– Как жаль! – сочувственно сказала Цветик, прихлебывая шампанское. – Что же мне теперь делать? Она понятия не имела. – Понимаете, Джинджер взяла все на себя… А сам я ни с кем не договаривался. Есть кто-нибудь, с кем я могу теперь связаться? – Есть какое-то место в Бирмингеме, – неуверенно ответила Цветик. – Оно закрылось, – сказал я. – Вы не знаете кого-нибудь еще, кто был бы в курсе? – Эйлин Брендон может что-то знать… Хотя вряд ли. То, что в деле совершенно неожиданно появилась еще какая-то Эйлин Брендон, заставило меня вздрогнуть. Я спросил, кто она такая. – Да такая страшила, – ответила Цветик. – Совершенно невзрачная. Вся в мелких кудряшках «вечной завивки», никогда не ходит на высоких каблуках. Ну полный отпад. – И пояснила: – Мы вместе учились в школе. И она уже тогда была невзрачной. Зато здорово знала географию. – А что у нее общего с «Белым конем»? – Да в общем-то ничего. Ей просто что-то втемяшилось в голову. И она завязала. – Завязала с чем? – в недоумении спросил я. – Со своей работой в «МИ». – Что такое «МИ»? – Ну точно не знаю. Просто такое название – «МИ». Что-то насчет маркетинговых исследований… или расследований. Такая маленькая конторка. – И Эйлин Брендон работала на них? И что ей приходилось делать? – Просто ходить и задавать вопросы… Про зубную пасту, газовые плиты и кто какими губками моется… Та-акая тоска и скука. В смысле – ну кому это интересно? – По-видимому, «МИ» – интересно. Я почувствовал легкую дрожь возбуждения. Похожая контора наняла женщину, которую посетил отец Горман в тот роковой для него вечер. И… Да… Точно, кто-то занятый маркетинговыми исследованиями заглянул в снятую Джинджер квартиру. Тут есть какая-то связь. – А почему она завязала с работой? Потому что ей стало скучно? – Вряд ли. Платили там очень неплохо. Но ей такое втемяшилось в голову… Что конторка – не то, чем кажется. – Она подумала, что они каким-то образом могут быть связаны с «Белым конем»? Вот в чем дело? – Ну не знаю. Что-то типа того. В общем, она работает теперь в эспрессо-кафе-баре на Тоттенхэм-Корт-роуд. – Дайте мне ее адрес. – Она совершенно не в вашем вкусе. – Я не собираюсь к ней подкатывать, – жестко сказал я. – Мне нужно разузнать кое-что о «МИ». Подумываю купить акции одного из таких предприятий. – А, понятно, – сказала Цветик, полностью удовлетворенная объяснением. Больше из нее нечего было вытягивать, поэтому мы допили шампанское, я отвез ее домой и поблагодарил за чудесный вечер. II На следующее утро я попытался дозвониться Лежену – безрезультатно. Однако, хоть это и было непросто, я связался с Джимом Корриганом. – Как насчет того психологического ничтожества, с которым ты сводил меня, Корриган? Что он говорит о Джинджер? – Говорит много длинных слов. Но сдается мне, Марк, он в полном замешательстве. И, как ты знаешь, люди нередко болеют пневмонией. В этом нет ничего загадочного и необычного. – Да, – ответил я. – И, как мы знаем, несколько человек из определенного списка умерли от бронхопневмонии, гастроэнтерита, бульбарного паралича, опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и других болезней, диагноз которых был поставлен очень точно. – Я знаю, каково тебе… Но что мы можем сделать? – Ей хуже, да? – спросил я. – Ну… да. – Значит, нужно что-то сделать! – Например? – У меня есть пара идей. Поехать в Мач-Диппинг, взяться за Тирзу Грей, вытрясти из нее всю душу и заставить отменить чары, или что она там сотворила… – Хм… Может, это что-то и даст. – А еще я могу пойти к Винаблзу… – К Винаблзу? – резко спросил Корриган. – Но он вне игры. Как он может быть с этим связан? Он же калека. – Как знать… Я могу пойти к нему, сдернуть плед с его колен и проверить, атрофированы на самом деле его ноги или нет! – Мы это уже проверяли… – Погоди. Я случайно встретился в Мач-Диппинг с тем маленьким аптекарем, Осборном. И хочу пересказать тебе его соображения. Я обрисовал теорию Осборна о маскировке. – У этого человека навязчивая идея, – сказал Корриган. – Он из тех, что всегда должны быть правы. – Но скажи-ка, разве не может оказаться все так, как он говорит? Ведь это возможно, верно? Помолчав минуту-другую, мой приятель медленно сказал: – Да. Должен признать, такое возможно. Но тогда об этом должны были бы знать несколько человек – и им должны были бы очень щедро платить, чтобы они держали язык за зубами. – Ну и что? Он же купается в деньгах! Лежен уже выяснил, как он сколотил такое состояние? – Нет. Не совсем… Я тебе кое в чем признаюсь. С этим парнем не все чисто. У него темное прошлое. Но на все деньги у него имеются очень умно составленные, всеобъемлющие документы. Их невозможно проверить, не потратив на расследование долгие годы. Полиции приходилось заниматься такими делами и раньше – когда она сталкивалась с финансовыми мошенниками, заметающими следы с помощью безгранично сложной паутины. Полагаю, управление налоговых сборов уже некоторое время рыщет вокруг Винаблза. Но он умен. А кто он, по-твоему, – голова всего предприятия? – Да, я так думаю. По-моему, именно он все и планирует. – Возможно. Я согласен с тем, что, судя по описаниям этого человека, у него хватило бы для такого мозгов. Но он наверняка не стал бы заниматься настолько грязной работой, чтобы собственноручно убивать отца Гормана! – Стал бы, если б это требовалось проделать срочно. Скажем, отцу Горману требовалось заткнуть рот, прежде чем тот передаст дальше сведения о деятельности виллы «Белый конь», которые узнал от умирающей женщины. Кроме того… Я резко замолчал. – Алло… Ты там? – Да, просто думаю… Пришла в голову одна мысль. – Какая мысль? – Пока не скажу точно… Насчет того, что полную безопасность можно было обеспечить только одним способом. Я еще не до конца все продумал… Во всяком случае, я должен идти. У меня свидание в кафе. – Вот уж не знал, что ты завсегдатай кафешек в Челси! – Ничего подобного. Вообще-то, это кафе на Тоттенхэм-Корт-роуд. Я положил трубку, взглянул на часы, направился к двери, и тут зазвонил телефон. Я заколебался. Десять к одному, что это опять Джим Корриган – перезванивает, чтобы расспросить подробнее насчет моей идеи.