко на уроках вроде нормальный, а при тебе натуральная тефтеля. Что это такое: «Держись подальше от Илюхи»?! — передразнила она. — И всё-таки он лучше, чем Ковалёв. Терпеть не могу наглых парней. — Я уже поняла, что тебе нравятся тряпки, — хмыкнула Инга. — В парне должен быть мужской стержень. Настойчивость, сила, решительность. Поступки, в конце концов, мужские. — Меня настойчивость только пугает, — призналась я. — Приставучих и я не люблю, но мужчины должны совершать подвиги! 26.2 Мы вышли из магазина, Петренко уже ушёл. А мне стало понятно, почему Инга не воспринимала ни Степашку, ни соседа Артёма, как бойфрендов, в её глазах они не были способны на подвиги. Всё-таки у нас с ней прямо противоположные вкусы на парней. — А какой подвиг совершил Джордж? За что ты его любишь? — Он крутой, решительный, и в нём чувствуется стержень! Да и выглядит он, как мужчина, если уж на то пошло. Знаешь, я бы на месте Петренко подошла бы к тебе... — Инга вдруг обняла меня одной рукой за плечо, той рукой, в которой несла сметану и так проникновенно заговорила. — Яна, я так тебя люблю! Давай бросим всё и уедем жить на необитаемый остров, я буду доставать тебе с пальмы кокосы и раскалывать их голыми руками, а наши пятеро голопопых детишек будут купаться в океане! Ради тебя я построю дом на берегу, порву пасть любой акуле, и мы будем ловить рыбу, есть кокосы, и жить долго и счастливо. Давно я так не смеялась, у меня выступили слёзы. Инга тоже говорила сквозь смех. А в мыслях перед глазами стоял Петренко. Он был ростом с пальму, срывал кокосы и разрывал акулу пополам. Просмеявшись, я утирала слёзы и всё-таки поинтересовалась: — А почему дети-то голопопые?! — Зачем вам на необитаемом острове одежда? — Да, Инга, от такого предложения невозможно отказаться, — посмеивалась я. — Акулу только порванную жалко. — Нормальный подкат, а не вот это вот всё. — Всё равно не могу понять, чем я могла зацепить Петренко. Он длинный, я ж ему в пупок дышу! — А может его как раз и возбуждает, когда кто-то дышит ему в пупок! — расхохоталась Инга. По дороге мы зашли к Артёму, хотели отдать ему шарики. Он впустил нас в квартиру, такой же, как всегда, меланхоличный и бледный. Такое ощущение, что он из дома вообще не выходил с того дня. — Артём, хотели тебе отдать. Это выпало из пирамидки тогда. Пролежали у меня в плаще всё это время, я про них забыла, — я протянула ему шарики. Он чуть нахмурился, протянул руку их взять, и нас одновременно ударило током. Разряд прошёл по всему телу, волосы у меня встали дыбом. Артём отдёрнул руку. — Нормально так шибануло, — он ещё больше нахмурился. — Что это за хрень? Инга взяла с моей руки фиолетовый шарик, её током не ударило. Может, статическое электричество скопилось. — Так ты не знаешь, что было внутри той штуки? — Инга поднесла шарик к глазам и вглядывалась в искрящуюся сердцевину. — Инга, мне было девять! Мама прислала письмо и посылку, написала сохранить до её приезда. Это всё, что я знаю. Равиль пытался вскрыть пирамидку, руку мне порезал, — Артём посмотрел на шрам на ладони. — Но она не открылась.