— А как? — спросил Кристофер Робин. Об этом Винни-Пух как раз еще и не подумал. Если он выпустит из лап веревочку, он упадет и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он еще как следует подумал и потом сказал: — Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружье у тебя с собой? — Понятно, с собой, — сказал Кристофер Робин. — Но если я выстрелю в шарик, он же испортится! — А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, — сказал Пух. Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил. — Ой-ой-ой! — вскрикнул Пух. — Разве я не попал? — спросил Кристофер Робин. — Не то чтобы совсем не попал, — сказал Пух, — но только не попал в шарик! — Прости, пожалуйста, — сказал Кристофер Робин и выстрелил снова. На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю. Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за веревочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать ее: "Пухх! Пуххх!" И, может быть — хотя я в этом не уверен, — может быть, именно тогда-то его и назвали Пухом. — Сказке конец? — спросил Кристофер Робин. — Конец этой сказке. А есть и другие. — Про Пуха и про меня? — И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь? — Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю… — Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама… — А поймали они его? — Нет. — Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал? — Ну, услышишь — узнаешь. Кристофер Робин кивнул. — Понимаешь, папа, я-то все помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… вспоминание. — Вот и я так думаю. Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплелся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал: — Ты придешь посмотреть, как я купаюсь? — Наверно, — сказал папа. — А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья? — Ни капельки, — сказал папа. Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лесенке: бум-бум-бум. ГЛАВА ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ ВИННИ-ПУХ ПОШЕЛ В ГОСТИ, А ПОПАЛ В БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ Как-то днем известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку. Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так: — Тара-тара-тара-ра! А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так: — Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па! Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни все время повторял ее про себя, все ворчал и ворчал, пока не выучил ее всю наизусть. Теперь он знал ее всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие: Тара-тара-тара-ра! Трам-пам-пам-тарарам-пам-па! Тири-тири-тири-ри, Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи! И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя — а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, — наш Винни незаметно дошел до песчаного откоса, в котором была большая дыра. — Ага! — сказал Пух. (Трам-пам-пам-тирирам-пам-па!) — Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра — это нора, а нора — это Кролик, а Кролик — это подходящая компания, а подходящая компания — это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И все такое прочее! Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул: — Эй! Кто-нибудь дома? Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо. — Я спросил: "Эй! Кто-нибудь дома?" — повторил Пух громко-громко. — Нет! — ответил чей-то голос. — И незачем так орать, — прибавил он, — я и в первый раз прекрасно тебя понял. — Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого нет дома? — Совсем-совсем никого! — отвечал голос. Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался. Он подумал так: "Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого не было! Кто-то там все-таки есть — ведь кто-нибудь должен же был сказать: "Совсем-совсем никого!" Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал: — Слушай, Кролик, а это не ты? — Нет, не я! — сказал Кролик совершенно не своим голосом. — А разве это не твой голос? — По-моему, нет, — сказал Кролик. — По-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен быть похож! — Вот как? — сказал Пух. Он снова вытащил голову наружу, еще раз задумался, а потом опять сунул голову обратно и сказал: — Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик? — Он пошел в гости к своему другу Винни-Пуху. Они, знаешь, какие с ним друзья! Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления. — Так ведь это же я! — сказал он.