Кате стало не по себе. – Слушай, а там, у Турищева, ты не видел ничего полезного? – поинтересовалась она. – Что я мог видеть? Он был уже мертвый. – А галстук так и лежал, аккуратно свернутый? – Не помню. Я там был ровно одну минуту. Потом через забор полезла эта девчонка, и я сбежал. – Какая девчонка? – Ну, эта… Илюшина Ирина. – Погоди, – ошарашенно уточнила Катя, – то есть она появилась уже после тебя? Появилась, когда ты был рядом с трупом? – Не беспокойся, она меня не видела, – утешил Сергей. – Я услышал ее заранее. Шумела, как медведь. Я-то не лез через забор, а протиснулся в дыру. Информация никак не укладывалась в голове. – То есть Турищева убили раньше, чем она пришла? Ты видел это? – Ну, какая разница? – не без раздражения возразил Сергей. – Мы же договорились – меня там не было. – Ты можешь подтвердить в милиции, что она не убивала, правильно? – Вот женская логика! Не могу подтвердить. Русским языком объяснил: если я признаюсь, что там был, меня заподозрят. – А если не признаешься, арестуют невинного ребенка. – Нашла невинную. От горшка два вершка, а только и мечтает залезть в постель знаменитости. За что боролась, на то и напоролась. Кате не хотелось верить. Она прижала руку Сергея к своей обнаженной груди. – А если б надо было подтвердить мою невиновность? Тоже промолчал бы? – Я бы что-нибудь придумал, – сообщил Сергей. Рука его активно заработала. – Ради тебя. А тощими малолетками не интересуюсь – это по части старого козла Турищева. Катя отстранилась. Сердце билось где-то в горле. – Расскажи все милиции. Ради меня. Считай, что ты спасаешь меня. Полухин – хороший милиционер, он разберется. Мы найдем настоящего убийцу. Расскажи милиции правду, пожалуйста! – Дурочка, – нежно прошептал Сергей, приближаясь. – Не могу – значит не могу. Выбрось из головы. Катя метнулась в комнату и судорожно принялась одеваться. – Ты что, Катюша? – Нечего на меня пялиться! Пошел вон. – Ты что? Обиделась? Если б тебя посадили, я бы обязательно тебя вытащил, не сомневайся. Такую женщину… – Понравилось? – ехидно уточнила Катя. – Больше не получишь. Зачем мне трус? Она в последней надежде решила сделать ставку на романтизм собеседника. Кажется, в подростковых романах «трус» – величайшее оскорбление. – Это не трусость, – обиделся Сергей. – Я адекватно оцениваю ситуацию. Ты еще потребуй, чтобы я прыгнул с шестого этажа. Где надо, я смелый, а бессмысленно рисковать не собираюсь. – Он несколько смягчился. – Женщина есть женщина. Обязательно выдумает какое-то дурацкое испытание, чтобы проверить, сильно ли ты ее любишь. Смешная ты, Катерина. Хочешь стеклопакет? – Что? – опешила Катя. – На свои деньги вставлю тебе хороший стеклопакет. А то окно, как при царе Горохе. Даже щели не законопачены. Это я показываю, что серьезно к тебе отношусь. Стал бы я тратить бабки на твою развалюху, если бы не собирался часто здесь бывать? – Ты не будешь здесь бывать, – процедила Катя. – Уходи! – Еще пожалеешь, – предупредил Жуков. – Такие мужики, как я, на дороге не валяются. Передумаешь ведь. Он стал медленно одеваться. Катя, кипя гневом, выбежала в прихожую. – И не вздумай болтать, – сказал Сергей, уже взявшись за ручку двери. – Я буду отпираться. Тебе никто не поверит. Катя молча подняла брови. – Не поверит. Ты и так под подозрением – куда больше, чем я. Я скажу, это твоя месть за увольнение. Катя продолжала молчать. – Катерина, серьезно говорю – не болтай. Знаешь, какие у меня связи? Навсегда останешься без работы. – Уверен? – улыбнулась Катя. – В ближайшем магазине висит объявление: требуется мастер чистоты. Звучит романтично. Надеюсь, мне понравится. – Вряд ли тебе понравится быть инвалидом. Поняла? Катя не ответила, и он ушел. Катя встала под душ и долго, долго мылась. Не помогло. Ей по-прежнему было нестерпимо плохо. Она взглянула на часы. Уже восемь. Скоро позвонит Таня, но Катя не в силах с нею разговаривать. Быть выдержанной она не сумеет, а выплеснуть на другого человека поток отрицательных эмоций… Катя не привыкла поступать подобным образом. Легко общаясь с людьми при обычных обстоятельствах, она просто не понимала, как это – поделиться бедой. Все равно, что подкинуть в чужую квартиру дохлую мышь. Кому нужна твоя беда? Хватает собственных. Делиться надо радостью, а с бедами справляться в одиночку. Катя оделась, спустилась во двор. Дул ветер, люди спешили на работу. Она села на троллейбус, идущий в центр, вышла у Невы. На Дворцовом мосту ветер окончательно разгулялся, холод пробирал до костей. Зато рядом были и ангел Петропавловки, и кораблик Адмиралтейства. Стрелка Васильевского острова предстала во всей красе – сейчас рванется и уплывет. А где-то сзади, скрытые от взгляда – распахнутая Дворцовая площадь и широкий, прямой Невский проспект. В памяти всплыли стихи Кушнера – одни из любимейших, и Катя повторила их вслух: Любое стерплю униженье, Не больно, любую хулу За легкое это движенье С замахом полы за полу. За вечно наставленный ворот, За вечную невскую прыть, За этот единственный город, Где можно и в горе прожить. Глава 13 Прошел час, но Катя все еще стояла неподвижно, не замечая потока машин. А потом подняла голову и заставила себя улыбнуться. Жить и впрямь стало можно, хоть и с трудом. Беседовать с Таней по-прежнему было бы нестерпимо, зато с человеком совсем посторонним – пожалуй, получится. Откуда-то пришли силы, и Катя знала – она не расслабится и не зарыдает. Свои эмоциональные проблемы она оставит при себе, поделившись исключительно фактами. Она позвонила Полухину. – Доброе утро, Денис Борисович. Мне нужно вам кое-что сказать. – Мне вам тоже. Лучше – не по телефону. Где вы сейчас? Катя объяснила. – Встретимся в «Идеальной чашке» минут через сорок. Устроит? – Да. Катя специально обогнула Зимний, чтобы поздороваться с атлантами. Как и положено, те держали небо. Лица напряженные, но прекрасные. Атланты никому не жаловались, не корили судьбу. Они просто не давали небу упасть. По сравнению с ними Кате было легко – она отвечала только за себя. Ей было грех обижаться и требовать сочувствия. Денис выглядел мрачным. – Зачем вы делаете это, Екатерина Александровна? – спросил он. – Что? – Мешаете мне в расследовании. – Это я так помогаю, – попыталась улыбнуться Катя. – Хочешь как лучше, получается как всегда. – Не надо как всегда. Мне и без того трудно, не усугубляйте моего положения.