Катя в очередной раз убедилась, что совершенно не боится убийц. Она вообще затруднилась бы ответить, когда в последний раз чего-либо боялась. Однако осторожность соблюдала всегда. Поэтому, отпирая, была напряжена. Разумеется, если гостья держит в руке пистолет, тут уж не спасешься, однако подобное маловероятно. Пистолеты на дороге не валяются. А зарезать не доверяющего тебе человека медицинским скальпелем вряд ли просто. Отравить – тем более. Предвосхитив направление удара, Катя отскочила. Впрочем, скальпеля у Риты не оказалось. Она, похоже, надеялась справиться голыми руками. Бросилась, как на амбразуру, натолкнулась на вешалку, явно больно ударившись, что не помешало броситься опять. Катя снова отскочила. Рита выглядела полупомешанной. Не лицо, а страшная бледная маска с воспаленными красными глазами. Дикий оскал, нечеловеческая, сомнамбулическая пластика. Рита металась по прихожей, словно слепая, а Катя в ужасе на нее смотрела. Наконец незваная гостья споткнулась, упала и зарыдала. Катя, стараясь не поворачиваться к медсестре спиной, прошла на кухню за стаканом воды. Но пить Рита не захотела. – Он умер! – провыла она. – Я тебя убью! – Почему меня? – искренне заинтересовалась Катя. – Чего я тебе сделала? – Ты его убила! – Ну, знаешь ли! – Катя так удивилась, что даже перестала нервничать. – Какой мне смысл убивать Федора? Он мне не мешал. – Ты, ты довела его до смерти! Ты во всем виновата! Я тебя ненавижу! Становилось все любопытнее. – И как же я довела Федора до смерти? – Откуда я знаю? – буркнула Рита, почти уже не всхлипывая. – Действительно, откуда? – Он сам сказал. – Что сказал, когда? – сочувственно спросила Катя, присаживаясь на корточки рядом с Ритой. – Это какая-то ошибка. Честное слово, я ничего не понимаю. Ты думаешь, Федор отравился сам? Зачем? – Не знаю, – мрачно ответила Рита. – Я ничего не могу им доказать, и теперь все свалят на меня. И правильно. Я тоже виновата, не только ты. Зачем я дала ему это лекарство? – Какое лекарство? – Федя жаловался, что не может заснуть. Я дала ему снотворное, очень сильное. Но я четко объяснила дозировку. Это профессиональное, я не могла ошибиться. Да, я сварила ему успокаивающий сбор и велела в крайнем случае выпить лекарство, но только одну ампулу. А он вылил туда сразу все. – При тебе? – уточнила Катя. – Конечно нет. Я бы ему не позволила. Я хотела остаться с ним на ночь… его нельзя было оставлять одного… но он сказал – нет. Он гнал меня, как будто совсем не хочет видеть. Почему? «Ну уж это-то я знаю, – не без жалости подумала Катя. – Врать любовникам надо с умом, чтобы тебя не поймали». Вслух выразилась помягче. – Так получилось… он случайно узнал, что ты его обманываешь, и обиделся. Мужчины очень обидчивые. – Я не обманывала, – подняла голову Рита. – Не наговаривай. – Ну не в этом смысле. Ты ведь врала, что не была в день убийства Турищева на их даче, правильно? – Он просил, я и врала, – равнодушно подтвердила Рита. – Ну и что? – Погоди! – не поняла Катя. – Что значит – он просил? Ты же ему не признавалась. – Ты не разбираешься в истинной любви. – В голосе собеседницы прозвучала снисходительность. – Любовь не сводится к сексу. Любовь – это доверие. Я не обманула бы своего Мастера даже в самой маленькой мелочи. Я сразу все ему рассказала. – Рита замялась и без прежней уверенности продолжила: – Конечно, я должна была посоветоваться с ним заранее. Позвонить и сказать про этого Осведомленного. Очень плохо, что я так не сделала. Но я думала, будет сюрприз. Ему не понравилось бы выведывать секреты отца, он слишком порядочный. А я бы выведала и помогла Феде жить, как он хочет. Отец давал бы ему побольше денег. Теперь ясно, какая я глупая, а тогда казалось – очень хороший план. – Так когда ты рассказала Федору, что была на даче? Вчера? – Нет, во вторник. В день убийства Арт Тура, поздно вечером. Что-то у Кати не состыковывалось. – И как он среагировал? – Сказал, чтобы ни в коем случае никому не признавалась, а то меня заподозрят в убийстве. Ну я и не признавалась. А вчера сказал, что ты меня, оказывается, видела, поэтому лучше мне все же признаться. – Я тебя видела? – ошарашенно повторила Катя. – Ну, когда ты стояла под окном дачи и подслушивала. Я думала, ты меня не замечаешь, а ты заметила. – То есть ты пришла уже после меня? – Ну да, конечно. На порядок в своих мыслях Катя решила временно плюнуть, а пока – получить как можно больше информации, пускай и неверной. Тем более что Рита явно жаждала говорить о Федоре и о себе. Даже в нынешних обстоятельствах эта тема была ей приятна. – А вчера? Зачем вы встречались с Федором вчера? – Зачем встречаются горячо любящие люди? Потому что не могут жить друг без друга. Он позвонил, и я приехала. – Вы обсуждали убийство? – неприлично настаивала Катя. – Ну… и это тоже. Феде было плохо. Он даже плакал. Я не очень-то поняла. Он сказал, все было хорошо, а из-за тебя все теперь плохо, и он мучается. Он был совсем больной, я никогда его таким не видела. Весь трясся и говорил странное. Что-то про глаза. Если все будет ужасно, напомни им про глаза. Я просила объяснить, но он не мог. Бедный, бедный, зачем я его послушалась? Я должна была остаться с ним! Рита тихо всхлипнула. – От судьбы не уйдешь, – тоном утешения произнесла Катя. Другого ничего в голову не пришло. – Да, – согласилась Рита. – Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как ты думаешь, меня теперь посадят? – Ну… пока ведь отпустили. – Он покончил с собой, Катя. Я точно знаю. Он был такой нежный, беззащитный. Он не выдержал. Я плохо за ним ходила, вот что. Надо было ограждать его, защищать. Он такой неприспособленный к жизни… Зря я на тебя накинулась. Это я виновата, не ты. Извини. Рита поднялась наконец с пола, еще раз на прощание всхлипнула и ушла, а Катя в недоумении попыталась хоть немного разобраться в ситуации. Делать нечего, кто-то врал – либо Рита, либо Федор. У Федора не было ни малейшей причины для лжи, его рассказ выглядел достоверным, а поведение естественным. Узнал, что любовница была на месте преступления, и тщательно это скрывает, не хотел ее выдавать, но мучился при мысли, что пострадает невиновный. Попытался вызвать ее на откровенность и был убит. Ритина версия правдоподобием не отличалась. Рита приехала по зову Осведомленного-Шагуча самой последней, когда Катя уже обнаружила труп. Увидев тело и Катю под окном, она, испугавшись, убежала. Ладно, это еще так-сяк. Дальше хуже. Рита призналась Федору, и тот посоветовал все скрывать. Хотя было ясно, что кто-нибудь мог Риту увидеть и разумнее сказать милиции правду. Тем более, подозреваемых хватало и Риту вряд ли арестовали бы. Предположим, Федору Рита надоела и таким изощренным способом он попытался от нее избавиться. Тогда он бы донес на нее Денису Полухину, а не плакался Кате с Таней. Как ни крути, незачем ему водить за нос малознакомых женщин, не имеющих влияния на расследование. Еще подозрительный момент. Рита уверяет, что вчера вечером Федор был в жутком, почти невменяемом состоянии, подходящем для самоубийства, а Шагуч, видевший его несколько позднее, описывает человека, предвкушающего выступление на завтрашней презентации. Опять же, кто-то из них врет. Шагуч? Все кругом обманщики, одна Рита белая и пушистая? Маловероятно. Скорее уж она убийца. Так утверждала логика. В то же время Кате было трудно представить, что Рита четверть часа назад притворялась. С такими актерскими способностями она не прозябала бы в медсестрах, а очаровывала публику на подмостках. Может, есть какое-то объяснение, позволяющее примирить противоречивые картины? А что за нелепая выдумка, будто Федору было вчера плохо из-за Кати? И странная фраза про глаза? Зачем Рите сочинять подобную ахинею? Но и Федору незачем. Тупик. Или есть кто-то третий, преступник, хитрым образом заморочивший всем головы? «Черт!» – спохватилась Катя. А ведь этот преступник (или наиболее вероятный кандидат на данную вакансию) наверняка скоро явится. Если отмести Риту и Шагуча, остается один вариант – Сережа Жуков. Деловой человек, во всем руководствующийся выгодой. Прикончил строптивого Арт Тура, а вчера, явившись инструктировать Федора перед презентацией, ненароком проговорился. Не впрямую, но Федор догадался и пригрозил выдать. Жуков, быстро сориентировавшись, подлил ему яду. Есть у коммерческого директора и другой мотив для убийства. Именно Федор мешал Жукову издать посмертно несколько книг, якобы написанных Турищевым. Теперь дорога открыта – нанимай литературных негров, никто не обличит издателей в обмане. Конечно, версия объясняет не все. Например, странные разногласия в словах Федора и Риты. Однако Катя не собиралась ломать себе голову. Больше волновало другое. Жуков пребывает в уверенности, что Катя согласна продолжить близкие отношения. Он надеется провести у нее сегодняшнюю ночь. Конечно, смерть Федора могла изменить его намерения. Впрочем, если Жуков убийца, он заранее был в курсе. Как бы там ни было, он действительно испытывает сильное желание. Немудрено – Катя проявила себя в постели с наилучшей стороны. Значит, мерзавец придет. Сперва разберется с делами (это для него важнее), а потом захочет секса. Он ведь никогда не упустит своего, наоборот, прихватит чужое. Мысль не отпирать была Кате чужда. Прятать голову в песок – не лучший выход. И совершенно неинтересный. При этом спать с Сергеем она не собиралась ни при каком раскладе. Убийца он или нет, его поведение выходило за всякие рамки. Он думает, Катей можно манипулировать? Сегодня пригрозить, завтра приласкать, и она смирится? Не на ту напал. Однако меньше всего хотелось предстать перед Жуковым такой, как сейчас – в старых домашних брюках и без макияжа. Катя бросилась к зеркалу. Через полчаса она отошла, весьма довольная результатом. Никаких ярких тонов. С точки зрения мужчины – полная естественность. Сергей не должен догадаться, что к его приходу тщательно готовились. В то же время лицо стало глаже, глаза выразительнее, а губы ярче. Теперь одежда. О, этот коротенький тоненький халатик вполне годится. Не вечернее платье, не пеньюар, а типичная одежда женщины, в одиночестве хлопочущей по хозяйству и не ожидающей визитов. Злорадно усмехнувшись, Катя сняла лифчик. Мужчины подобные вещи нюхом чуют. Теперь пусть приходит – она во всеоружии. Интуиция Катю не обманула – Жуков явился. Без отвратительных георгинов, зато с мешком продуктов. – Там от презентации осталась масса добра, – без обиняков объяснил он, вытаскивая нарезки. Катю даже слегка умилило этакое простодушие. И не пытается притвориться, будто платил. – У меня всего хватает, – известила она. – Что там с Федором? Что считает милиция? – Лишним не будет, бери. Полиция, как всегда, мямлит. То ли отравили, то ли сам отравился. С чего ему травиться? Парень нервный, неадекватный, но вчера был настроен по-боевому. Он, лох, надеялся, что способен заменить отца. Закончит его книгу, а потом издаст собственные и прославится. Даже не понимает, что все его писания – неформат. Никто не станет вкладывать деньги в раскрутку такой муры. Ну, этого я ему вчера не сказал. Наоборот, обнадежил. Так что травиться было незачем. «Получается, правду говорил Шагуч, а не Рита, – про себя констатировала Катя. – Федор вовсе не находился в депрессии». А вслух спросила: – Во сколько ты был вчера у Федора? – Часов в десять. Еще повезло, что не последним. После меня заходил Костик Шагуч, так его менты терзали сегодня куда больше. Они вечно цепляются к тому, кто видел убитого последним. Хотя глупо – зачем Костику травить Федьку? – Если он сперва убил Артема Турищева, то… – А Артема зачем? – перебил Сергей. – Из зависти. Жуков хмыкнул. – Все-таки у баб… в смысле, женщин… логики ни на грош. Кто станет из-за сантиментов рисковать жизнью? Напряги мозги. Еще понимаю, Костик бы, как Федька, рассчитывал занять нишу Арт Тура. Но он сам отказался. – В каком смысле? – Ну, когда мы начинали этот проект, я подумывал о Шагуче. Конечно, ему надо было сбросить вес и вообще поработать над имиджем. Справился бы – мы бы помогли. Но он отказался, и пришлось брать Турищева. Я сразу чувствовал, что с ним рано или поздно возникнут проблемы. Он был уверен, что пишет нетленку, а мы опускаем его до уровня ширпотреба. А Костик – мужик с понятием, с ним было бы легче. Но уперся – хочу жить, как привык, оставьте меня в покое. Его можно понять. Зарабатывает неплохо, а ответственности ноль.