— Ну и что это за маскарад? — спросил я, хотя уже догадывался, к чему клонит следователь. — Я давно работаю с топинскими мальчишками, — стал объяснять Бренников. — Беспризорников у нас нет, как и совсем нищих горожан, но много детишек либо в приемных семьях фактически в положении батраков, либо не особо присмотрены своими же родителями. Вот и слоняются по городу без дела. Раньше я их лишь иногда прикармливал, получая в ответ необходимые сведения. А теперь хочу сделать все серьезнее и поручить присмотр за этим делом Осипу. Конечно же с вашего разрешения, — все же сделал следователь реверанс в мою сторону. Ну а что, мысль здравая. Это в моем мире над детьми трясутся так, что в итоге вырастает непонятно что. Не скажу, что я большой любитель Союза, но там наравне с нормальной заботой детей вовлекали хоть в какую-то общественно полезную деятельность. В конце концов, Дмитрий Иванович не предлагает посылать ребятню на штурм бандитских малин, а небольшой приработок и хоть какой-то надзор им не помешает. — Думаю, это пойдет на пользу и им, и нам, — сказал я и тут же уточнил: — Только помощь лучше осуществлять едой и вещами. А деньги давать по минимуму и самым рассудительным. — Согласен, — кивнул Бренников. Затем мы оба посмотрели на Чижа. — А ты что думаешь по этому поводу? — спросил я у парня, на что тот ответил с придурковатым видом воспитанника военного училища: — Разрешите выполнять?! — Выполняй, — грустно вздохнул я и строго добавил: — Но только строго по плану и указаниям Дмитрия Ивановича. Все, исчезни с глаз моих. Когда будущий предводитель детской агентурной сети выскочил из кабинета, я так же строго посмотрел на Бренникова: — Дмитрий Иванович, только не перегибайте с муштрой. Мне в будущем туповатый и безынициативный помощник не нужен. Бренников в ответ лишь по-доброму улыбнулся на правах более опытного товарища: — Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович, сообразительности у Осипа на нас двоих хватит, а об инициативности вообще молчу. То, что он так тянется, это пока не наигрался. Пройдет. — Ну, если так… — протянул я с сомнением, — думаю, вам виднее. Хорошо, на этом можем закончить. Или у вас есть еще какие-то пожелания? — Вы знаете, есть, — как-то не совсем уверенно сказал следователь. — Коль уж вы одобрили повариху, я бы и сам сюда переселился. Конечно же с вычетом платы за проживание и питание из моего жалованья. — Насчет вычетов не стоит беспокоиться, проведем их как общие расходы, — отмахнулся я. — Но вы уверены, что хотите перейти на практически казарменное положение? — Вы думаете, лучше жить бобылем в одном дворе с надоедливой и крайне любопытной хозяйкой? — кривовато улыбнулся следователь. — Ну как знаете. На этом мы и закончили совещание. Дмитрий Иванович отправился обживаться и налаживать быт в условиях нашей базы, а я, вернувшись за руль паромобиля, поехал бездельничать. Даже странно как-то. Всю свою жизнь, как первую, так и вторую, я стремился убежать от рутинной работы, а сейчас, переложив бо?льшую часть текучки на чужие плечи, почувствовал себя каким-то… ненужным, что ли. Да уж, человек — такая скотина, угодить которой очень сложно. Мелькнула мысль проехаться по фигурантам назревающего в городе конфликта, но тут же понял, что еще рано. Игроки пока не сделали относительно решительных ходов, требующих принятия решений. Уверен, что увольнение Бренникова и даже нападение на меня — это всего лишь цветочки. И все же кое-кого проинструктировать не помещает. С этой целью я направил паромобиль в центр города. Для обеда выбрал трактир со слегка претенциозным названием «Посольский», в котором я бывал пару раз еще в бытность службы в полицейской управе. Заведение находилось на грани приличия. Из неоспоримых достоинств в нем были неплохое меню, приемлемые цены и близость к центру. Топинские чиновники в основном обедали либо дома, либо на базаре, в зависимости от размера жалованья. Здесь же в основном столовались деловые люди, которых эти самые чиновники мурыжили слишком долго с милостивым перерывом на обед. Так что лишних глаз быть не должно. Но не факт. Мало ли какие привычки у наших оппонентов. Может, им командировочные урезали и на извозчика, а также на дорогой трактир денежек не хватит? Развлекая себя подобными мыслями, я загнал паромобиль в скрытый зеленью акаций проход за углом трактира и перевел котел в режим ожидания. — Милости просим, ваше благородие, — подскочил половой, как только моя нога переступила порог заведения. — На стол сырную нарезку и ягодное вино. А еще позови посыльного, если таковой у вас имеется, — приказал я с небрежным равнодушием барина. Да уж, нахватался дурных привычек, но не извиняться же теперь, особенно учитывая, что подобное поведение половой воспринял как нечто вполне естественное. Но впредь нужно следить за собой, а то так недолго и оскотиниться. Когда к моему столу подскочил хоть и бедно, зато опрятно одетый пацан из разряда тех, над кем скоро должен предводительствовать Чиж, я уже дописывал послание Лехе. Сейчас планшета у меня с собой не было, так что маленькое энергетическое перо и блокнот приходилось таскать в кармане пиджака. «Обедаем со скромным шиком». Что-то меня в последнее время тянет на конспирацию. Может, от скуки. Хотя вряд ли. После омского стритрейсинга подобные тяги явно инициированы чуйкой, которую образованные люди называют интуицией. В том, что Леха поймет мое послание, сомнений не было. Именно он таким образом обозвал наши обеды в дни выплаты жалованья. Времена были хоть и скудные, но веселые. Воспоминания невольно заставили меня улыбнуться и подняли настроение, что тут же вылилось в немотивированный приступ щедрости. Получив записку, наставления и целый рубль за услуги, заулыбавшийся посыльный со скоростью метеора умчался к выходу из трактира, а я принялся дразнить свой желудок аперитивом в виде сыра и ягодного вина. Леха прискакал через двадцать минут и, едва поздоровавшись, начал надиктовывать половому обширный заказ. Знает, зараза, что в таких случаях платить все равно буду я. — Не обожрешься? — Не надо меня недооценивать, — фыркнул мой друг, — ты не так уж часто приглашаешь отобедать, так что буду наедаться впрок. Чуть подумав, он все же заказал морс вместо алкоголя, явно чтобы не нарываться на неприятности с новым начальством. — Ну как там у вас? — спросил я, когда половой удалился от нашего стола. — Невесело, — вздохнул Леха. — Эта рыжая сволочь всюду сует свой нос и постоянно выпытывает у меня незнамо что. Представь, он напрашивался на знакомство с Лизонькой! Хотел дать этому мерзавцу в морду, но Аполлон крутился рядом. — Не переживай, — ухмыльнулся я, — нет ему никакого дела до прелестей Елизаветы Викторовны, его больше интересует твой будущий тесть. — Так вот оно что! — поднял брови Леха. — Значит, и Дмитрий Иванович пострадал… — …Потому что не стал подставлять Бабича, — договорил я за друга. — Прискорбно, — вздохнул Леха, — и как ему теперь жить? — Да в общем-то неплохо. Дмитрий Иванович сейчас работает на меня и, надеюсь, чувствует себя комфортно. — Это как так? — еще больше удивился Леха, даже не обратив внимания на принесшего еду полового. После того как лишние уши покинули нас, я вкратце рассказал о моем сотрудничестве с Бренниковым, а заодно и об омских приключениях. Похоже, этими новостями мне удалось совершить невозможное — испортить парню аппетит. Леха задумался, а затем с не понравившимся мне блеском в глазах выпалил: — А может, и мне найдется местечко в твоем отделе? — Нет, Леша, так не пойдет, — выпалил я и осекся, увидев обиду в глазах друга. — Пойми, ты мне нужен на своем месте. Причем не только мне. В этом заинтересован весь город, включая Дмитрия Ивановича, твоего будущего тестя и даже нашего нежданно пугливого Аполлона. Кстати, когда мы разберемся с пришлыми и если Дмитрий Иванович не надумает вернуться, тебе придется стать старшим следователем. Да уж, переоценил я амбициозность парня. Леха моментально поскучнел. Пришлось убеждать друга, что никто не собирается бросать его как кутенка в воду. Поддержим и поможем. К тому же, может, Дмитрий Иванович еще и вернется, хотя лично мне этого не хотелось бы. Но о своих чаяниях я решил умолчать. О том, что Леха успокоился, мне сообщил вернувшийся к парню аппетит. Ну вот как можно столько жрать, при этом оставаясь тонким и звонким?! Не скажу, что у моего нового тела имеется серьезная склонность к полноте, но, если запускаю занятия и предаюсь чревоугодию, норовит появиться брюшко, что в данном возрасте возмутительно и недопустимо. Запихивая в себя еду, Леха умудрялся еще и говорить. Он рассказал мне все, что происходит в полицейской управе, явно наплевав на все имеющиеся уложения и инструкции по сохранению служебной тайны. Чужаки пока что вели себя тихо. Самой громкой акцией в их исполнении было увольнение Дмитрия Ивановича. Возможно, именно столь резкий отлуп от следователя охладил пыл Матюхина, но что-то мне подсказывало, что главная деятельность пришлых происходит под покровом тайны. Топинск хоть и провинциален от подвалов Мойки до шпиля городской ратуши, но захудалым городишком его уже давно не назовешь. Одних жителей около тридцати тысяч. Конечно, это не Омск с его шестьюдесятью тысячами, но с такими темпами роста скоро начнем догонять. В общем, не деревня, и углядеть за всеми чужаками попросту невозможно. В разворачивании нормальной агентурной сети Дмитрий Иванович все равно даст мне сто очков форы, так что лезть в это дело я не буду. Разве что денег подброшу, сколько наскребу по сусекам, причем в прямом смысле этого слова. Придется раскулачивать домового, которому на сохранение были отданы китайские монеты, а тот до золотишка зело жаден. Но на это дело мне не жалко ни средств, ни усилий по воспитанию Кузьмича. По причине скоротечности обеденного перерыва в полицейской управе долгий разговор у нас с Лехой не получился. Договорились встретиться вечером, а еще выгулять Борю, чтобы не захирел. Сидит бедолага в мастерской, а вместо по-настоящему культурного досуга вечерами пропадает в «Русалке». Нехорошо это. Глава 5 Увы, выполнить свое обещание мне не удалось. В тот же день я был приглашен на встречу в сигарный клуб, где собрались сторонники Бабича. Если честно, от этого сборища не стоило ждать слишком многого. Так оно и получилось. Старые перечники переливали из пустого в порожнее и лишь грозились всеми возможными карами в отношении незваных супостатов. Увы, никому из заседателей даже не удалось выковырять из полицмейстера имя таинственного покровителя пришлых. В общем, пошумели и разошлись. Только вечер угробил. Весь следующий день до поздней ночи пришлось заниматься создаваемой Дмитрием Ивановичем сетью осведомителей. Зря я надеялся спихнуть всю рутину на следователя. Так уж получилось, что моя персона успела набрать неслабый вес у высшего света Топинска, а также у, казалось бы, полностью противоположной прослойки местного общества — шатунов. Как ни странно, но именно у этих категорий горожан фигура Бренникова не вызывала особого пиетета. Первые считали его всего лишь чрезмерно упрямым служакой, а вторые недолюбливали как назойливую и опасную ищейку. Так что в итоге у нас получился очень продуктивный тандем. Начала вырисовываться неплохая структура не то чтобы теневого, но, скажем так, сумеречного контроля Топинска. В какой-то момент, когда затея начала требовать выбивавшихся из бюджета отдела средств, я задумался, нужно ли мне все это, но решил, что спокойная жизнь с крепкой почвой под ногами стоит любых затрат. Так что пришлось Кузьмичу отдать мне почти все китайское золото. Не удалось мне встретиться с друзьями и на третий день, потому что ранним утром в городе начали происходить крайне неприятные события. Тревожным сигналом, как обычно, стал звонок телефона. — Силаев у аппарата, — ответил я, стряхивая сонную вялость. — Игнат, — послышался встревоженный голос Лехи, — собирайся, у нас убийство. Знаешь улицу Горшечников?