— Пока у тебя нет тренировок, обязательно прочитай! — уговаривала я. — Я лучше посмотрю. Лика очень обрадовалась моему присутствию и потом, когда переодевалась в спальне, разговаривала по телефону, видимо, с мамой, а до нас долетали обрывки их разговора. Обсуждали они Тима, видимо, с двух сторон пытались построить мостики от сына к отцу. — Да. Он с Яной. Повеселел. Вряд ли. Поговорю, конечно. Мы в это время стояли у столешницы на кухне. Я чистила картошку, потому что Тиму до смерти захотелось жареной картошки, и он начал приставать с этим к сестре. Она пыталась отказаться, потому что терпеть не могла чистить картошку, и если раньше с этим ей помогал Тим, то теперь от однорукого участия не дождёшься. Поэтому добровольцем вызвалась я. Картошку ножом я чистила отвратно, очень медленно, срезая совсем крошечные части кожуры, и прекрасно понимала Лику. Дома или у Инги были овощечистки, которыми я привыкла орудовать, а ножом делала это неуверенно. Тим вертелся рядом и нетерпеливо заглядывал мне через плечо: — Ты уже две минуты одну чистишь. — Я медитирую. Отстань! — в очередной раз отмахнулась от него. — Яна! Яна! — изображал он чирлидерскую поддержку. — Если не хочешь оставить меня без пальцев, не отвлекай, — смеялась я. Наконец-то первую дочистила и положила в кастрюльку с водой. Через десять минут к нам присоединилась Лика, а очищенных картофелин было всего пять, хоть и крупных. Лика резала её маленькими кубиками. Тим не находил себе места. — Тебе хватит столько? — раздумывала я над следующей картошкой и всё-таки взяла её в руки. Скорость чистки у меня чуть увеличилась, хоть и порядком поднадоело это занятие. — Это только мне одному, — усмехнулся Тим. — Жопнешь, деточка! — рассмеялась Лика. Я дочистила шестую картофелину, Лика уже разогревала сковороду. Высыпала кубики в раскалённое масло, зашкворчало. Лика колдовала с приправами, постоянно помешивала. Запах жареной картошки щекотал ноздри, и желудок потребовал еды, несмотря на съеденные недавно бутерброды. Мы с Тимом сидели за столом, он принёс «Троксевазин» и ещё одну мазь в жёлтом тюбике, расстегнул лангетку и очень бережно и аккуратно разминал другой рукой пальцы и предплечье. Но, когда разминал большой палец, сильно поморщился. — Больно?! — Так себе, — Тим осторожно шевелил пальцами, пробовал сжать в кулак, держа другой рукой запястье. Открыл сначала жёлтый тюбик. — Давай я! Я забрала у Тима крем, он подставил мне руку. И везде, где не было повязки, бережно размазывала. Кожа его была очень горячая, а ладонь отёчная. Я боялась, что Тиму будет больно, поэтому втирала, едва касаясь. Лика тем временем накрыла сковороду крышкой и села рядом, подпёрла рукой подбородок и смотрела за моими движениями: — Повезло, Тимош, что у тебя есть личная медсестра. Яна тебя быстро вылечит. — Ага, — улыбнулся он. — С такой заботой и выздоравливать не хочется. — Я могу тебя мазать и когда ты выздоровеешь, — усмехнулась я. Крем впитался, и Тим протянул мне «Троксевазин». Он, похоже, прибалдел от моих нежных касаний. Блаженно улыбался, прикрыв глаза. И я улыбалась, глядя на него, казалось, ещё чуть-чуть — и он замурлычет. Следом намазюкала и его синяк под глазом. Хоть он и посветлел, но всё равно темнел грязно-жёлтым пятном. Картошка у Лики вышла отменная, и мы смолотили её моментально. А после все перебрались к Лике в спальню и смотрели «Бегущего по лезвию». В тёплых объятиях Тима я и не заметила, когда уснула, но проснулась уже на диване, заботливо укрытая одеялом. Рядом спал Тим, на часах светилось начало восьмого. И если раньше я думала, что только маленькие дети мило спят, то, глядя на спящего Тима, тоже умилялась, хотелось его, как и Соню, потискать и поцеловать. Я улыбнулась и сдержала свои порывы. В ванной шуршала вода, значит, Лика уже проснулась. Потянулась к телефону. У меня висела пачка непрочитанных сообщений от Инги, от которых я моментально пробудилась: «Ян, я исчезаю! Эта способность! Суперсила! Невидимость! Я в шоке! Это так круто! Я теперь невидимка!» Глава 45. Квест Инга, видимо, спала, потому что оставила мои сотни вопросов без ответов. Лика, выйдя из ванны, выдала мне чистое полотенце, а я попросила у неё мицелярку для снятия косметики. Но, получив неограниченный доступ к её косметическому шкафчику, не рискнула бы ничего взять из её люксовой косметики. После душа я взбодрилась, смыла осыпавшуюся за ночь тушь, стала похожа на человека. Лика всё ещё пила кофе с бутербродом. Тихо бросила мне: — Ян, чай в верхнем шкафчике, я немного опаздываю, потому хозяйничай сама. Не стесняйся! Я кивнула и заглянула в шкафчик, вытащила пакетик чая и кружку. Залила кипятком чай и села рядом. Лика посмотрела на меня задумчиво, не решаясь что-то сказать, но потом приблизилась и тихо-тихо заговорила: — Ян, у меня к тебе просьба будет. Вдруг у тебя получится Тимку уговорить помириться с Витей. Он вроде оттаял рядом с тобой. Если будет возможность, поговори с ним, пожалуйста, — потом она улыбнулась. — У тебя к нему есть какой-то ключик! А то мы с мамой, как наседки над ним, он лишь агрится[1]. — Я попробую, — поджала губы я, хотя ещё вчера зареклась затрагивать эту тему. Лика поставила кружку в раковину, встала, схватила сумочку и побежала на работу: — Я побегу! Целую вас, котики! Лика выглядела так стильно, дорого, от неё так приятно пахло фруктовыми духами, что мне невольно захотелось быть похожей на неё. И, глядя на Лику, я понимала, что Паша явно не её уровень, не дотягивает он до неё, такой красивой и модной. Инга мне не отвечала, Тим спал. Сварганив себе бутерброд и допив чай, я уткнулась в разряжающийся телефон. А потом перебралась поближе к Тиму, отцепила его зарядку и подрубила свой смартфон. И зависла, разглядывая Тима. Он спал на животе, обнимая подушку, одеяло прикрывало поясницу и ноги. А чёрная лангетка выглядела как протез на светлой простыне. Но мужская спина меня завораживала, широкий разлёт плеч, сильные, крепкие руки, мощная шея. Тим дышал так ровно, спокойно, и меня дико тянуло прикоснуться к нему. Даже сердце как-то волнительно затрепыхалось в груди, охватила лёгкая дрожь. Вновь поймала себя на мысли, что люблю Тима, всего, целиком и полностью. Люблю всем сердцем. Я улыбалась, сдерживая порывы коснуться его, пригладить волосы, прижаться к его широкой спине. Любовь жгла губы, горела в сердце, теплела в животе, притягивала к Тиму. Такое мощное чувство, ради которого я была готова на всё. Чувство, которое окрыляло, спасало и делало меня невероятно счастливой. Тим перевернулся набок, вздохнул и вытянул ноги. И — может, под моим пристальным взглядом, может, самостоятельно — проснулся, зевнул, чуть потянулся и приоткрыл один глаз. А заметив, что я сижу на диване, открыл и второй глаз, широко улыбнулся. Заспанный, лохматый Тим был удивительно милым. Протянул ко мне здоровую руку, погладил по ноге: — Ты чего не спишь? — невнятно пробормотал он. — Выспалась. Поспи ещё. — Угу, посплю. Сейчас приду, — буркнул он, поднялся и вяло побрёл в туалет. А после вышел умытый, более бодрый, хоть и утренняя лёгкая припухлость сохранялась на лице. Завалился на диван и увлёк меня к себе. — Ты чего улыбаешься так?! — Да так! — лукавила я. Разглядывание спящего Тима пробудило во мне новую волну любви. Волнительной любви. Пригладила его торчащие волосы, но тут же запустила пальцы в его шевелюру и потянулась, чтобы поцеловать. Мы валялись и целовались, как сумасшедшие, позабыв про всё на свете и потеряв счёт времени. Но у Паши явно была чуйка на такие моменты, потому что вскоре он начал названивать Тиму, тот не брал трубку, но, когда раздался звонок домофона, поплёлся открывать. Квартиру тут же наполнил громкий голос Паши. — Даров! Дрыхнешь, что ли, до сих пор?! Ты телефон свой в какое место засунул? Я тебе раз двадцать звонил! Но, когда Паша застал меня, восседающую на кухне, приподнял брови и застыл, но потом отмер: — Ян, привет! — перевёл взгляд на Тима. — Ты бы хоть предупредил, что не один! Тим молчал, но загадочно улыбался. Он был взъерошенный, с румянцем на щеках. Наверное, у меня тоже был тот ещё видок. Паша явно подумал что-то не то, ведь Тим встретил его в трусах и только сейчас корячился и неловко натягивал штаны и майку одной рукой. Закипел чайник. — Паш, ты что пьёшь, чай, кофе? — раз уж Лика разрешила мне хозяйничать, пришлось играть эту роль. — Чай, но я бы похавал чего-нибудь! Я вас это… отвлёк? — Паша растерянно смотрел то на Тима, то на меня, а мы, как всегда, с дурацкими улыбками переглядывались. — Я и не знал, что Янка тут с тобой! Думал пораньше примчать. — Не парься! Ян, мне кофе, плиз, если тебе не влом. А Паштет... ешь паштет, — и Тим рассмеялся. — Серьёзно, там паштет оставался в холодильнике, Лика делала позавчера. Будешь каннибалом! Паша поджал губы, распахнул холодильник, пока я заваривала чай. Кофе Тиму пришлось делать самому, потому что я смотрела на кофемашину как на существо из ада. Тим восседал за столом как король, с блаженной улыбкой пил кофе, пока мы с Пашей делали бутерброды с паштетом. Паша непривычно притих, периодически косясь на нас. У меня до сих пор горели щёки и губы, и я так и не причесалась. А при взгляде на Тима улыбалась и вспыхивала смущением ещё сильнее. — Я бы от яичницы не отказался, — Тим невинно поднял взгляд к потолку. — Так не отказывайся! — рассмеялась я, поняв его жирные намёки. — Яйца в холодильнике. Паша заржал. Не знаю, как мы вообще умудрились позавтракать, потому что, когда ожил Паша со своими подколами и дурацкими идеями, мы вообще смеялись не переставая. Но я успела позвонить Инге, скинула ей адрес квеста, мы договорились встретиться у станции метро рядом с квестом в половине первого. После завтрака Тим снова достал свои мази, вытащил руку из лангетки, осторожно размял. — Чё, как? — кивнул Паша на его руку. — Пока никак, болит, отекает, — Тим опять коснулся большого пальца и поморщился.