Часть 4 из 45 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Никого выкрикивать не пришлось. Евдокия Лукьяновна вышла к калитке, едва услышала пыхтение выпускавшего лишний пар мобиля. Мы с этой невысокой, сухонькой, но очень подвижной старушкой знакомы лишь шапочно, что не помешало ей тут же начать изливать мне душу.
Пожалуй, она до сих пор не знала, что я уже давно не служу в полицейской управе.
— Игнат Дормидонтович, что же там у вас такое деется?! Неужто кто-то посмел усомниться в честности Дмитрия Ивановича? Да он же верой и правдой столько лет супостата всякого изничтожал, а тут… — Старушка горестно вздохнула. — Мается ведь, сердешный.
За минуту, пока мы медленно пересекали обширное подворье, старушка выдала мне весь расклад — что именно и в каких объемах пил уже бывший старший следователь управы, кого и какими словами ругал. Причем цитаты приведены без купюр. Евдокия Лукьяновна с покойным мужем были пионерами Топинска и в жизни видели многое. Так что старушка излишней стеснительностью не страдала, да и оскорблена она была в лучших чувствах.
То, что я увидел во флигеле, меня одновременно огорчило и порадовало. Порадовало то, что Бренников просто напился, причем сделал это дома, а не в кабаке на потеху зевакам. И, что самое главное, он в расстройстве душевном не отправился в салон фрау Брюгге, дабы потрафить своей игромании.
И все же грустно видеть глубокоуважаемого тобою человека в подобном состоянии. В спальне Дмитрия Ивановича царил настоящий разгром. Вчера он явно вспылил и выместил свою злость на ни в чем не повинной мебели. Атмосфера смешанного с перегаром табачного дыма и потеки вина из разбитых о стену бутылок усугубляли картину.
Ситуация вызвала у меня горькую улыбку. Все в мире повторяется. Когда я только появился в этой реальности, Дмитрий Иванович точно так же вынужден был приводить в чувства молоденького видока, запившего по причине профессионального посттравматического расстройства. Конечно, я к столь негуманным методам прибегать не стану, к тому же рядом нет порывистого и грубоватого оборотня с ведром воды в руках.
Зато есть бутылка с пивом, которую я прихватил в трактире по пути сюда. Конечно, лечить подобное подобным — это прямой путь к длительному запою. Особенно это касается человека, который только что потерял любимую работу, а возможно, и смысл дальнейшего существования, но в довесок к бутылке пива у меня было еще и предложение, от которого сыщик вряд ли сможет отказаться.
— Давно он угомонился? — тихо спросил я хозяйку дома.
— Как к полуночи умаялся буянить, так и затих, — с видом заговорщицы прошептала старушка.
Сейчас почти одиннадцать часов, так что выспался он неплохо.
— Дмитрий Иванович, не уделите мне минуту вашего времени? — громко сказал я и, подхватив со стола на удивление целый стакан, как тамада на свадьбе, постучал по нему вилкой.
— Пшел вон, мерзавец! — сонно отмахнулся Бренников от раздражающего шума.
Но я продолжал звенеть, пока он не оторвал голову от подушки и с туповатым удивлением не посмотрел на меня. Керамическая бутылка с пивом была тут же демонстративно вскрыта, и пенный, благоухающий напиток полился в стакан.
— Дмитрий Иванович, у вас пять минут, дабы привести себя в благопристойный вид. Жду вас в беседке. Нам нужно серьезно поговорить.
Старушка молниеносно организовала поздний завтрак под навесом с длинным столом, от широты душевной названным мною беседкой. Так что Бренникова я встречал, с удовольствием прихлебывая из чашки крепко заваренный чай. Еще одна чашка дожидалась помятого, но явно приободрившегося следователя.
— Если честно, Игнат Дормидонтович, сейчас у меня нет ни малейшего желания вести пространные беседы и тем более выслушивать нравоучения от человека вдвое моложе себя, который к тому же сам побывал в запое.
— Вот уж чего я не собираюсь делать, так это поучать вас жизни. У меня только один вопрос. Что на вас, черт возьми, нашло?!
Было видно, что у Дмитрия Ивановича имеется огромное желание послать меня далеко и надолго, но он сдержался. Возможно, потому что сейчас здесь присутствуют хоть и матерый, но безработный полицейский, а также видок — пусть слишком молодой, зато с очень серьезной крышей в виде генерал-губернатора. Да и другие нюансы наших отношений, включая финансовые, вносили серьезные коррективы в его поведение.
— А что мне еще делать, Игнат? — со вздохом сказал мой бывший начальник и наставник, буквально рухнув на скамью с другой стороны стола. — Сбережений нет, а с теми документами, что ушли в главное управление, служить мне не дадут даже околоточным.
Я не особо понимал, о чем он говорит, и сначала хотел прояснить ситуацию с пришлым порученцем, но раз уж разговор зашел в эту сторону, начнем с конца.
— Предлагаю послужить в моем отделе, если вам, конечно, не претит ходить под началом, как вы выразились, юнца вдвое моложе вас.
— Какой отдел, Игнат? — отпив из кружки и поморщившись, отмахнулся Бренников. — Ваши потуги поиграть в сыщика и попытки взять под контроль шатунов даже не смешны. И дело совсем не в возрасте.
— Дело именно в возрасте, — заявил я, немного покривив душой для пользы дела. — Вы совершенно правы, мои потуги смешны, так как в сыскном деле я дилетант. Поэтому предлагаю впрячься в этот воз профессионалу.
— Вы серьезно? — опять перейдя на официальный тон, все еще с недоверием переспросил Бренников.
— Да, у меня есть полномочия от генерал-губернатора на развертывание отдела с тремя штатными сотрудниками и доступ к фондам на содержание десятка тайных агентов. Но, как вы сами подметили, у меня для этого оказалось слишком мало умения и, пожалуй, фантазии тоже. Так что я делал все спустя рукава, с трудом перекупив парочку не очень-то надежных соглядатаев. А вот у вас наверняка получился намного лучше.
Похоже, мои откровения не особо впечатлили бывшего следователя:
— А вы не преувеличиваете эти самые полномочия?
Не верит. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.
— Дмитрий Иванович, как вы думаете, на какую сумму я сжег опиумной пыльцы за прошлый год?
— Извините, но сейчас у меня проблемы с арифметикой, — иронично и с фальшивым раскаянием развел руками следователь.
— По самым скромным оценкам, сорок тысяч в омских ценах и двести тысяч в московских.
— Что?! — Бренников от удивления фыркнул чаем, едва не забрызгав меня.
Да уж, эффектно получилось.
С момента, когда я вышел из-под его начальственной тени, следователь обращал на меня внимание лишь изредка, за исключением совместной ловли убийц. Но на этом все — слишком уж высока была его загруженность следственными делами, к тому же сыщик не считал мою возню серьезной.
— Двести тысяч? — откашлявшись, переспросил Бренников. — И вы до сих пор живы?
— Нельзя сказать, что они не старались, — пожал я плечами. — К тому же покушения на меня не очень-то связаны с торговцами дурью.
А вот теперь Дмитрий Иванович задумался уже всерьез. Похоже, перед ним во всей красе раскрылась игнорируемая прежде изнанка привычной реальности. Точно так же чувствовал себя генерал-губернатор, которому я закатил целую лекцию об угрозе распространения наркомании, причем подкрепленную письмами от самых видных медиков Омска, а затем и столичных светил.
Как и в моем мире аналогичного исторического периода, в Империи к наркомании относились как к некой блажи гламурной молодежи. Да что уж там говорить, если в больницах до сих пор использовали опиум направо и налево, а героин вообще считался лекарством от кашля.
Если стратегически мыслящего князя Шуйского впечатлили мрачные перспективы для следующего поколения, то на Бренникова подействовали суммы, вращавшиеся в топинском наркобизнесе. На передвижение товара из Топи в Омск он, конечно, не мог не обращать внимания, но все же его больше занимала простая городская уголовка — прямая ответственность старшего уездного следователя.
Размышления Бренникова затянулись минут на пять. Я даже успел допить свой чай с баранками.
Дмитрий Иванович так резко вскочил, что заставил меня вздрогнуть.
— Когда приступать? — по-военному выпрямившись, отчеканил он.
— Да прямо сейчас и приступайте, — поднялся и я, дабы поддержать официоз момента, затем полез в карман пиджака.
Пухлый конверт лег на стол между нами.
— Здесь пятьсот рублей подъемных и триста на первичные служебные расходы. Найдите в городе место для резиденции. Подойдет небольшой дом, но без хозяев поблизости. Незачем им знать слишком много. Чуть позже я договорюсь о проводке туда телефонной линии. Подберите двух подчиненных на ваше усмотрение. С агентурой тоже работать вам.
— Будет сделано, — опять отчеканил следователь и тут же сбился на сомнения: — Игнат Дормидонтович, вы уверены, что генерал-губернатор поддержит мое назначение? Уж больно серьезные силы задействованы в этой интриге.
— С князем я договорюсь. А вот об интриге хотелось бы узнать подробнее, — сделав приглашающий жест, вновь уселся я на лавку. — Рассказывайте.
Вот теперь передо мной сидел уже знакомый волкодав с железной хваткой. Быстро, четко, емко и без сантиментов он обрисовал сложившуюся ситуацию.
Кажется, в Топинске грядет передел власти, и первой жертвой перемен стал именно Бренников. Все началось с появления в полицейской управе упомянутого Лехой чиновника по особым поручениям из Министерства внутренних дел.
С давних времен любимым развлечением высших чиновников и в моем родном мире, и в этом является передел зон влияния. Стоит отметить, что наш город был основан по приказу Императора, и до поры до времени загребущие ручки имперской элиты к нему не тянулись. Но все течет, все меняется. Вот и к нам явился «передельщик». Сначала он зашел на огонек к нашему Аполлону.
Все в управе с предвкушением ждали зрелища намыливания холки залетного чиновника. Увы, из кабинета полицмейстера он вышел вполне довольный собой и сразу направился в следственный отдел. Лешу нагло выперли за дверь, и коллежский асессор Матюхин Сергей Юрьевич начал прессовать Бренникова. Причем делал это грамотно и вдумчиво. Перед следователем были выложены компрометирующие бумаги. Не то чтобы очень серьезные, но подписанных свидетелями показаний о постоянных долгах игромана и мелких нарушениях, связанных с незначительными подношениями, вполне хватало для выдворения с полицейской службы, причем с позором. На даже самое завалящее уголовное дело обвинения не тянули, но Дмитрию Ивановичу от этого не легче. Еще хуже стало после того, как Матюхин намекнул, что его интересует отнюдь не следователь-игроман, а топинский судья.
Заезжий решала где-то откопал сведения о прошлогоднем происшествии в доме судьи и вполне резонно предположил, что там все не так просто, как кажется. Матюхин поставил Бренникова перед простым выбором — либо Дмитрий Иванович начинает официально копать под судью, либо вылетает со службы.
Задачка о том, что именно выбрал мой наставник, была из разряда элементарных. Сначала он послал чужака, а затем и полицмейстера, который попросту открестился от подчиненного.
Честно, не ожидал я подобного от нашего Аполлона. Или уже не нашего?
Крышу у Дмитрия Ивановича после такой подставы от начальства сорвало напрочь. Повторение сказанных полицмейстеру слов смутило даже меня.
С другой стороны, поделом Аполлону — за своих людей нужно стоять горой, иначе грош тебе цена как лидеру. Уверен, что с князем такой финт не прошел, и это объясняет, почему чужак начал не с меня, а с Бренникова. Ведь наверняка раскопал достаточно для понимания того, что мои уши торчат из дела об убийстве горничной, как у кролика из шляпы фокусника.
Ладно, с предисловием разобрались, теперь попробуем как-то вычислить свое место в этом пасьянсе. Что у нас вырисовывается в стратегическом плане?
Реальная власть в Топинске сосредоточена в руках трех человек — главы городского собрания, полицмейстера и судьи. Даже начальник жандармского отделения и сменный директор энергетического завода в городские дела не лезли и курировали лишь режимное предприятие, вынесенное далеко за пределы Топинска. Сместить главу городского собрания можно только через полгода на выборах. Полицмейстер явно занял выжидательную позицию, что в принципе неплохо. Остается судья. Если сковырнуть Бабича, старая власть посыплется как карточный домик.
А нужно ли мне вообще влезать в эту свару? Скорее всего, придется. И дело даже не в том, что мы с судьей повязаны буквально кровью, просто нынешняя расстановка сил в городе меня полностью устраивает. Мало того, я потратил уйму сил на создание статус-кво, а новички могут принести с собой только хаос.
— Игнат, — оторвал меня Бренников от тягостных мыслей.
— Да? — встрепенулся я и заметил, что мой новый подчиненный уже окончательно пришел в себя и явно тяготится моим присутствием, точнее, тем, что мне приходится видеть его в неподобающем состоянии. — До завтра можете отдыхать. Я сегодня поговорю с судьей, а с утренним поездом отправлюсь в Омск. Скорее всего, увидимся только послезавтра.
— Думаю, к этому времени у меня найдется чем вас порадовать, — кивнул Дмитрий Иванович.
На этом, пожав друг другу руки, мы расстались. Бренников отправился приводить себя в порядок и перенастраивать мозг на новый лад, а я вернулся домой.
Дом, как обычно, порадовал внутренней энергией — Корней Васильевич звенел своими железками в мастерской, а Кузьмич громыхал чем-то на чердаке: видно, опять проводил ревизию старого хлама. Леонард Силыч, которому суета домового мешала спать, временами добавлял в деловую симфонию свой возмущенный вокал.
Чиж опять куда-то убежал — у него сейчас как раз переходный период, так что я не особо зверствовал в плане дисциплины и контроля, лишь подстраховывал в сложных житейских передрягах. К примеру, когда мой воспитанник влез в драку из-за соседской девчонки. Рыцарский порыв я одобрил, но стоило ему заикнуться о том, что сей поступок как-то повлияет на благосклонность юной барышни, пришлось одергивать паренька и напоминать простейший постулат: добро нужно творить ради добра, а не за награду. Так меня учил отец, и эту мысль я считаю верной. Если совершаешь хорошие поступки и ждешь благодарности, значит, это уже не благородство, а услуга. К тому же девчонки, особенно в столь взъерошенном возрасте, выбирая парней, руководствуются не их благородством, а исключительно скоростью мельтешения тараканов у себя в голове.
Чиж выслушал мои доводы очень внимательно, но не факт, что усвоил.
Время до обеда я провел за разбором бумаг и документов, полученных еще два года назад. Они подтвердили сказанное Дмитрию Ивановичу. Получается, что я ничего не нафантазировал.
Вот разрешение на развертывание в Топинске особого отдела канцелярии генерал-губернатора Западной Сибири по присмотру за добычей и распространением дурманящих зелий. Штат до четырех человек чином от титулярного советника и ниже.
Так, а вот и смета… даже не знаю, что теперь делать. Есть у меня подозрение, что так и не востребованные до сих пор денежные средства могли уйти куда-то налево. Нужно будет устроить небольшой переполох среди заплесневелой братии в канцелярии генерал-губернатора.