Да уж, у хорошего отношения окружающих есть и еще один побочный эффект — назойливость. Доктор никаких особых повреждений не нашел, но царапины свел, содрав с меня десять рублей за срочность и амортизацию лечебного артефакта. Так что утром на доклад к генерал-губернатору я явился как новенький, предварительно заехав в полицейскую управу для дачи показаний. Ночное расследование ни к чему не привело. Полицейским даже не удалось найти тело извозчика, но это не значит, что он выжил. Очень уж лихо подпрыгивала пролетка, переваливаясь через лежачего лихача. Увы, после ускорения в качестве видока я выступать не мог, а мой омский коллега не видел причин для того, чтобы подвергать стрессу свой старческий организм ради одних подозрений. Так что это явно очередной висяк, к которым местным полицейским не привыкать. У меня, конечно, имелась версия происходящего. Ею я и поделился с князем, но, увы, притянуть к этому делу Матюхина не получилось. Так что расклад по топинскому пасьянсу оставался прежним. Из-за ночного происшествия утренний поезд пришлось пропустить и отправиться вечером, несмотря на мою нелюбовь к дреме в сидячем положении. Глава 4 Топинск встретил меня приятной утренней прохладой и суетой городских «жаворонков». На удивление бодрые люди сновали по улицам, подготавливая качественное пробуждение тех, кто встает попозже. Из открытых по случаю лета дверей пекарен доносился одуряющий запах выпечки. Дворники, поблескивая в утренних лучах солнца надраенными бляхами, яростно избавлялись от малейших следов мусора на мостовых. А по тротуарам бодрым шагом двигались молочницы с корзинами, спеша доставить свой товар, дабы кухарки успели приготовить вкусный завтрак своим господам. Топинск просыпался, и я в такой свежей и деловой атмосфере со своими зевками и помятой мордой смотрелся несколько чужеродно. Ну, ничего, сейчас пролетка доставит меня домой, а там выкрою пару часов на сон и опять гармонично вольюсь в привычную жизнь города. Что самое интересное, в это утро из общей картины выпадал не только я. За порогом родного дома меня ждала еще одна метаморфоза. Вскочивший с лавки Чиж вытянулся в струнку и завопил: — Здравия желаю, ваше благородие! — Парень, ты головой в мое отсутствие, часом, не ударялся? — осторожно поинтересовался я у воспитанника. — Никак нет, ваше благородие. Выполняю строгие указания его благородия Дмитрия Ивановича! — И тут Чиж все же сбился с образцово-показательного стиля. — Он обещал уши надрать, ежели буду вести себя неподобающе облику младшего агента особливого отдела. — Особого, — автоматически поправил я, пытаясь понять, что здесь происходит. — Дмитрий Иванович тебя что, на службу принял? — Так точно, ваше благородие! — Не ори, — попросил я. — В ушах звенит. Интересно девки пляшут… Похоже, пока меня не было, Дмитрий Иванович развил бурную, можно сказать ураганную, деятельность. Надеюсь, мне не придется за ним подчищать. Мужик он опытный, но и на старуху бывает проруха. И после увольнения следователь может быть слегка не в себе. — Где он сейчас? — спросил я у Чижа и тут же получил четкий ответ: — В штабе особого отдела. Спрашивать, где именно находится вышеупомянутый штаб, я не стал, как и уточнять другие подробности, лишь махнул рукой и отправил парня к оружейнику с приказом готовить паромобиль к выезду. Сам же быстро поднялся на второй этаж, принял душ и переоделся в гражданский костюм. За два дня по такой жаре мундир надоел хуже горькой редьки. По указке Чижа мы за десять минут добрались до цели, по пути увидев, как шустро работники телефонной компании закапывают вдоль улицы деревянные столбы. Не исключено, что уже завтра у нас на базе будет телефонная связь. Дмитрий Иванович, выполняя мои инструкции, снял большой деревянный дом стандартной для Топинска постройки. Сейчас сбитые из толстых досок ворота были открыты, так что мы без задержек лихо вкатили во двор. И тут же нас встретили, причем не очень ласково. Дернул же меня черт нажать на рычаг парового клаксона, дабы оповестить всю округу о своем прибытии. — Ну-ка осади! — завопил вихрастый парень в казачьей форме. Рев железного чудища явно встревожил станичника, а таких людей лучше не пугать, потому что опасное это дело. В нашу сторону тут же уставился ствол кавалерийского карабина. Хорошо, что к этому моменту мы успели остановиться. Я уже хотел аккуратно сбросить давление, но понял, что вырвавшиеся из сопла струи пара могут усугубить и без того непростую ситуацию. — Прекратить! — с порога заорал Бренников, выбежавший на шум во дворе. Казак недовольно опустил винтовку, и я смог наконец-то стравить лишний пар, переводя мобиль в режим ожидания. — Дмитрий Иванович, и откуда у нас появились столь нервные воины? — спросил я Бренникова, который быстрым шагом подошел к паромобилю. — Вот решил привлечь к службе казачков, чтобы не скучали в казарме. Судя по недовольной физиономии, у казака имелось свое собственное мнение насчет инициативы полицейского. — Елистратов, тебе что-то не нравится? — вкрадчиво поинтересовался Дмитрий Иванович. — Никак нет, ваше благородие, — вытянулся в струнку казак. — Ну так сотри со своей морды кислую мину, не то от нее у моего начальника может несварение приключиться. — Говоря это, Бренников покосился на меня. Ай, красава! И казака на место поставил, и возможный конфликт погасил в зародыше, обозначив статус всех присутствующих. Вон как казачок губы поджал, но теперь он точно не станет наезжать на непонятного сопляка в диковинной шляпе. Как реагировать на все это, я не знал, поэтому просто покинул паромобиль и без приглашения направился в дом. В конце-то концов, он снят на мои деньги и как бы находится в моем же ведении. Внутри база особого отдела ничем эдаким не выделялась — пять просторных комнат, одна из которых имела довольно значительные размеры. Здесь Дмитрий Иванович и организовал общий кабинет. В помещении расположились три письменных стола и два шкафа, лишь процентов на десять занятые папками. Один из столов был обжит и уже завален бумагами и всякими канцелярскими принадлежностями. Я решил облюбовать себе место у окна, но Дмитрий Иванович ненавязчиво оттер меня к еще одной двери, за которой оказалась небольшая уютная комнатка с массивным письменным столом. А неплохо так развернулся мой бывший начальник. Да в нем же пропадает дар дизайнера интерьеров! Забросив шляпу на вешалку, я с наслаждением избавился от пиджака. — Рассказывайте, Дмитрий Иванович, что успели сделать за время моего отсутствия. — Немного, — явно поскромничал Бренников, — пока только обжились. Я взял на себя смелость немного прощупать своих старых агентов, но пока не известно, есть ли средства на их содержание, ничего серьезного предлагать не стал. — Средств хватит, — легкомысленно отмахнулся я, но все же решил уточнить, — по крайней мере, можете тратить не меньше, чем раньше. — Это хорошо, — удовлетворенно кивнул Бренников. — Значит, продолжим набор агентов. У вас есть еще какие-то приказы? — Приказов нет, есть вопросы, — оживился я, устраиваясь на не очень-то удобном стуле. — Меня немного удивил подбор сотрудников. Какую пользу отделу может принести Осипка и что там насчет казаков? Бренинков позволил себе легкую улыбку и, не отвечая, подошел к двери. Приоткрыв ее, он позвал Чижа: — Осип, подготовься по варианту три. Поведение следователя вызвало у меня живейшее любопытство. — Что касается младшего агента Шишкина, объясню после того, как он подготовится, — увидев мой немой вопрос, сказал Бренников. — А насчет казаков — я позволил себе сделать выводы из предоставленных вами бумаг. Там есть распоряжения для есаула Щукина. Вот я и решил организовать здесь постоянное дежурство. К тому же сотня Щукина — это единственная сила в городе, которая не вовлечена в нынешний конфликт. — Что удалось узнать о наших незваных гостях? — тут же напрягся я и, понимая, что разговор будет долгим, жестом предложил Бренникову устроиться с другой стороны стола на гостевом стуле. — Не так уж много, — расстегнув китель и присев на стул, продолжил Дмитрий Иванович. — Матюхин прибыл в Топинск пять дней назад в сопровождении семи человек. Трое были с ним явно, а еще четверо пытались сделать вид, что едут отдельно. Но город у нас не такой уж большой, и все на виду. — Пантелеймон Давыдович высмотрел? — с улыбкой вспомнил я околоточного, отвечавшего за порядок в железнодорожном районе. — Да, его на мякине не проведешь, — подтвердил мою догадку Бренников и продолжил доклад: — Даже о явных помощниках Матюхина известно не так уж много. Только фамилии — Старостин, Булыжников и Ковальчик. — Поляк? — встрепенулся я. — Да. А что? — сделал стойку следователь. Пришлось рассказывать ему о моих омских приключениях и случайно услышанном польском ругательстве. — Сможете опознать? — ухватился Бренников за призрачную нить. — Нет, но важнее то, что мы имеем косвенное подтверждение моих домыслов, а значит, сможем отреагировать на угрозу более адекватно. Уточните, пожалуйста, был ли этот Ковальчик вчера в Топинске. — Хорошо, — кивнул Бренников. — И еще у меня есть просьба. — Слушаю вас внимательно, Дмитрий Иванович. — Если имеется такая возможность, было бы неплохо изыскать средства на повариху. Дабы, так сказать, прикормить казачков. В казарме у них еда не очень хорошая, а так они сами будут напрашиваться на дежурство. — Очень неплохая идея. Займитесь этим. Все выкладки по расходам ко мне на стол, — не удержался я от начальственного тона. — Будет сделано, — кивнул Бренников, и тут нас прервал осторожный стук в дверь. — Входите, — разрешил я на правах хозяина кабинета. Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вскользнул какой-то чумазый беспризорник. Если бы я не знал Чижа как облупленного, то и не признал в посетителе своего воспитанника. К тому же мне уже доводилось видеть его в столь неприглядном состоянии в момент нашего знакомства.