– Наверное, он просто купается в деньгах, – сказал я, когда мы отбыли. – Эти нефритовые статуэтки… А африканская скульптура… Не говоря уж о фарфоре из Мейсена и Боу[31]. Вам повезло, что у вас такой сосед. – А то мы сами не знаем, – ответила Рода. – Большинство людей здесь довольно милые… Но скучные, что ни говори. Мистер Винаблз по сравнению с ними – сплошная экзотика. – Как он заработал такие деньги? – спросила миссис Оливер. – Или он всегда был богат? Деспард иронически заметил, что в наши дни никто не может похвастать крупным унаследованным доходом – налоги на наследство об этом позаботились. – Кто-то сказал мне, – добавил он, – будто мистер Винаблз начинал с портового грузчика, но это маловероятно. Он никогда не рассказывает о своем детстве, о семье… – Деспард повернулся к миссис Оливер: – Вот, это для вас: «Человек-загадка». Миссис Оливер возразила, что ей всегда предлагают то, в чем она не нуждается… «Белый конь» оказался домом из дерева и кирпича (настоящие бревна и настоящий кирпич, не подделка), стоящим чуть в стороне от деревенской улицы. За ним можно было разглядеть обнесенный стеной приятный старомодный сад. Я был разочарован, о чем и заявил. – И что в нем зловещего? – пожаловался я. – Никакой атмосферы. – Подождите, пока мы не войдем, – сказала Джинджер. Мы вылезли из машины и направились к двери, которая открылась при нашем приближении. На пороге стояла мисс Тирза Грей – высокая, слегка мужеподобная, в твидовом пиджаке и такой же юбке. У нее были жесткие седые волосы, высокий лоб, крупный орлиный нос и пронзительные светло-голубые глаза. – Явились наконец, – сказала она дружеским басом. – Я уж думала, вы все заблудились. Я заметил за ее обтянутым твидом плечом чье-то лицо, вглядывающееся в нас из полумрака холла. Странное, довольно бесформенное лицо, как будто вылепленное из воска ребенком, который забрался поиграть в мастерскую скульптора. Такие лица, подумалось мне, иногда можно увидеть среди толпы, изображенной на картинах итальянских или фламандских примитивистов. Рода представила нас и объяснила, что мы угощались у мистера Винаблза в Прайорз-Корт. – А! – сказала мисс Грей. – Тогда все понятно. Его роскошь! Его итальянский повар! И все богатства в его доме сокровищ. Что ж, чем-то же надо ему поднимать себе дух, бедняге… Да заходите же, заходите. Мы очень гордимся нашим небольшим домом. Пятнадцатый век… А некоторые его части – четырнадцатый. Холл был невысокий и темный, в верхние комнаты вела винтовая лестница. Над широким камином висела картина в раме. – Вывеска старой гостиницы, – сказала мисс Грей, заметив, куда я смотрю. – При таком освещении как следует не разглядишь. «Белый конь». – Я отчищу ее для вас, – сказала Джинджер. – Я ведь обещала, что отчищу. Только позвольте мне это сделать – и будете удивлены. – Что-то я сомневаюсь, – сказала Тирза Грей и добавила напрямик: – А если вы ее испортите? – Да не испорчу, как можно! – возмутилась Джинджер. – Это же моя профессия. – И объяснила мне: – Я работаю в лондонских галереях. Потрясающе интересная работа. – К современным способам реставрации надо привыкнуть, – сказала Тирза Грей. – Когда бываю теперь в Национальной галерее, каждый раз я изумленно разеваю рот. Такое впечатление, будто все картины отмыты в ванне с новейшим стиральным порошком. – Не может быть, чтобы вы предпочитали видеть их сплошь темными, цвета горчицы, – запротестовала Джинджер. Она пристально всматривалась в вывеску гостиницы. – Проявится куда больше деталей. На коне даже может оказаться всадник. Я вместе с ней стал рассматривать грубо намалеванную картину, единственным сомнительным достоинством которой были разве что древность и грязь. Светлый силуэт жеребца вырисовывался на темном размытом фоне. – Эй, Сибил! – окликнула Тирза. – Гости придираются к нашему коню, черт побери их наглость! В холл вошла мисс Сибил Стамфордис и присоединилась к нам. Это была высокая, гибкая женщина с темными сальными волосами, жеманным выражением лица и рыбьим ртом. На ней было изумрудного цвета сари, которое отнюдь не придавало ей привлекательности. Голос ее был слабым и прерывистым. – Наш милый, милый конь, – сказала она. – Мы влюбились в эту старую гостиничную вывеску с первого взгляда. Думаю, именно она вдохновила нас на приобретение дома. Правда, Тирза?.. Но входите же, входите. Комната, в которую нас провели, была маленькой, квадратной – наверное, раньше там размещался бар. Теперь она была задрапирована ситцем, обставлена мебелью чиппендейл[32], там стояли вазы с хризантемами – настоящая дамская гостиная в деревенском стиле. Потом нас вывели посмотреть сад, который летом наверняка был очарователен; после чего мы вернулись в дом – проверить, готов ли чай. Уже были поданы сэндвичи и домашние кексы, и, когда мы расселись, старуха, чье лицо я раньше мельком видел в холле, внесла серебряный чайник. На ней было простое темно-зеленое платье, и впечатление, что ее голову кое-как вылепил из пластилина ребенок, при ближайшем рассмотрении усилилось. Это было тупое грубое лицо, но, невесть почему, мне оно показалось зловещим. Внезапно я разозлился на себя: выдумывать всякую чушь о перестроенной гостинице и трех пожилых женщинах! – Спасибо, Белла, – сказала Тирза. – Еще чего нужно? – Вопрос смахивал на бормотание. – Нет, спасибо. Белла ретировалась к двери. Она ни на кого не смотрела, но, перед тем как выйти, подняла глаза и бросила на меня беглый взгляд. В этом взгляде было нечто напугавшее меня… Хотя затрудняюсь объяснить, что именно. Злоба и странное потаенное знание. Я почувствовал, что без усилий, почти не проявляя любопытства, она точно знает, о чем я думаю. Тирза Грей заметила мою реакцию. – Белла приводит в замешательство, верно, мистер Истербрук? – негромко спросила она. – Я заметила, как она на вас поглядела. – Она здешняя? Я очень постарался сделать вид, что спрашиваю просто из вежливости. – Да. Полагаю, вам уже кто-нибудь рассказал, что она – местная ведьма. Сибил Стамфордис звякнула бусами. – А признайтесь-ка, мистер… мистер… – Истербрук. – Мистер Истербрук. Вы наверняка слышали, что все мы занимаемся черной магией. Признайтесь. Такая уж у нас репутация… – И, возможно, заслуженная, – сказала Тирза. Ее это словно забавляло. – У Сибил вот огромный дар. Сибил с довольным видом вздохнула. – Меня всегда привлекало оккультное, – прошептала она. – Еще будучи ребенком, я поняла, что наделена необыкновенными силами. Автоматическое письмо[33] пришло ко мне словно само собой. Я тогда даже не знала, что это такое! Я просто сидела с карандашом в руке – и ничегошеньки не знала о том, что происходит. И, конечно, я всегда была сверхчувствительной. Однажды упала в обморок, когда пришла на чай к подруге. Что-то ужасное случилось в комнате, в которой я тогда была… Я это знала! И уже позже все разъяснилось: там произошло убийство – двадцать пять лет назад. В той самой комнате! Она закивала и с огромным удовлетворением обвела нас взглядом. – Крайне необычно, – согласился Деспард с вежливой неприязнью. – В этом доме тоже случались дурные вещи, – мрачно продолжала Сибил. – Но мы приняли необходимые меры. Плененные духи были освобождены. – Вроде весенней уборки, только по выметанию духов? – осведомился я. Сибил поглядела на меня с большим сомнением. – Какой милый цвет у вашего сари, – сказала Рода. Лицо Сибил просветлело. – Да, я купила его в Индии. Я очень интересно провела там время. Изучала йогу, знаете, и всякое такое прочее. Но я невольно чувствовала, что все это слишком фальсифицировано, слишком далеко от природного и изначального. Я почувствовала, что нужно вернуться к истокам, к ранним примитивным силам. Я одна из немногих женщин, побывавших на Гаити. Там действительно можно прикоснуться к истокам оккультизма. Конечно, отчасти это извращено и искажено, но корни оккультизма – там. Меня многому научили, особенно когда узнали, что у меня есть сестры-близнецы чуть постарше меня. Мне сказали, что ребенок, рожденный после близнецов, наделен особыми силами. Интересно, не правда ли? Их танцы смерти прекрасны. Все в погребальных одеяниях, с черепами и скрещенными костями, с инструментами могильщиков – лопатой, заступом и киркой. Они одеваются как наемные участники похоронной процессии: в цилиндры, черные одежды… Великий мэтр – барон Самди[34] – вызывает Легбу[35], бога, который «убирает барьер». Вы посылаете смерть, чтобы вызвать смерть. Странная идея, не правда ли? А это… Сибил поднялась и взяла с подоконника какой-то предмет. – Это мой ассон[36]. Высушенная тыква, на ней сетка из бус, и – видите штучки внутри? – это позвонки змеи. Мы посмотрели вежливо, но без энтузиазма. Сибил любовно погремела своей отталкивающей игрушкой. – Очень интересно, – вежливо сказал Деспард. – Я могла бы рассказать еще столько всякого… Но мысли мои уже разбрелись, и я едва слышал, как Сибил продолжает вещать о своих познаниях в колдовстве и вуду… Мэтр Карфур[37], Гоа, семейство проводников[38]… Я повернул голову и увидел, что Тирза насмешливо смотрит на меня. – Вы не верите ни единому ее слову? – очень тихо спросила она. – Но вы ошибаетесь. Нельзя списать все на суеверия, страх или религиозный фанатизм. Существуют первозданные истины и первозданные силы. Всегда были и всегда будут. – Это я не стал бы оспаривать, – ответил я. – Значит, вы мудрый человек. Пойдемте покажу вам свою библиотеку. Я последовал за Тирзой через двустворчатую застекленную дверь в сад; потом мы зашагали вдоль стены дома. – Мы перестроили под библиотеку старые конюшни, – объяснила Тирза. Конюшни и пристройка были объединены в одно большое помещение. Одна из его длинных стен была целиком отведена под книжные полки. Я приблизился к ним и не смог удержаться от восклицаний: – Какие редкие у вас книги, мисс Грей! Это что, оригинал «Молота ведьм»?[39] Господи, да вы владеете настоящим сокровищем! – Так и есть. – И гримуар[40]… Очень, очень редкий. Я брал с полок один фолиант за другим. Тирза наблюдала за мной, и в ней чувствовалось тихое удовлетворение, которого я не понимал. Я поставил обратно «Sadducismus Triumphatus»[41], а Тирза сказала: