Я удивлённо ахнул. Народ тоже. К сожалению, никто из пассажиров особо не прислушивался к тому, с чего началась ссора. Люди обратили внимание на наше трио лишь когда Дилан с пеной у рта стал требовать от меня извинений. Потому завязка конфликта была известна только мне, верзиле и блондинке. Однако не вся публика поверила словам девушки. Мнение невольных зрителей драки разделилось: одни считали меня невинной жертвой, давшей сдачи задире, а другие — хитрым мерзавцем, оскорбившим девушку, да ещё начистившим рыло её женишку. И теперь своё веское слово должен был сказать полицейский. Какой же он вынесет вердикт? А тот сдвинул шлем на морщинистый лоб, задумчиво почесал затылок и озвучил истинно соломоново решение: — Так, драчуны, я выпишу вам обоим штраф за нарушение общественного спокойствия и порядка. — Но как же? — заикнулся Дилан и демонстративно указал пальцем на свой распухший нос, который уже перестал кровоточить. — Проклятье, это же не я начал! — Я всё сказал! В этой драке не всё так очевидно! У тебя же на физиономии написано, что ты ещё тот бузотёр! — повысил голос страж порядка. Дилан скрипнул зубами, но предпочёл промолчать. Полицейский же довольно усмехнулся, а затем достал из кожаной поясной сумки ручку, блокнот с бланками и стал привычно заполнять оные. А под конец чистописания страж порядка спросил наши полные имена, вписал их в нужные графы и передал нам бланки. Я глянул на свой и увидел предписание в течение недели оплатить в любом банке штраф размером в десять крон. Что ж, сумма оказалась крошечной, как десять одноразовых билетов на подземку. Так что она не сильно расстроила меня. А вот поведение блондинки зацепило мою лохматую, чёрную душу. Вот нормальная же девчонка. Симпатичная, отзывчивая. А связалась с таким моральным уродом. Неужели блондиночка из тех дурочек, которым подавай плохих парней? Она рассчитывает его перевоспитать? Ха! И ещё раз «ха». Если она не бросит его, то я пророчу ей троих детей-невротиков, побои и измены. Да и хрен бы с ней. Я наградил блондинку недружелюбным взглядом и потопал на нос парома, чтобы быть подальше от этой парочки. Но на носу места осталось не так много. Пассажиры почти полностью оккупировали его. Пришлось встать подле борта рядом с двумя бойко шушукающимися востроглазыми подружками. Мне не очень-то хотелось слушать о чём они болтают, но их слова сами влетали в мои развесистые уши. — … Представляешь, академия занимает весь остров, — с упоением вещала одна из них, рыженькая с чуть раскосыми зелёными глазами. — Я недавно в «Велибургском вестнике» наткнулась на фотографию, на которой видна вся территория академии. Её сняли с воздушного шара. Ох, как же мне она понравилась! Просто диво дивное! — А я уже однажды была там, — похвасталась вторая и восторженно прижала лапки к плоской груди. — Академия — это прям маленький городок на пяток тысяч жителей. А главный дворец окружён башнями. И каждая из них принадлежит какому-то факультету. В башнях живут студенты и там же они столуются. — Вот бы скорее туда попасть, — прошептала рыженькая. И её желание вскоре сбылось. Паром пристал к причалу, и народ стал сходить на берег. Там нас уже ожидал бородатый мужчина в коричневой длинной мантии. Он представился, как профессор Ильинов и повёл прибывших людей вверх по широким гранитным ступеням. Мы взобрались по ним на крутой склон, а затем потопали по могучему лесу. Он опоясывал академию и мужественно защищал её от пронзительного ветра с залива. А за лесом наконец-то обнаружилась и сама академия. Её территория оказалась покрыта короткой изумрудной травой и сетью брусчатых дорожек. И в центре этого огромного зелёного пятна возвышался дворец, сложенный из покрытых мхом громадных валунов. Он, как и говорили девчонки, был окружён башнями-общежитиями, которые присосались к нему наземными коридорами. В дальнем же конце территории виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Видимо, в ней жил рядовой персонал академии. И помимо деревеньки там красовались зверинец и крошечный стадион. Слева же от дворца шумел листьями ухоженный парк. А справа — блестело голубой водой озеро с крякающими утками. Ну а чтобы добраться до дворца нам нужно было миновать базарную площадь. Благо сейчас все лавочки оказались закрыты. Так что наша компания спокойно двинулась к нему. Параллельно мы делились первыми впечатлениями от академии. — Воздух, воздух-то тут какой. М-м-м. Он заметно теплее и чище, нежели в Велибурге, — приподнято проговорил брюнет с юношеским пушком под носом. — Да здесь и небо гораздо яснее. Голубое, — вторил ему рыжий парень с длинными волосами. — Отдохнём хоть от этого фабричного смога. А то из-за него порой даже солнце не видать. — Эх, благода-а-ать. Тут и правда было хорошо. Но, когда мы добрались до дворца, то сотни местных студентов слегка подпортили впечатление. Они прогуливались по лужайке и скользили по нашей шушукающейся процессии высокомерными взглядами. У-у-у, гады! Ну, вон кроме тех девчонок. Они симпатичные. В светло-голубых пиджачках с гербами академии, коротеньких юбочках того же цвета и белоснежных блузах. А вот парни-студенты носили чёрные брюки со стрелочками, белые рубашки и приталенные чёрные пиджаки. Тем временем профессор величаво вошёл в просторный холл, а потом повёл нас по первому этажу. И лично я с живым любопытством принялся глазеть по сторонам. Блин, как в Эрмитаж попал! Кругом высокие лепные потолки, статуи, кадки с вечнозелёными декоративными деревцами, рыцарские доспехи, а с картин грозно глядят великие маги прошлого. М-да, таким дядькам боязно усы подрисовывать. Вскоре профессор привёл нашу толпу в круглый зал и строго приказал: — Молодые люди, займите очереди к этим кабинетам. Он обвёл рукой пять однотипных дверей. И абитуриенты принялись выстраиваться в очереди. Сразу же возникли споры и донеслись возмущённые крики. Но спустя пару минут всё успокоилось. Дворяне, конечно же, возглавили все пять очередей, а простолюдины — послушно встали за ними. И буквально через пару минут нас стали по одному запускать в кабинеты. Мне недолго пришлось ждать своей очереди. А когда она наступила, то я смело открыл дверь и проскользнул внутрь. В кабинете обнаружился аристократичного вида усатый мужчина в мантии и парочка строгих старшекурсниц. Все втроём они уместились за столом, напротив которого прикорнул единственный стул. Дворянин указал на него рукой и спросил у меня слегка надменным голосом: — Ваше имя, фамилия и отчество? — Виктор Артурович Полянский, сударь, — представился я и уместил свой зад на жёсткий стул. — Расскажите о себе, юноша, — неожиданно вежливо попросил аристократ. Занятно. Обычно благородные к простолюдинам обращались на «ты». Тем самым они подчёркивали разницу в положении, хотя по закону в Гардарике все равны. Однако закон законом, да только у аристократов денег хоть жопой жуй и вся власть в их руках: суды, полиция, министерства. Так что равенство было только в теории. А на практике за одну и ту же провинность простолюдин и дворянин получат диаметрально противоположные наказания. И вы сами понимаете кого в каменоломни, а кого — всего лишь пожурят. Дворяне же элита, а простолюдины — прислуга. Поэтому-то я и удивился, когда аристократ заговорил со мной, как с равным. Приятно, чёрт побери. Между тем одна из старшекурсниц приготовилась тыкать пальчиками по кнопкам печатной машинки «ундервуд». Она будет записывать за мной? Но зачем им мой рассказ? У них же есть документы, переданные Люпеном. Но как известно, в чужой монастырь со своими бабами не ходят. Поэтому я не стал кочевряжиться и послушно поведал дворянину о том, что являюсь сиротой и анималистом. Взрастил же меня барон Артур Люпен. И он же дал мне фамилию Полянский. Почему? Не ведаю. Так ему захотелось. Настоящей же своей фамилии я не знаю. А дар у меня открылся буквально вот-вот. Пару недель назад. Потому-то я не успел зарегистрироваться в качества мага и на моей груди нет буквы «М». Аристократ внимательно выслушал мою повесть временных лет и удивлённо уточнил: — Юноша, а почему господин Люпен открыл ваш дар лишь ближе к восемнадцати годам? Вы же потеряли почти год магической практики. — Раньше не получалось, сударь, — грустно ответил я и испустил такой тяжёлый вздох, который едва не сдул все документы со стола. — Что ж, благодарю за рассказ, — подвёл итог дворянин и недвусмысленно указал мне рукой на дверь. — Экзамен состоится в аудитории за номером сто пять. Это сразу направо и до конца коридора. Я благодарно кивнул и быстро покинул кабинет. А затем по наводке аристократа нашёл нужную аудиторию. В ней уже потели от напряжения взволнованные абитуриенты, которые по одному восседали за партами. И они общими усилиями создавали такое волнение, что даже я почувствовал, как участилось моё сердцебиение. Нет, так не пойдёт! Надо как-то отвлечься. Хотя бы почитать вон те непонятные закорючки на стенах. Высказывания каких-то великих магов, что ли? Но сперва я уселся за парту и лишь затем принялся скользить взглядом по надписям. Кажись, латынь, а я с ней на «вы». Но всё же мне удалось перевести аж две фразы. Одна гласила, что все равны в этих стенах. А вторая повествовала о медвежьей услуге. На большее меня не хватило. Да и времени уже не было вчитываться в надписи. В аудиторию стремительно впорхнула троица старшекурсниц со стопками листов в руках. И помимо них в помещение, опираясь на трость, вошёл худой дед в мантии. Он был похож на старого, умудрённого годами ворона с кустистыми бровями, длинными седыми волосами, крючковатым носом с синими прожилками и заросшей бородой высохшей физиономией. Однако его бледно-голубые глаза смотрели зорко и внимательно. Старик обвёл строгим взором притихших абитуриентов и проговорил низким голосом шахтёра, который на поверхность не поднимался полсотни лет: — Позвольте представиться, кха-кха, граф Александр Исаак. Сегодня я соизволю понаблюдать за тем, чтобы экзамен прошёл честно. У вас, молодые люди, будет ровно шестьдесят минут, дабы ответить на тридцать несложных вопросов по общеобразовательным предметам. Кха. А сейчас мои прекрасные помощницы раздадут вам листы с вопросами. Вы же начнёте отвечать на них, как только я соблаговолю вам разрешить. И тут вдруг в дверях возникли два студента-простолюдина с медными буквами «М» на простецкой одежде. Они тотчас дуэтом выпалили, застыв на пороге аудитории: — Извините за опоздание… — Вон! — неожиданно громко рявкнул граф и сделал несколько стремительных пассов. Они вызвали направленный поток ветра, который пролетел между партами и с грохотом закрыл двери. Последние едва не ударили простолюдинов по изумлённым физиономиям. Ого! Жёстко тут. А ведь парни опоздали всего на минутку и, скорее всего, просто из-за того, что были последними в очереди. Александр же тряхнул руками со старческими коричневыми пигментными пятнами и со смешком сказал: — Кхем… магия воздуха в моём возрасте крайне полезна. Всегда можно, не двигаясь с места, закрыть двери на противоположном конце комнаты. Он хрипло рассмеялся каркающим смехом. И кто-то из абитуриентов начал подхалимски подхихикивать ему, косясь на старшекурсниц. А те в это время спокойно и без суеты клали на парты карандаши и листы с вопросами. И когда студентки закончили, граф демонстративно кивнул седой головой и указал костлявым пальцем на часы-ходики. Их маятник бегал влево-вправо, а цепочка с гирькой свисала над полом из дубового паркета. Абитуриенты мигом поняли молчаливую пантомиму графа Исаака и приступили к заданию. Оказалось, что дед солгал. Несложные вопросы? Ага, как же! Да у меня от взгляда на них в груди похолодело. А длинноволосая девчонка, сидящая передо мной, и вовсе — задрожала точно осинка на ветру. Я всей кожей почувствовал её боязнь провалить экзамен. И она была не одна такая. По рядам пробежал смятенный шепоток и в глазах многих абитуриентов поселилась растерянность. Но как говорится, глаза боятся, а руки делают. Народ принялся ставить галочки напротив понравившихся ответов, поскольку формат экзамена предполагал тест наподобие ЕГЭ, будь он неладен. Я тоже вооружился карандашом, мысленно пнул свой мозг, дабы работал лучше, и начал отвечать на вопросы. Вскоре мне стало ясно, что не так страшен чёрт, как его малюют. Большая часть вопросов оказалась мне по зубам. Меня сразу же чуток попустило, но часики тикали уж очень быстро. В среднем две минуты на вопрос. Мало, вашу академическую мать, мало! Я опять вспотел от напряжения, ненароком поглядывая на старшекурсниц. А они прохаживались между рядами и следили за порядком. Дед же решил, что в ногах правды нет, и уселся за рабочий стол. И уже через три четверти часа граф Исаак преспокойно сопел носом, склонив голову на грудь. Уснул. А вот абитуриенты, скрипя извилинами, работали над тестом. Но в какой миг нас заставил вздрогнуть звук распахнувшихся дверей. Народ непроизвольно оторвался от листов и увидел взволнованную женщину в преподавательской мантии. Она призывно махнула старшекурсницам рукой и выдохнула свистящим шёпотом: — Барышни, срочно следуйте за мной. — Госпожа, но как же экзамен? — заикнулась одна. — Ничего страшного. Осталось всего десять минут, — выдала женщина и вместе со старшекурсницами покинула аудиторию. После их ухода в качестве надсмотрщика остался лишь граф Александр Исаак. Однако он продолжал сладко похрапывать за столом. И этим обстоятельством решили воспользоваться те аристократы, у которых возникли проблемы с тестом. Они начали шёпотом приказывать особенно головастым на вид простолюдинам дать им списать. Дворяне запугивали их и угрожали расправами. И меня не миновала данная постыдная участь. Над моей партой неожиданно навис бледный, чахоточный юнец с густыми тенями под глазами и отвратительным пушком на впалых щеках. Не мешкая, он произнёс тонким, звенящим голоском с иноземным акцентом: