– Откровенно говоря, не для этого. Дело в том, что моя двоюродная сестра Рода Деспард устраивает церковный праздник и… – Больше ни за что на свете! – отрезала миссис Оливер. – Знаете, что случилось в прошлый раз? Я организовала игру «Поиски убийцы» – и мы тут же нашли настоящий труп![12] Я так и не оправилась после этого! – «Поисков убийцы» не будет. Все, что от вас потребуется, – сидеть в палатке и надписывать ваши книги, по пять шиллингов за автограф. – Ну-у… – с сомнением протянула миссис Оливер. – Это еще туда-сюда. А мне не придется открывать праздник? И говорить всякие глупости? Или носить шляпу? Я заверил, что ничего подобного от нее не потребуется. – На все уйдет лишь час-другой, – улещал я. – А потом будет игра в крикет… Хотя нет, в такое время года крикета не будет. Зато, может, будут детские танцы. Или конкурс на лучший маскарадный костюм… Меня перебил дикий вопль миссис Оливер: – Ну конечно! Мяч для крикета! Он видит его через окно… Мяч взлетает вверх… И это его отвлекает – вот почему он так и не упоминает о какаду. Как хорошо, что вы зашли, Марк. Вы просто чудо! – Я не совсем понял… – Может быть, зато я поняла, – заявила миссис Оливер. – Все порядком запутано, и я не хочу тратить времени на объяснения. Приятно было с вами повидаться, а теперь мне бы очень хотелось, чтобы вы ушли. Немедленно. – Конечно. А как насчет праздника… – Я подумаю. А сейчас не беспокойте меня. Куда я, черт возьми, положила очки? Что за манера у вещей исчезать ни с того ни с сего!.. Глава 2 I Миссис Джерати распахнула входную дверь дома католического священника – как обычно, резко, словно с налету. Это было похоже не столько на открывание двери в ответ на звонок, сколько на триумфальный маневр в стиле «Ну теперь-то ты мне попался!». – И что тебе нужно? – воинственно вопросила она. На крыльце стоял мальчик – весьма невзрачный, из тех, кого нелегко заметить и нелегко запомнить, – в общем, похожий на множество других мальчиков. Он громко шмыгал носом, потому что у него был насморк. – Это дом священника? – Ты про отца Гормана? – Он нужен, – сказал мальчишка. – Кому он нужен и зачем? – Бенталл-стрит, двадцать три. Женщина говорит – она помирает. Вот миссис Коппинз меня и послала. Это ж дом католического священника, так? Женщина говорит – викарий не подойдет. Миссис Джерати заверила его, что в этом существенном пункте всё в порядке, велела ждать здесь и удалилась в дом. Спустя три минуты появился высокий пожилой священник с небольшим кожаным саквояжем в руке. – Я отец Горман, – сказал он. – Бенталл-стрит? Это возле сортировочной станции, не так ли? – Совсем рядом, доплюнуть можно. Они пошли рядом; священник двигался свободным, широким шагом. – Миссис Коппинз, ты сказал? Так ее зовут? – Она – хозяйка дома. Сдает комнаты, вот что. А вас зовет одна из жиличек. Кажись, ее зовут Дэвис. – Дэвис? Не знаю, не знаю. Не припоминаю… – Да она из ваших, точно. Католичка в смысле. Священник кивнул. Они вскоре дошли до Бенталл-стрит, и мальчик показал на высокий унылый дом в ряду других высоких и унылых домов: – Тут. – А ты не идешь? – Да я не отсюда. Миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я вам все передал. – Понятно. Как тебя зовут? – Майк Поттер. – Спасибо, Майк. – Не за что, – ответил Майк и ушел, насвистывая. Его не трогала надвигающаяся смерть кого-то другого. Дверь дома номер двадцать три отворилась, и на пороге появилась миссис Коппинз, краснолицая крупная женщина, с энтузиазмом встретившая посетителя: – Входите, входите! Совсем ей плохо, вот что я скажу. Лежать бы ей в больнице, а не здесь. Я туда и позвонила, да бог знает, когда они явятся, в нашито дни… Муж моей сестры ждал их шесть часов со сломанной ногой. Стыд и позор, вот что! Тоже мне, медицинская служба! Денежки берут, а когда они нужны, где их сыщешь? Разговаривая, она вела священника вверх по узким ступенькам. – Что с ней? – Да грипп у нее. И вроде бы уже получшало. Вышла она спозаранку, вот что я скажу, а вернулась прошлым вечером страшнее смерти. Легла в постель, от еды отказалась. Доктора не захотела. А нынче утром вижу – вся огнем горит. На легкие перекинулось. – Воспаление легких? Миссис Коппинз, успевшая запыхаться, издала звук, похожий на свисток паровоза, – видимо, он означал согласие. Она распахнула дверь, пропустила отца Гормана в комнату и сказала через его плечо фальшиво-бодрым голосом: – Вот и преподобный к вам пожаловал! Теперь все будет хорошо! И удалилась. Отец Горман сделал шаг вперед. Комната, обставленная старомодной викторианской мебелью, была чисто прибранной и аккуратной. Женщина в кровати возле окна слабо повернула голову. Она была очень больна – это священник увидел сразу. – Вы пришли… Времени мало… Она говорила в промежутках между тяжелыми вдохами: – Злодеяние… Такое злодеяние… я должна… должна… Я не могу так умереть… Испове… исповедоваться в моем… грехе… ужасном… ужасном… Полузакрытые глаза блуждали. С губ срывались монотонные бессвязные слова. Отец Горман подошел к кровати. Он заговорил так, как говорил часто – очень часто. Слова убеждения… слова утешения… слова его профессии и его веры. Мир снизошел в комнату. Мука исчезла из страдающих глаз. А потом, когда священник закончил речь, умирающая заговорила снова: – Остановить… Это надо остановить… Вы остановите… Священник ответил с успокаивающей убежденностью: – Я сделаю все, что потребуется. Можете довериться мне… Чуть позже появились одновременно доктор и машина «Скорой помощи». Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством. – Как всегда, слишком поздно! – сказала она. – Она умерла… II Отец Горман возвращался домой в надвигающихся сумерках. Ночь обещала быть туманной, и туман быстро сгущался. Священник на мгновение приостановился, нахмурившись. Какая странная, фантастическая история… Какая ее часть – порождение бреда и лихорадки? Есть в ней, конечно, и правда – но что в ней истинно, а что ложно? В любом случае нужно записать фамилии, пока они еще свежи у него в памяти.