Похоже, его начинает бросать из крайности в крайность — тот самый шаг от любви к ненависти. — Какая, Боренька? — прищурив глаза, холодно спросил я. — Пошлая, мерзкая? Может, ты и меня в чем обвинишь? Если отбросить нюансы, я ведь по сути — типошник, сиречь сутенер: хоть и не отбираю у барышень их заработок, но покровительство оказываю. Потому что некому больше. Никому они в нашем городе не нужны. Разве только за тем, за чем ты сам в «Русалку» и хаживал. — Я не это хотел сказать, — набычившись, проворчал мой друг. — А что ты хотел сказать? Боря, научись хоть немного размышлять о причинах поступков других людей. Как думаешь, зачем Глаша макнула тебя в моральные нечистоты? Ну же, включи мозги! И он меня не разочаровал, потому что действительно не дурак. — Чтобы мне не было больно? — Правильный ответ. Боря, ты даже не представляешь, через что пришлось пройти этой девочке. Не она выбрала такую жизнь, и за то, что при этом не превратилась в обычную вульгарную маруху, Глаша достойна искреннего уважения. Некоторое время помолчали. Неплохо бы сейчас развеяться, но еще белый день на дворе — и в кабак не пойдешь, и настроение для подобных увеселений совсем не то. Как вариант подошла бы рыбалка, но удаляться от города не хотелось, а нормально отдохнуть с удочкой получится только на озерах. Хотя… — Чиж, — позвал я парня, помогавшего оружейнику мыть выведенный из гаража паромобиль. — Да, командир, — бросив тряпку, подбежал парень. — Ты когда со своими башибузуками встречаешься? — Вот думал, домою машину — отпрошусь у вас и сбегаю за едой. А что? — Вы где свою базу оборудовали? — не отвечая на вопрос, спросил я. — Наверняка ведь какие-то развалины обжили. — Так старую мельницу деда Укорота приспособили. Пока никто не гонит. Напрягшись, я вспомнил водяную мельницу сурового, можно сказать, легендарного мельника по прозвищу Укорот. Говорят, старик водился с русалками, да и с лешими ладил, пока не замерз по пьяному делу. В итоге вот уже лет двадцать имеющее нехорошую славу строение пустует и ветшает. Интересно, Осип специально выбрал именно это место по аналогу с нашей каланчой, в свое время имевшей дурную репутацию мистического плана? — Давай сделаем так, — закончив с воспоминаниями, предложил я, — сейчас беги, собирай все наши рыбные снасти. Прихвати самый большой казан, который есть у бабы Марфы, и специй для ухи не забудь. А по пути еще заедем в трактир и наберем всякой снеди. Уныло сидевший на лавке Борис неожиданно оживился. Ну что ты будешь делать — жениться он собрался, сам же еще пацан пацаном. А вот забегавшие глаза Чижа мне не понравились. Можно, конечно, устроить ему экспресс-допрос, но, скорее всего, правда вскроется на месте, так что спешить не стоит. Поделившись с Борей запасным комбинезоном, я также оделся попроще, и мы загрузились в паромобиль. И этой веселой компанией поехали на рыбалку. Действительно веселой, потому что Боря успешно избавился от своей хандры, а это значит, что и его чувства к Глаше были, скорее всего, простой юношеской влюбленностью. Перед выездом я отзвонился на базу отдела и сказал, где меня искать в случае чего, так что о делах на время можно забыть. За едой решили заехать в трактир «Порося», который держал выходец из Харькова. Заведение совсем не фешенебельное, но готовили там хорошо — хоть просто, но сытно и вкусно. Находившаяся на окраине Мойки старая мельница выглядела довольно колоритно. Приземистое здание с массивным водяным колесом устало привалилось к невысокой дамбе. Часть земляного вала размыло дождями и потоком ручья, который эта насыпь когда-то перегораживала, а пруд зарос ряской. И все же дом все еще был крепким и всем своим видом говорил, что рассыплется в труху еще не скоро. Возможно, там даже имелся свой свободный энергент класса домовой. Мы подкатили к наполовину открытым и буквально вросшим в землю воротам. Чиж тут же, не открывая дверцы паромобиля, соскочил на землю и убежал внутрь, наверняка дабы привести в надлежащий вид свою гвардию. Так оно и оказалось: когда мы с Борей втащили корзины в неожиданно просторное помещение, нас уже встречала неровная шеренга пацанов. Мальцы усердно хмурились, стараясь выглядеть максимально взрослыми. Получалось это дело у них откровенно комично. В строю стояли восемь подростков различной степени чумазости и разного возраста, примерно от восьми до двенадцати лет. — Здравия желаю, бойцы, — опустив корзину со снедью на пол, выпалил я. В ответ прозвучал нестройный бубнеж детских голосков, отчего Чиж обреченно закрыл лицо ладонью. — Вольно, парни, — усмехнувшись, приказал я, но тут же вынужден был оторваться от зрелища перепуганной молодежи, обратив внимание на странный звук за спиной. Оказывается, это Чиж зашипел на кого-то в темном углу помещения. Так, а это что за новости? Решив не откладывать в долгий ящик раскрытие тайн моего воспитанника, я направился туда, где мелькнула небольшая тень. — Кикимору мне в тещи, — сквозь зубы прошипел я, увидев небольшой закуток, отделенный от основного зала грудой обломков деревянного и каменного оборудования мельницы. — Чиж, это что такое? Замерший рядом парень лишь что-то промямлил. С памятью у меня все нормально, но, когда слушал недавний доклад своего воспитанника, я подумал, что дополнительная ребятня — это так, детишки, от скуки решившие увязаться за старшими ребятами. А средства на их пропитание нужны, потому что организмы растущие и жрать им хочется постоянно. Сам таким в детстве был. Но картина, открывшаяся мне в этом закутке, не лезла ни в какие ворота. Да, Дмитрий Иванович был прав, и беспризорников в Топинске нет. Тогда как назвать четырех мальчишек лет пяти от роду и двух девочек чуть постарше? На исхудавших тельцах рванье, а в глазах годами вбиваемый страх перед взрослыми. Мало того, на лице одного из мальчуганов ярко выделялся большой синяк. Я глубоко вздохнул и мысленно посчитал до десяти. — Чиж, кто его так? Мой воспитанник все понял и без уточнения. — Мачеха. А родной батя пьет сильно, и защиты от него никакой, да и сам, бывает, прикладывается, когда осерчает. Опять накатила злоба, но я быстро ее отогнал. Эмоциями тут не поможешь. — Ты понял, что именно сделал неправильно? — Не все рассказал? — осторожно уточнил Чиж. — Да, и за это получишь усиленную тренировку на бокенах. Парочку вот таких же синяков на мягких местах я тебе обещаю. Пусть это не очень педагогично, зато действенно. Тем более что у него будет аналогичная, причем вполне реальная, возможность наставить тех же синяков и мне. — Так точно, — непонятно чему радуясь, отчеканил Чиж. Скорее всего, он уже понял, что я принял положительное решение в отношении его друзей. Хотя точнее здесь будет термин «подопечные». — Мельницу я выкуплю. Сделаешь здесь базу, — окончательно успокоившись, сказал я. — Плотников найдешь сам, но спать они все должны у себя дома. От моего взгляда не укрылись свитые в закутке гнезда из грязного тряпья. — Но как же… — вздумал возражать Чиж, но я его прервал: — Поговори с родителями. Убеждай, уговаривай, угрожай, в конце концов. Теперь это твои люди, твоя команда, и ты отвечаешь за каждого. Если поймешь, что не справляешься, позовешь меня. — Справлюсь, — упрямо мотнул головой Чиж. Пожалуй, этот справится — дури как у того осла из анекдота. — Только никого не калечить и не убивать. — Принял, — уже спокойнее подтвердил парень. От градуса нашего разговора малышня сбилась в углу плотным, напряженным комком. Словно цыплята-однодневки. Мысленно обругав себя, я постарался сделать максимально доброе лицо: — А кто любит плюшки с малиновым вареньем? Испуг в глазах ребятни не исчез, но самая старшая девочка робко подняла руку. — Ну тогда айда полдничать. На всякий случай я отошел подальше, пока старшая ребятня выковыривала малышей из закутка. Ну а через десять минут от содержимого корзин не осталось и следа. Мы с Борей пролетали мимо обеда, как фанера над Парижем, но это дело поправимое. — Так, кто мне покажет, где здесь хорошо клюет? Кто бы сомневался, что советчиков найдется больше чем достаточно. Разобрав снасти, мы отправились на берег Стылой, которая у мельницы имела глубокую излучину. Мы с Борей взяли по новомодному спиннингу, а ребята из основного отряда Чижа разобрали удочки попроще. Малышня в это время лениво развалилась на траве под солнышком, осоловев от съеденного. Пока рассаживались, я отозвал Осипа в сторонку: — Тут все твои? — Трех нету. Ведут по приказу Дмитрия Ивановича парочку клиентов. Как-то сразу стало муторно от подобного использования детей, но картинку испуганных малышей пришлось тут же отогнать. В этом мире дети взрослеют значительно раньше, и парни из старшего отряда выглядели битыми жизнью, хотя по-прежнему оставались детьми. Вон какую устроили свару за то, кому достанется удочка с ярко-красным поплавком. Интересно, чем им синий и оранжевый не угодили?