Было видно, что она собирается закричать, но Гуков навел на нее оружие и угрожающе прошипел: — Заткнись, курица, или пристрелю! Инна закрыла рот совершенно беззвучно, так и не издав ни звука. — Чего тебе надо? — спросил я. Гуков резко повернулся ко мне. — Что мне нужно? И ты еще спрашиваешь, козел? Я недоуменно глядел на него. — Из-за тебя меня поперли с работы, ты сдал меня этому уроду, сраному мажору, Холодову. Из-за тебя он понял, что я дою его на деньги, и решил, что справится сам. Да и хрен бы на него, я бы как-то вывернулся, но нет! Ты еще и моего персонажа убил… Гуков на секунду замолк, давая мне возможность осознать весь его обвинительный спич, но затем продолжил. Причем говорил он быстро, словно в горячке: — Из-за тебя я лишился всего: денег, работы, даже жилья и персонажа в игре. Чертова игра, на которую я потратил два года жизни! Все пошло коту под хвост! Из-за тебя! Он обличительно ткнул в меня указательным пальцем. Я же лихорадочно размышлял, что мне делать. Похоже, он либо уже двинулся, либо крыша у него начала протекать и скоро поедет уже окончательно. Иными словами, что он там себе надумал и придумал — одному богу известно. Ведь вполне может завалить, причем и меня, и Инну. Ему, похоже, уже плевать на все. — Ты забрал у меня все! — меж тем продолжал Гуков, и если начал он вполне спокойным голосом, то теперь сорвался на крик. Лицо его искривилось, он брызгал слюной, когда орал мне все свои обвинения. — Ты все это натворил! Внезапно, совершенно неожиданно, он вдруг успокоился, усмехнулся, злобно и вкрадчиво произнес: — Думал, тебе все сойдет с рук? А вот фигушки! Теперь я заберу все, что у тебя есть. И начну, наверное, с твоей подружки… — Тебя посадят, дурак! — попытался вразумить его я. — Плевать! Меня и так уже ищет полиция! — рявкнул он. — И явно не просто так! Так что давай, прощайся со своей куклой… Он увел пистолет, наведя его на Инну. И тут у меня в голове словно что-то щелкнуло. У меня просто не было другого выбора. Никакие слова не способны были его вразумить, любые доводы бы не сработали. Этот человек был обуреваем обидами, он жаждал мести, и ничто не способно было разубедить, успокоить, заставить отказаться от того, что он задумал. Именно эта простая мысль меня неимоверно разозлила. Он думает, что я во всем виноват? Ха! Он сам дурил Холодова, кидал его на деньги. Рано или поздно тот бы понял, что происходит, и послал бы Гукова куда подальше, что, к слову, и сделал. Лишился работы? О, да…это тоже, конечно же, из-за меня, совсем не из-за своих муток и хитрожопия. И именно я натравил на него полицию. Ну а уж о его персе, шамане, лучше вообще не вспоминать. Взял сатов, привел их на острова, и думал, что все прокатит, что он сможет захватить земли северян. И ведь самого Гукова нисколько не смущало, что как раз таки он кинул Холодова, кинул контору — своего непосредственного работодателя, даже в игре он планировал кинуть конунга. Но во всем этом виноват, конечно же, я… Едва только пистолет оказался направлен на Инну, я начал действовать. Все вокруг замедлилось, замерло, сам же я двигался будто под слоем воды — несмотря на мои старания, конечности шевелились неимоверно медленно. И все же я оказался рядом с Гуковым много раньше, чем он это успел понять. Он попытался перевести оружие на меня, но не успел. Я схватил его за руку, в которой и был пистолет, заломил ее. Гуков заорал от боли, но пистолет все же выстрелил. На мое счастье пуля ушла в стену, однако сам выстрел одновременно и напугал, и разозлил меня еще больше. Я заломил ему кисть так сильно, что послышался хруст, а Гуков заорал от боли. Но я не обращал на это внимания, продолжая загибать ему кисть. Хрустнуло еще громче, Гуков орал уже во всю глотку, зато его пальцы ослабили хватку, пистолет выпал из руки. Он попытался то ли дернуться, то ли ударить меня, но у него не получилось — я отбил его выпад, и уже в свою очередь, отпустив искалеченную руку противника, со всей силы ударил его кулаком в грудь. Гуков ойкнул, схватился за ушибленное место, отступил на шаг назад, упершись в стенку, а затем медленно сполз на пол. Никаких попыток встать он не предпринимал. Мир вокруг вновь стал нормальным, время потекло со своей обычной скоростью — я вернулся в нормальное состояние. Несколько секунд я стоял, тяжело дыша. Тяжесть во всем теле была такая, будто вагоны разгружал сутки напролет, причем в одну харю. — Он что, умер? — из оцепенения меня вывел вопрос Инны. Я тут же присел рядом с телом, попытался прощупать пульс. То ли я был такой «эксперт» в этом деле, то ли пульса вообще не было. Я схватил со стола небольшое маникюрное зеркальце и поднес его ко рту Гукова. Не запотело. Значит, не дышит. — Звони в «скорую», — приказал я Инне. Похоже, я его убил… * * * Труп Гукова уже забрали из моей квартиры, а от меня самого, наконец, отстал следак, прибывший на вызов. С ним сейчас беседовал начальник нашей СБ. Блин, как же хорошо, что я догадался сначала не в полицию позвонить, а нашим. Куратор, стоящий рядом со своим начальником и следаком, успел подойти ко мне и шепнуть, что все будет нормально, все разрулят без меня, мне ничего не светит. Да какого бы хрена светило? Это при любом раскладе самооборона! Тип с пистолетом вломился ко мне в дом, угрожал оружием, и я его… В общем, не рассчитал сил. Пока звонил, ждал прибытия врачей, полиции и СБ-шников, как-то особо не задумывался над произошедшим. Ну а теперь торкнуло — руки тряслись, мысли прыгали. Сегодня я убил человека. Да, человек, конечно, то еще дерьмо, плюс еще я защищался…но все равно. Факт, как говорится, налицо. Я совершенно не собирался его убивать, хотел просто обезоружить и в самом крайнем случае вырубить. Врач констатировал смерть от сердечной недостаточности. Может, оно, конечно, и так, вот только недостаточность эта явно возникла после того, как я со всех сил вмазал Гукову кулаком в грудь… Часа через два все эти люди, наконец, покинули мое жилье, оставив нас с Инной одних. Куратор, уходя последним, попытался приободрить, успокоить. Мол, все хорошо, все сделал, как надо. Менты мне вообще спасибо должны сказать — Гуков ведь в розыске… Но на меня его слова не произвели никакого впечатления. На душе было паршиво до ужаса. Зато когда мы остались одни, Инна тяжело вздохнула, подошла ко мне.