Та помотала головой: мол, никуда ни ногой. Экскурсоводша повела детектива вверх по лестнице. На втором этаже массивные двери, которые вели в дегустационный зал, стояли распахнутыми, а в самом зале перед глазами представала застывшая картина. Возле окна стоял полукруглый стол, на котором красовались бокалы и пиалы с печеньками. За столом сидели четыре женщины, одна горестно всхлипывала. В центре зала на стуле сидела, как изваяние, пожилая дама — видимо, Нелли Павловна. Возле стены, на другом стуле, примостилась еще одна женщина. Она обмахивалась веером и вздыхала, закатывая глаза к потолку. — Здравствуйте, где потерпевшая? — с надеждой, что мертвая все-таки не совсем мертва, спросил Герман присутствовавших. — Тут она, — ответила тихо одна из стажерок, показывая на пол. Детектив подошел к столу и увидел, что, действительно, на полу лежала «потерпевшая», рядом с ней валялся стул. — Кто-то ее уже осматривал? — Я осматривала, — откликнулась женщина с веером. — Я тут медсестрой работаю. Меня сразу вызвали, как она упала. — Так, начнем по порядку. — Герман прошел к краю стола, достал из портфеля бумагу, ручку и мобильный телефон. — Сейчас я все тут сфотографирую. Из полиции уже должна была выехать машина с судмедэкспертом и другими специалистами. Поэтому пока так и сидим, ничего не трогаем. Они снимут отпечатки пальцев, заберут посуду и бутылки. Детектив начал скрупулезно фотографировать все подряд. Потом он сел за стол и включил диктофон. На листе бумаги размашисто написал: «Протокол». *** На сей раз вышвырнуло из человеческого мира в пустыню совершенно бесчеловечно. Даже такому бестелесному созданию было больно и обидно. Он мысленно потер несуществующими руками несуществующие бока, вспомнив, как его напоследок отделали скалкой. А дело было так. Попала Сущность из пустыни в деревню. Вообще-то, Сущность — это не «он» и не «она», поэтому такая путаница в местоимениях. По той же причине Сущности все равно, в кого превращаться в мире людей. В поисках портала, который бы вывел из пустыни, он забрел на скотоводческую ферму — очередной мираж, понятное дело, — и нашел там дырку в заборе. Пролез. А вылез уже в деревне. Лучше б не вылезал, потому что вошел в тело сильно пьющего мужика. Тот уж помирать после очередной попойки собрался, а тут сущность его тело и забрала, не вникнув в суть дела. — Ах ты тварюка така! — до сих пор звучал в условной голове голос «супружницы». — Знову напывся, собака! Хай тоби грець! И баба помчалась за ним со скалкой по деревенской улице. Никакого сострадания к попаданцу (знал он это название из человеческих книг и посчитал, что оно к нему прекрасно подходит) из другого мира. К тому же попаданцу в тело алкоголика. Более того, попаданцу в деревню, где кругом лужи, никакого тебе асфальта, грязь и хрюкающие свиньи. Не попадал он доселе в такие места, хоть и знал о них в теории. Теперь вот на практике посетил, черт бы их побрал! Но черт не поберет — очередная выдумка людская. Знавал он чертей. Ленивые твари. Лежат целыми днями в гамаках, пузо почесывают. Совсем не страшные. В людской мир ходить не любят — суетно им там. К тому же люди сильно орут, их заметив. Короче говоря, бежал он с трудом: к чужому телу привыкнуть не успел, и дорога не способствовала быстрому передвижению. Тем более, что тело было сильно выпимши, а под ноги, как назло, бросались с бешенным лаем собаки. Животные часто чуяли в нем неладное и тут аж завыли. — Дывытесь, люди добры, — орала преследовавшая его баба, — знову супостат напывся! Всю заначку на горилку спустил! А це ж Оксани було на черевычкы видкладено! Ирод! Кто такая Оксана он не знал, но понимал: сделало его новое тело нечто совершенно бессовестное. Пришлось бежать еще быстрее, однако, ноги заплетались и подкашивались — видимо, тело в самом деле выпило лишнего. — От я тебэ! — преследовательница шлепала резиновыми сапогами уже совсем близко. — Выдшибу тоби, Вакула, бажання пыты! Все життя мени порушив! Молодисть згубыв! Не губил он ей молодости — всего-то в этой деревне несколько минут. Но возражений «супружница» явно не приняла бы. Тут внезапно разразилась метель, а из трубы дома, мимо которого, с трудом перебирая ногами, пыталась бежать сущность в новом теле, выскочил черт. На нем сидела баба и погоняла его со всей мочи. «Ох, я попал!» — успел подумать он, чуть притормозил, переваривая увиденное, и тут получил скалкой по спине, голове и прочим частям несчастного тела. Очнулся в пустыне — видимо, «супружница» до смерти мужика приложила. Все несуществующее тело ломило, голова гудела и хотелось выпить. Но не воды. «Сушняк», — вспомнил он странное людское слово. Оно сюда точно подходило. Не знал, почему, но чуял — подходило! «Больше ни капли! — опять мелькнула странная, незнакомая мысль. — Завязываю!» Но душа требовала опохмелиться. Да где ж тут в пустыне опохмелишься. Слово-то какое — опохмелиться. Он пожевал его, покрутил, повертел. Понял, что прежде чем «завязывать» следует выпить. Нет, не воды… Побрел дальше в надежде найти очередной портал. У людей точно выпить найдется, «опохмелиться». Повсюду лишь желтел горячий песок, да небо аж заходилось от синевы. Так бродить можно было годами. Впрочем, в пустыне времени не существовало. Но по-людски — годами. В мареве неожиданно мог появиться мираж. Тоже не гарантия спасения: не в каждом мираже находился портал. А, может, и в каждом. Только не всегда его отыщешь. Вдруг вдали он заметил зеленое поле. Ага, вот началось. Подошел ближе. Перед ним ровными рядами стояли многочисленные деревца, подпертые деревянными палочками. — А ты, чертяга, что ж не работаешь? — послышался окрик. «Что-то они все чертей всуе поминают? Не к добру», — подумал он. — Марш виноград собирать! — ему сунули в руки большую плетеную корзину и дали пинка. — Не прохлаждаться! «Прохладишься тут, как же». — Он поплелся к деревьям, нагибавшимся к земле под тяжестью виноградных гроздьев. Вдали стоял грузовик. К нему подбегали черти и вываливали в кузов черные ягоды. «Не повезло», — подумалось больной несуществующей голове. *** В дегустационном зале стало шумно: Серега снимал отпечатки пальцев, Оленька исследовала труп, Герман продолжал допрос свидетелей. — Она сидела рядом со мной, — продолжала рассказывать стажерка. — Она мне сразу сказала, еще до начала экскурсии, что не пьет. — Зачем же на такую работу тогда устраивалась? — встрял Герман с вопросом. — Ох, переехала сюда ее семья чуть больше года назад. Сначала Малика не работала — хватало заработка свекра и мужа. Они тут лепешки пекли. Народ покупал. Зимой было затишье, но все надеялись на новый сезон. А тут сами знаете, что случилось. У них ни денег, ни нормального дома, ничего, — женщина махнула рукой. — Мы все в таком положении оказались. Хотя приезжим все равно тяжелее. Короче говоря, ей пришлось искать работу. Как указ про открытие курорта вышел, так потихоньку стали появляться вакансии. Сразу подвернулась «Чача-бухача». Им-то что с того, что она не пьет. Им даже лучше! В том году у них классный мужик работал. Так всех зазывал — к нему валом валили! Спился. И женщины спиваются. А что? Спиртное под боком халявное. По чуть-чуть весь день попивают, а итог печальный. Взяли Малику с радостью. Ее вместе со мной принимали. Говорят: «Зачем ей самой пить? Ей спаивать клиентов надо». Сюда пришли, а тут вот эта, — женщина кивнула в сторону Нелли Павловны. — «Пей, — говорит, — не уйдешь отсюда, пока все не продегустируешь». Мы думали, что станется с маленьких дегустационных порций. А видите, как обернулось. И ведь могла просто записать про вина. Зачем ее было заставлять пить? Она, знаете, по-восточному покорная. Привыкла подчиняться. Герман призадумался. Не могла Малика помереть с четырех бокалов вина, в которых налито было на донышке. Да, вроде, им наливали чуть побольше положенного туристам. Но этого «чуть» на двадцать, максимум тридцать миллилитров. Надо, конечно, будет спросить у Ольги о результатах вскрытия. Брало сильное сомнение, что от вина. Герман посмотрел на Нелли Павловну — странная женщина, фанат своего дела. Удивительно, но она не раскаивалась в содеянном и выглядела довольно спокойной. — Ничего я ее не заставляла! — заявила Нелли Павловна во время допроса. — Я пошутила. С другой стороны, нечего приходить на дегустацию, если попробовать не можешь. Какой ты после этого профессионал?! Герману вспомнились «профессионалы», работавшие в дегзалах по всему курорту. Они скорее разбирались в том, как впарить бутылку подороже. Тоже рестораны высокой кухни нашлись. — Что успели выпить? — спросил он. Бутылки, понятное дело, уже положили в пакеты и подписали, но записать себе не повредит. Бодро и даже отчасти радостно Нелли Павловна отрапортовала: — Первым дегустируем легкое столовое белое, естественно. Потом я им наливаю молодое столовое красное для контраста. Потом более насыщенные белые, потом более крепкие… Вот вы у нас живете, местный, а не знаете процедуру дегустации, — с укоризной завершила она свою речь. Несмотря на длительное, с рождения, проживание в этих краях, Герман на дегустации был в своей жизни всего один раз. Тогда он ухаживал за девушкой, обожавшей шампанское. Девица была неместная, познакомились они, когда она приехала в городок на студенческие каникулы. В те времена Герман пил только водку, чаще паленую. Но ради любви повез девушку в Солнечные поляны, где тогда располагался завод игристых вин. Дегустацию молодые люди дополнили самостоятельной закупкой какого-то дешевого игристого пойла. Голова потом болела нещадно. С тех пор Герман, если чего и дегустировал, то без всякой на то системы, беспорядочно, а нередко и вовсе хаотично. — Где бутылки для дегустации берете? — проигнорировав ремарку Нелли Павловны, продолжил Герман. — Как где? У нас на заводе. Сюда перед началом дегустации кто-нибудь из девочек приносит. Они процедуру знают. Мы одни и те же вина наливаем. Иногда меняем, но тогда я специально прошу, предположим, новый сорт принести. Через некоторое время следственно-оперативная группа вышла на улицу. Ленка-экскурсоводша выскочила вслед за ними. — Ну как? Выяснили что-то? — спросила она Германа, дергая его за рукав рубашки. — Пока наша информация разглашению не подлежит. Ничего не могу вам сказать. — Не, ну это Нелли Павловна ее уморила? — не отставала девица. — Лена, Нелли Павловна вряд ли ее уморила, как вы выразились, — ответил Герман, пытаясь отцепить от рубашки коготки экскурсоводши. — Но до вскрытия в любом случае делать выводы рано. На Германа, криво улыбаясь, посматривала Оленька. Ему удалось отцепиться от Лены и быстро нырнуть в нагревшуюся на солнцепеке полицейскую машину. — Вот адрес, — протянул он бумажку водителю. — Сначала поедем к потерпевшей домой. Оля осталась ждать труповозку, а Серега забрался в машину к Герману. Народу в полиции не хватало, к тому же, ближе к сезону все, кто мог, старались устроиться на подработку — охранять разные заведения, где туристы к вечеру не чурались друг другу морду бить. — Ребят, приехали, — затормозил водитель, — тут половина улицы без номеров на домах. Я примерно подъехал. Узкая улочка располагалась далеко от моря. Некоторые отдыхающие, поверив объявлениям, заселялись, а после долго топали в поисках пляжа. Домики все были разномастные. В основном одноэтажные халупы, переделанные из гаражей и сараев. Маленькие оконца еле пропускали свет, крыши нагревались за день нещадно, удобства, ясное дело, во дворе. Герман и Серега высчитали нужный дом и постучали в железную дверь. Под крепким кулаком дверь заходила ходуном, чуть не провалившись внутрь. — Чего надо? — старушка в черном платке и длинном выцветшем платье выглянула наружу. — Здесь Малика Юнусова живет? — спросил Герман, показывая удостоверение. — Чего надо? — повторила вопрос бабуля. — Кто там, эни? — послышался мужской голос. — Полиция. Спрашивают нашу Малику! Из дома высунулся мужчина. На вид ему было лет пятьдесят: из-за седины сложно сказать точнее. Скорее всего, муж Малики. — Что случилось? — спросил он более миролюбиво, чем его мать. — Можно мы все-таки войдем? — не желая с порога ошарашивать родственников умершей, спросил Серега. — Есть проблемы. — Проходите, — хозяева расступились. — У нас здесь, правда, не разгуляешься. Садитесь, — мужчина показал на два расшатанных стула. Единственную комнату освещало окошко под потолком и тусклая лампочка без абажура. Вдоль трех стен стояли узкие кровати, посредине возвышался стол, накрытый старой клеенкой в коричневую клетку. — Видите ли, — начал Герман, — Малика сегодня умерла. Во время экскурсии на завод марочных вин. — Что?! — взвыла старушка. — Как умерла? На каком-таком заводе? — О чем вы? — вмешался мужчина. — Она ушла на работу. При чем здесь завод вин? Они оба начали говорить с большим акцентом чем раньше, явно не понимая, в чем дело. — Малика устроилась на работу, — объяснил Герман. — В дегустационный зал. На заводе у них была экскурсия. Ну… чтобы они понимали, какие вина продают.