– С фига тебе можно, а мне – нельзя? – Изи, это не то же самое! – вспылила Нюкта. – Знаешь что? – Что? – Да пошла ты! – сказала Изи, явно сдерживая что-то еще. – Остынь! – Нюкта потянулась к сестре, но схватила горстью воздух, будто поймала пролетающую мимо муху. – Пойду остывать в другое место, подальше от тебя. Изи закатила глаза и двинулась к выходу, выбрасывая ноги на манер голенастого петуха. Потом остановилась, ссутулилась, и Нюкте показалось, что сестра зависла над телефоном. Но ведь Изи избавилась от гаджета на глазах Нюкты. Словно прочитав мысли сестры, Изи вдруг выпрямилась и, виляя бедрышками, вышла из зала. Нюкта быстро справилась со всеми паролями, вошла на свою страницу «ВКонтакте», открыла чат с Марой и нажала на иконку видеокамеры. На аватарке у Мары была короткая стрижка (она регулярно избавлялась от лишней длины) и блестящий камушек пирсинга на крыле изящного носа. Мара появилась сразу, будто ждала звонка. Какая-то желто-зеленая. Под большими глазами с поволокой темные круги. В анимешном худи она была похожа на подростка, из-под сбившейся беретки торчала рваная челка. – Приве-е-ет! – протянула Нюкта. – Ну наконец! – вскрикнула Мара и заметалась по какому-то угловатому холлу, видимо выбирая, где уединиться для разговора. – Ты куда пропала? Я места себе не нахожу. – Прости, тут кое-что произошло, расскажу при встрече. – Нюкта растянула губы, надеясь, что улыбка получилась естественной. – Ты как? Выглядишь неважно. – Ну спасибо! – Мара сначала вскинула прямые черные брови, затем рассмеялась. – Да это свет такой здесь. Кажется, что мы все тут болеем гепатитом. Надо что-то с этим сделать. – Эй, говори за себя! – шутливо отчитал мужской голос. Перед камерой возник острый профиль и кокетливо заморгал ресничками. – Я вон какой симпатичный. Привет, Нюкта. – Привет, Андрей. – Улыбнулась Нюкта. Мужчина поцеловал Мару в беретку и ушел из кадра. – Как дела в центре, кстати? – Нюкта машинально сцарапывала ногтем налепленную на пластиковый стол этикетку от жвачки. – Ну, кое-что осталось, конечно, доделать, но мы уже открылись. Принимаем женщин. Держим осаду, так сказать. Ломятся тут всякие. За женами своими. – Так хочется тебе помочь, как приеду, сразу подключусь. – Знаю, ты моя спасительница. – Кстати, я тут с одной женщиной познакомилась, – Нюкта сделала паузу, вспоминая имя. – Представляешь, забыла, как зовут. – Та-а-ак, и что за женщина? – Ее поколачивает сожитель, из-за этого стены дома обиты поролоном, как в дурдоме, – сказала Нюкта, не поднимая глаз на Мару. – В психиатрическом стационаре, – мягко поправила Мара. – Да, как в психиатрическом стационаре. Не удивлюсь, если под этим поролоном стены в кровавых разводах. В общем, я дала ей адрес центра. – Правильно сделала, дорогая. Хорошо, если доедет. Тогда выживет. – Надо было сразу ее увезти, – с горечью сказала Нюкта, скатывая в пальцах клейкий обрывок этикетки. – Всех не увезешь, не вини себя. – Мара встала руки в боки. – Эй! Посмотри на меня! – Я сама ей предложила выпить, думала, это ее успокоит. А видимо, развязала какой-то узел, который нельзя было трогать. – Ты тут ни при чем. У меня много таких, – Мара быстро огляделась по сторонам, не слышит ли кто. – А как иначе? Такая жизнь, да без анестезии? А ты сама когда приедешь? – Через два дня, думаю, буду у тебя. Мы будем у тебя. – Очень жду, места теперь полно, нам тут выделили целый пансионат. – Ого! – Да, единственное, чего не хватает, – это людей. Сейчас с тобой поговорю и пойду с документами возиться, потом простыни домой свожу постирать, в общем, и жнец, и на дуде игрец. А как Изи? Нюкте резко стало тревожно. Какое-то нехорошее предчувствие потекло по спине. – Приеду и все расскажу. Очень скучаю по тебе, – Нюкта закусила побелевшую губу. – И я скучаю. – Нам пора, побегу, обнимаю тебя. – Давай быстрее тащи свою задницу сюда! Обе рассмеялись. Мара отключилась. Нюкта вышла из кафе. Обработала липкие пальцы санитайзером, насухо вытерла бумажным платочком, пульнула комок в пластиковую бутыль, заменявшую урну. У машины терлась Изи. Завидев сестру, она что-то спешно убрала в рюкзак. Что это может быть? Надо бы проверить. Предчувствие чего-то плохого и необратимого только усилилось. 4 Вадик обустраивал личный спортзал в цокольном этаже родительской дачи. Большое темное помещение пропахло сыростью, подгнившими овощами и железом. Слева уже наметился порядок: скамья, штанга, шина от грузовика для кроссфита и двойной слой резины под турником. Кое-где Вадик успел развесить постеры и собственные фотографии с боксерского поединка из клуба, куда он ходил заниматься три раза в неделю. Неплохо, но для серьезных результатов не хватает физухи. Вадик украдкой взглянул на свое отражение в зеркале и поиграл бицепсом. Так лицо ничего, правда, носишко курносый с дырочками. Но девчонкам он нравится. Зеркало Вадик притащил из домового клуба, договорившись с бойкой заведующей. Вадика любили не только девчонки, но и женщины средних лет административной внешности: прямая массивная спина, тяжелая грудь, замысловатые бобины из волос цвета красного дерева. Справа резак, полки вдоль стены, уставленные канистрами, ящиками с инструментами и отцовским барахлом. Вадик ходит взад-вперед, высматривая, что еще выбросить, чтобы освободить побольше места для спортивного инвентаря. Сегодня он уже вывез старый диван и одно кресло, пропахшее кошачьей мочой. Второе пока оставил. Собственно, из-за Мадонны. Белоснежная пушистая особа когтила обивку, ревела дурным мявом и вылизывалась третий час подряд. Большой кошачий живот лежал словно отдельно. По нему то и дело пробегали судороги. Вадик присел рядом на корточки и сочувственно погладил мордочку с драгоценными хрустальными глазами. Кошка благодарно потерлась сухим горячим носом о ладонь и тяжело задышала. – Мадонна, бедняга, если через полчаса не родишь, повезу тебя делать кесарево, – сказал Вадик тоном, каким обычно взрослые говорят с детьми при посторонних, ласково, но строго. Вытащил телефон из кармана спортивных штанов, свайпнул пустой экран и засек время. Почему Изи до сих пор не ответила? Где ее носит? Положил телефон на скамью, поравнялся с подвешенным к потолку мешком и выбросил несколько ударов в тяжкий песок. Кожа на костяшках тут же треснула и закровила. Вадик присосался к ране, как пиявка, и зло посмотрел на мешок, точно тот был его спарринг-партнером. Изи не любила, когда он боксировал, говорила, что у него такие нежные руки… Кошка, приревновав Вадика, снова потребовала внимания, мяукнула горлом и выдавила из себя бледно-фиолетовый бесшерстный комок. Вадик нахмурился. Котенок, похожий на слипшийся кусок ливера, вроде бы дышал. Кошка вдруг подскочила и дала деру с кресла. Комок ударился о пол и поволочился на пуповине за матерью под самодельный верстак. Вадик встал на четвереньки. У самой стены светлела шерсть, будто кто-то обронил меховую шапку. Вадик направил под верстак луч телефонного фонарика, и кошка превратилась в хищника. Зыркнула свирепо двумя льдинами и зачавкала, поедая своего первенца. – Фу, ты что творишь? Вадик попытался вытащить ее из укрытия или спугнуть, чтобы прервать каннибализм, но Мадонна нехорошо зашипела. Чего доброго, вцепится в руку, придется ехать делать прививку от бешенства, а у него другие планы – обустроить спортзал да поискать Изи. Прибить тварь, что ли, блином гантели? Представились и недоумевающая мать, и расстроенная подружка. К черту эту кошку. Вадик накинул куртку, которая висела на крючке в виде мальчика с эрегированным членом (кем-то привезенный сувенир, которому не нашлось места в доме), и ухватил кресло за деревянные коцаные подлокотники. Обивка пахла пылью и сукровицей. Легко преодолел ступени наверх и вытолкал кресло на улицу. Написать, что ли, Изи про случившееся? Нет, лучше рассказать вживую. Во дворе стоял подарок отца на совершеннолетие – старая «девятка», чтобы сын научился водить перед покупкой хорошего авто. Вадик щелкнул брелоком, машинка охотно откликнулась и подмигнула желтыми глазами. До дома Изи ехать минут двадцать. Нужно развернуться на трамвайном кольце, миновать пустырь, где раньше по выходным возникал стихийный рынок и работала шашлычка, сгоревшая несколько лет назад дотла вместе с посетителями, проехать с десяток одинаковых домов, сбросить скорость у магазина «Ведьмино счастье» и завернуть во двор сестер Угаренко. Вадик сидел за рулем как каменный, казалось, случись авария, машина сомнется, а он развалится на крупные куски, будто статуя. Когда по встречке мчались другие авто, особенно дороже «девятки», Вадик переставал соображать и рулил на автомате. В ушах становилось жарко, глаза застилала дымка густого воздуха, а сердце стучало так нереально громко, что первое время он прижимался к обочине, глушил мотор и слушал: точно ли звук в груди, а не под капотом. Добрался до дома Изи за сорок минут. Запарковался у трансформаторной будки, огороженной баннером с березовой рощей, – она была похожа на тетку в купальном полотенце. Из подъезда, где обычно исчезала Изи после финального поцелуя, выскочил смутно знакомый тип, зыркнул по сторонам и, перемахнув через перила крыльца, нырнул в кусты. Кто это может быть? Где-то Вадик его точно видел. Машинально глянул на окна Угаренко. Несколько горшков с цветами, закрытая форточка, все как обычно. Тут дверь подъезда снова заныла, и на крыльце появилась бабулька в беретике, похожая на престарелую Мальвину. На руках у нее извивалась и тявкала пушистая шарообразная собачонка. Бабулька, прижимая питомца согнутым локтем, полезла в ридикюль, видимо, в поисках поводка. Резко дернула головой под собственное «апчхи». В этот момент собачонка крутанулась, вырвалась и припустилась меховым футбольным мячом на газон. Вадик бросился наперерез и успел схватить мохнатую за шкирку. – Держите, держите Масю! – старушка уже бежала к нему, размахивая поводком и натирая нос цветастым платочком. – Это моя собачка! Мальвина нагнулась, щелкнула карабинчиком и аккуратно, как ребенка, взяла Масеньку на руки. Собачка сопротивлялась, оставляя на светлом плащике Мальвины полосы грязи с лап. – Ну, ну, этот молодой человек тебя спас, – приговаривала старушка. – Выбежала бы ты под колеса, осталась бы от тебя одна пушистая шкурка. С этими словами Мальвина запечатлела на рыжем лобике собачки материнский поцелуй. – Ой, извините. Понимаете, она у меня как гиперактивный ребенок. – Понимаю, – ответил Вадик, на самом деле не понимая, но на всякий случай предъявляя свою самую добрую улыбку. – Спасибо вам, молодой человек. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – Говоря так, Мальвина сканировала Вадика от макушки до ботинок. – Спасибо, я к девушке приехал, она в этом доме живет. – Вадик зачем-то кивнул в сторону «девятки». – Так вы на машине, – холодно сказала старушка и заглянула Вадику за спину. – Надеюсь, вы не лихачите по дворам и не давите домашних животных? – Нет! – горячо запротестовал Вадик. – Я люблю зверюшек.