— Ты мог бы больше внимания уделять учёбе! Илья, к примеру, идёт на золотую медаль, и успевает и в школе выступать, и спортом заниматься, и учиться на одни пятёрки. Тим крепче сдавил мою руку, вторую руку сжал в кулак, сжал губы. Напряг скулы и нахмурился. Так хотелось его как-то успокоить, поддержать. — Пап, если бы я ещё и учёбу задрачивал на одни пятёрки, я бы сдох! Мне эта учёба нахрен не сдалась! — сорвался Тим. — Ты тон-то сбавь! — резко отозвался Виктор Валентинович. — Другие всё успевают, а ты что, избранный?! — Кто успевает?! У нас в команде все уже давно забили на учёбу! – Тим был на взводе. — Вить, хватит давить на Тимофея, — вдруг вступилась за сына Лариса Александровна. — Нормально он учится, троек нет, и хорошо. — Я не давлю, а говорю, как ему нужно расставить приоритеты, — всё с той же строгостью отвечал Виктор Валентинович. — Он точно мог бы учиться лучше. — Угу, — еле слышно буркнул рядом Тим и отвернулся от меня к окну, но руку мою не выпустил, лишь переплёл наши пальцы. Я так надеялась, что на этом их ссора закончится. Было жаль Тима, его явно задевали претензии отца, а мне казалось диким, что Виктор Валентинович так пристально следит за успехами взрослого сына. — Может, тебе репетитор нужен по английскому? — снова начал Виктор Валентинович. — Не нужен, — резко ответил Тим. — Проблема не во мне или в знаниях, проблема в англичанке, которую бесит, когда на её уроки не ходят. — Реши этот вопрос! Но чтобы в итоге не было тройки в аттестате. А с русским что? — С русским всё нормально будет, — отмахнулся Тим. — А у Паши? Ты говорил, что у Паши вообще два в четверти по русскому, он не собирается исправлять?Меня поражала осведомлённость Виктора Валентиновича. Но говорил он в таком строгом тоне, что становилось не по себе. — И что?! И у Паши всё нормально будет. — Всё у тебя вечно нормально будет, а по итогу и тройки, и двойки, и проигранные соревнования. Паша ещё этот, что он волосы выкрасил? Непонятно на кого похож стал с этой паклей белой. Тим вздохнул и протяжно шумно выдохнул. А потом уже, стараясь сохранять спокойный тон, заговорил, но по его напряжённым рукам чувствовалась, что он еле сдерживается и очень злится. — Пап, останови нам здесь, дальше мы сами! — Куда?! Тут трасса! До Москвы доедем, а там пойдёте куда нужно. Я вновь посмотрела на Тима и переживала за него, сейчас он выглядел таким несчастным. Нас связывал лишь замок из рук, и я осторожно гладила его ладонь большим пальцем, остальные были в крепких тисках Тима. Тим почувствовал мои прикосновения, глянул на меня и улыбнулся. А потом откинулся на спину и заговорил так же с улыбкой: — Я вот тоже думаю волосы в белый выкрасить! Прикольно будет. Будем с Пашей, как два брата. — Тимош, ты чего?! Зачем тебе это нужно? — обернулась к нам Лариса Александровна. — Не вздумай! — грозно заявил отец Тима. — А что такого?! Для прикола. Ещё татуху хочу набить, — всё с той же невинной улыбочкой говорил Тим. Он явно провоцировал отца, мстил ему за претензии. У мамы Тима округлились глаза, она была серьёзной и покачала головой: — Тимофей, не надо, пожалуйста, татуировок! — Я тебе морду лучше набью вместо тату! — Тим своего добился, и Виктор Валентинович вышел из себя. — На бицухе будет нормально смотреться, давно хотел.Тим улыбался мне лукавой улыбкой, но его напряжённая ладонь меня не обманывала — внутри у него было всё то же напряжение. А от повышенного тона Виктора Валерьевича мне хотелось выпрыгнуть из машины. — Если ты это сделаешь, я тебе вообще уважать перестану! — отец Тима был зол. — Как будто до этого ты меня уважал?! — с вызовом добавил Тим. — Ты каким тоном разговариваешь?! — если бы Виктор Валентинович не был за рулём, он, наверное, убил бы Тима. — Ты сначала чего-то добейся, а потом права качай! — А ты сначала перестань меня унижать при Яне! Чего хотел, я уже добился! Уж побольше твоего в свои годы! — Витя! Тимофей! Прекратите! — пыталась их утихомирить Лариса Александровна. Если у них постоянно такие тёрки с отцом, как Тим ещё из дома не сбежал. Мне было страшно. Виктор Валентинович очень грубо говорил с Тимом, а тот, если сначала оправдывался и ворчал, то теперь тоже стал грубить и провоцировать отца. — Потявкай мне тут ещё! — не унимался Виктор Валентинович. — Витя, хватит! Обсудите эти вопросы дома! Не надо сейчас портить друг другу настроение! — Лариса Александровна вновь повернулась к нам с переднего сидения, посмотрела на Тима, потом на меня с какой-то снисходительной грустью, и спросила, видимо, чтобы увести разговор в другую степь. — Яна, а ты думала, куда будешь поступать? — Я бы хотела в мед, учиться на генетика, но если не пройду по баллам, то пойду на биологический. Всё зависит от баллов, — поджала губы. — Или от конференции. — Как интересно! А что за конференция? — Для победителей региональных олимпиад, где можно защитить свой проект, и кто им больше всего понравится, могут пригласить в ВУЗ без экзаменов, типа зачислить автоматом. — И ты, я так понимаю, поедешь на эту конференцию? А что за работы вы там защищаете? — Разные. В том году защищала проект по ботанике, мы розы с пионами пытались скрестить, и оценивали аромат, что больше повлияет: переопыление цветов или прививка. В этом году про донорство костного мозга буду рассказывать, про генетических близнецов. Лариса Александровна так заинтересовалась моими темами, что засы́пала меня вопросами и по проектам, и по нашему ботаническому кванториуму, даже Виктор Валерьевич притих и слушал. А Тим заметно расслабился, и мне от этого стало спокойнее. Под конец пути Лариса Александровна вдруг спохватилась: — Ключи забыла от Ликиной квартиры, придётся домой возвращаться. Тим вытащил из внутреннего кармана куртки и молча отдал матери. Высадили они нас у станции метро, и мы пошли в подземку. — Теперь понимаешь, почему я так шифруюсь со всей этой темой с ТикТоком?! — Из-за отца. Он не примет? Тим кивнул. — Его любимые фразы: «Мне стыдно за тебя» и «Я тебя не уважаю после этого». Поэтому я обязан оправдывать его непомерные амбиции. И он ни разу не заметил ни одного моего достижения. Любое призовое место, кроме первого — для него проигрыш. Не принимает моих друзей, мои увлечения, считает, что это всё меня отвлекает. Учёба и победы — это всё, чем я должен жить, — Тим нахмурился и тяжело вздохнул. — А ещё они с отцом Ковалёва дружат, и им будто помериться больше нечем, кроме как нашими достижениями. А потыкать меня мордой в мои оценки после их застолий — любимое занятие отца. Только вот директриса наша — крёстная Ковалёва, и отец его в совете директоров всей этой стройки и ЖК, и гимназии. Только я тебе этого не говорил! — Тим внимательно посмотрел на меня. Я кивнула. — Многие догадываются, почему Ковалёв — отличник, но не хочу, чтобы эта инфа от меня просочилась. Я крепче сжала ладонь Тима, совершенно не представляя, как жить под таким давлением. Теперь стало понятно, почему Тим напрягался при любом упоминании Ковалёва. — Тим, это жесть! — Я уже привык, почти не реагирую, — он хмыкнул. — Но сегодня выбесил. Я думал, он хоть при тебе не будет меня байтить, но нет, даже по Паштету прошёлся. Если Паштет и Лика замутят, вот это отца бомбанёт! — Тим улыбнулся. — А ты правда хочешь перекрасить волосы и набить тату или отца решил позлить? — Волосы красить и не собирался, а вот про тату пока не решил, что я хочу больше: татуху или побесить отца. — Тим, может, тебе помощь нужна с учёбой, с ЕГЭ? — Ага, у тебя я ещё не списывал?! — усмехнулся Тим. — Не надо! Пока есть ГДЗ, прорвёмся. Я вообще не парюсь из-за оценок. ЕГЭ, конечно, приходится иногда брутфорсить. Мы с Пашей купили по курсу на онлайн-платформе, можно прям в телефоне решать, на сборах вот решали. Паштет к репетитору по русскому пошёл, по воскресеньям ходит. Сдадим мы всё. — А почему ты отцу это не рассказал? — удивилась я. — Я и сказал, что всё будет у нас нормально. Но его «нормально» сильно отличается от моего. У меня отец тоже был по молодости спортсменом по лёгкой атлетике. И ему не хватило каких-то десятых балла, чтобы попасть в сборную и поехать на Олимпиаду. И он от меня ждёт постоянных побед, на лёгкую атлетику в три года притащил и водил меня туда за шкирку. Хорошо, что потом родакам стало понятно, что это не моё, и меня сдали на гимнастику. Я и сам раньше думал, что победы — самое главное. Но два года назад руку вывихнул и ходил в гипсе, и мне так плохо без тренировок было, что, думал, сдохну. Просто, когда спорт — это и есть ты, если его отнять, то ничего от тебя не останется. Я когда эту тему осознал, то понял, что не хочу отдавать всю жизнь на сто процентов спорту, хочется, чтобы было что-то ещё. Да просто жить свободно иногда хочется, как нормальный человек, но отец этого не понимает. Тим помолчал, потом хмыкнул и заговорил тише, словно рассказывал тайну: — Я вот так себе рисовал мысленно путь: КМС, МС, сборная России, Олимпиада. И вот представил себя на пьедестале, что выиграл я это золото, что я тогда почувствую. И знаешь, что я почувствовал?! Свободу! Что отец от меня, наконец, отстанет, и как-то мой путь в голове сразу развалился, оказалось, что это не мой путь. Это отец навязал мне свои нереализованные амбиции. — А если это не твой путь, почему ты до сих пор не бросил? Тим заулыбался: — Потому что мой путь в преодолении себя. Мне нравится чувствовать себя сильным, что я могу что-то крутое. Мне нравится чувствовать рост над собой, от этого я кайфую, хотя сейчас всё равно спорт уже как зависимость. Я без тренировок умираю, — Тим помолчал. — Паштету как-то говорил, что мы с ним в ТикТоке для Федерации спорта сделали больше, чем они все вместе взятые. Потому что на нас смотрят, вдохновляются и идут заниматься, кто воркаутит на турнике, а кто-то и в секцию запишется. — Тим, какой ты же крутой! Я вдруг посмотрела на Тима другими глазами. Он так по-взрослому рассуждал, взвешенно, глубоко. Когда спорил с отцом в машине, напоминал капризного ребёнка, но после того как он поделился своими мыслями, ценностями, резко вырос в моих глазах. — Отец никогда не будет доволен мной. Так что, если бы мы жили в твоём мире, где можно было выбирать настройки детей, отец бы точно выбрал другого сына. — Кстати, я увлеклась этой темой после одного древнего фильма. Называется “Гаттака”, там фишка в том, что родители как раз выбирают характеристики для ребёнка, которые бы подошли его будущей профессии. А потом родился мальчик, обычный, которому родители не успели накрутить настроек. Он родился хилым, но очень хотел полететь в космос, и подделывал свои генетические данные, но в итоге всё-таки полетел. И ты мне сейчас очень напоминаешь героя того фильма… — улыбнулась я. — Тем, что такой же обычный или тем, что хилый? — Тим поднялся и подал мне руку. Это была наша станция.