— Мне сразу показалось, что этот глаз какой-то не такой. Слишком мягкий, что ли, — сказал молодой человек. У него на лице ясно читались испуг и недоумение. — Не понимаю, — пробормотала Кэти, у которой спазмом перехватило горло. — Что все это может означать? — Не имею ни малейшего представления, — медленно проговорил Пью. — Кто-то проткнул этому парню глазное яблоко. Но один только Бог знает зачем. 5 Предстояло опросить около сотни потенциальных фигурантов этого дела, чьи пути-дорожки не раз пересекались в течение дня… Кэти подумала, что Белли Мэнсфилд, возможно, поможет ей разобраться в ситуации. Канадка Белли, выйдя замуж за британского инженера из IBM, в течение последнего года работала в отделе расследований полиции графства в качестве вольнонаемного системного аналитика. — Это же классика, Кэти! Английский загородный дом с сидящей в гостиной мисс Скарлет с обломком свинцовой водопроводной трубы в руке. Только в твоем случае этих самых мисс Скарлет слишком много. Кэти улыбнулась, ободренная заразительным североамериканским оптимизмом Белли. Она смотрела на ситуацию по-иному, но Белли в определенном смысле была права. Шестьдесят лет назад дом с дюжиной или более жильцов считался бы отличной декорацией для убийства в духе Агаты Кристи. Но теперь здание перестроили для иных нужд, в нем обитали совсем другие люди, и Белли, чтобы прояснить ситуацию, пользовалась компьютером. Прежде чем отправиться на вскрытие, Кэти при помощи Белли составила стандартный список вопросов, на которые должны были ответить местные обитатели. От них требовалось сообщить следствию по часам, где они были в течение предыдущего дня, с кем общались и кого видели. Был составлен также второй опросный лист, который предполагалось использовать, чтобы выяснить, что тот или иной интервьюируемый знает об Алексе Петроу. Потом были изготовлены фотокопии обоих опросных листов, и к тому времени как Кэти уехала из большого дома, они уже находились в распоряжении полудюжины команд интервьюеров, расположившихся за карточными столами, расставленными по углам игровой комнаты. Белли должна была анализировать и сопоставлять результаты опроса за теннисным столом в центре. Вернувшись из морга, Кэти обнаружила, что игровая комната пуста. В ней оставался один только Гордон Даулинг, который сидел за столом в центре помещения и читал рапорты о проведенных интервью, доставая их из лежавшей на столе пачки. — Где все? — раздраженно осведомилась Кэти. Теперь дождь лил как из ведра, и она, несмотря на то что бежала всю дорогу от парковочной площадки до дверей большого дома, успела промокнуть насквозь. — В клинике с двух до трех «мертвый час», и директор не хотел, чтобы мы беспокоили пациентов в это время. Поэтому я отпустил наших людей перекусить в ближайший паб. Они должны возобновить интервью с началом дневного лечебного цикла. Кэти кивнула, давая понять, что принимает его слова к сведению. — Прочесывание территория дало какие-нибудь результаты? Даулинг покачал головой: — Никаких. Как вы понимаете, дождь в такой ситуации не помощник. — Аналогичной веревки не обнаружили? — Нет. — Тачку или какую-нибудь тележку, на которой могли транспортировать тело, не нашли? Гордон с сомнением покачал головой: — Нашли одну тачку, но в ней было полно воды… А что, возникло предположение, что тело перевозили? — Принимая во внимание стерильное состояние обуви этого парня, невозможно представить, чтобы он шагал в ней по мокрой траве и грязи от дома к храму. — Понятно. Но мы не обнаружили по пути к храму выраженных отпечатков ног, колес или каких-либо следов волочения… Уж извините, Кэти. Она ласково ему улыбнулась: — А вы сами-то что-нибудь ели? — Нет. Местные предложили мне отведать какой-то своей стряпни, но она мне что-то не приглянулась. Признаться, меня воротит от одного ее запаха. А вам, Кэти, удалось перекусить? — Ответ отрицательный. Созерцание внутренних органов человека аппетита у меня что-то не возбуждает. — Она огляделась. — Где список местных обитателей, которых вы успели проинтервьюировать? Гордон продемонстрировал ей бумажный лист, прижатый зажимом к металлическому пюпитру. — Пока мы сосредоточили внимание на пациентах, выдергивая их с терапевтических мероприятий по одному, чтобы не нарушать лечебного процесса. У них два утренних лечебных сеанса: с девяти до десяти тридцати и с одиннадцати до двенадцати тридцати — и один дневной: с трех часов до четырех тридцати. После этого у них свободное время до обеда, то есть до шести часов. Мы собираемся воспользоваться этим перерывом, чтобы проинтервьюировать обслуживающий персонал. Кэти согласно кивнула и стала просматривать список. — Здесь значатся несколько человек, с которыми я хотела бы побеседовать лично. — Она поставила крестики напротив нескольких фамилий и сделала внизу приписку с объяснением, как эти значки толковать. — Между прочим, мы можем начать интервью прямо сейчас — если, конечно, нам удастся этих людей заполучить. Беседовать с доктором Бимиш-Невиллом во второй половине дня оказалось ничуть не легче, чем утром. Выслушав извинения, принесенные Кэти за утреннее вторжение, он помахал в воздухе рукой, как бы давая понять, что все это пустяки, после чего откинулся на спинку стула и холодно посмотрел на собеседницу поверх кончика своего нацеленного на нее, как копье, носа, молча приглашая высказываться. Кэти казалось, что он только и ждет, когда она снова допустит какой-нибудь промах или оплошность. — Мы, доктор, опрашиваем всех местных обитателей, чтобы установить, что они вчера делали и с кем встречались. — Я так и понял. Но думаю, что существуют куда более простые пути прояснить ситуацию. Мы могли бы, к примеру, собрать всех людей вместе, объяснить им, что произошло, а затем предложить тем, кто видел вчера мистера Петроу, обратиться к вам с соответствующим заявлением. Полагаю, что, действуя таким образом, мы доберемся до сути дела быстрее, избавим клинику от многих неудобств, избежим ненужных слухов и сплетен и сэкономим для полиции уйму времени. Кэти глубоко вздохнула. Без сомнения, он уже поставил в известность заместителя главного констебля о достоинствах своего плана. Посмотрев искоса на Гордона, она заметила, как озабоченно он морщит лоб, держа наготове ручку, чтобы делать записи. Теперь у него повешенный уже не Алекс, а мистер Петроу, подумала Кэти. Определенно Бимиш-Невилл решил от него дистанцироваться. — Итак, доктор Бимиш-Невилл, что вы делали вчера? — осведомилась она ровным голосом. Он приподнял бровь, продолжая смотреть на нее своим немигающим взглядом. Бимиш-Невилл так долго молча на нее глазел, что Кэти уже было решила: разговора не будет. Но как только она об этом подумала, он неожиданно спросил: — Аутопсия что-нибудь показала? В голове у Кэти промелькнуло несколько возможных вариантов ответа. Она решила ограничиться одним: — Мы получим заключение экспертизы только после того, как будут сделаны все необходимые тесты. — Она посмотрела на него в упор. Он с подчеркнуто раздраженным видом покачал головой, опустил глаза, некоторое время созерцал свои ногти, после чего быстро и монотонно заговорил: — Воскресенье, 28 октября. Встал около семи тридцати. Потом, примерно до десяти, не спеша читал газету и завтракал с женой Лаурой. После этого отправился в клинику, где освидетельствовал новых пациентов, приехавших между десятью тридцатью и двенадцатью тридцатью. Он замолчал, сверился со своим ежедневником и зачитал из него фамилии полудюжины пациентов, после чего глотнул воды из стоявшего на столе стакана. — Вернулся домой между двенадцатью тридцатью и часом, съел с Лаурой ленч, посидел с ней часок в гостиной, почитал книгу. Около трех часов выглянуло солнце, и мы с Лаурой решили прогуляться. Если хотите, могу рассказать в деталях о маршруте — помнится, по пути мы встретили нескольких пациентов, которые тоже гуляли по территории клиники. — Тут он перевел дыхание. — Около четырех я вернулся в свой офис, чтобы поработать с бумагами и составить расписание на эту неделю. Кроме того, я какое-то время работал над своей статьей, которую пишу для «Журнала натуропатической медицины». Вскоре после шести я встретился с Лаурой в столовой, где нас с пациентами и одним-двумя гостями ждал легкий обед, после которого мы все проследовали в гостиную, чтобы насладиться небольшим домашним концертом, который организовала Лаура и который продолжался с семи до восьми с минутами. Надо сказать, Лаура мастерица по части организации вечерних воскресных концертов для пациентов и гостей. Вчера вечером, к примеру, у нас играл струнный квартет из студентов консерватории. Лаура может сообщить вам все детали этого мероприятия. Если мне не изменяет память, на концерте присутствовали человек тридцать или даже больше. — Но мистера Петроу среди них не было? — Не было. Я не видел его вчера в течение всего дня и не имею ни малейшего представления о том, что он делал и куда ходил. — Продолжайте. От злости он сжал губы в нитку. — Мы с женой вместе вернулись в коттедж около девяти часов. Лаура приняла ванну и в десять вечера легла спать. Вскоре после этого я тоже отправился в постель. — У вас с женой общая спальня? — Кэти видела, как при этих ее словах дернулась голова Гордона. Какое-то время она думала, что не получит ответа на свой вопрос, но потом услышала: — На самом деле мы спим в разных комнатах. Но если вы на этом основании собираетесь выдвинуть предположение, что я среди ночи поднялся с постели и вышел… — Просто мне нужна ясность. Так вы, значит… не выходили среди ночи из дома? — Нет, сержант, не выходил. Ну а теперь… — Он посмотрел на часы. — Теперь я, с вашего разрешения, поработаю. Сегодняшние события здорово отвлекли меня отдел… — Вот и отлично, — с энтузиазмом отозвалась Кэти, поднимаясь на ноги. — Я с удовольствием перемолвлюсь словом с вашей супругой, если она, конечно, в пределах досягаемости. Бимиш-Невилл поднял трубку и набрал номер. — Она у себя в офисе. Обещала за вами зайти. — Благодарю. И еще одно, доктор. Почему в храме, как вы думаете? Странное все-таки место выбрал Петроу, особенно если учесть, что стояла глухая ночь… — Да. — Бимиш-Невилл заколебался и снова опустил глаза в свой ежедневник. — Да, это… странно. И я не нахожу этому объяснения. Признаться, я считаю этот храм весьма зловещим местом. Мы практически им не пользуемся. — Он что, был построен поклонником идей нацизма? — Что такое? А-а-а! Вы имеете в виду решетки с орнаментом в виде свастики… Нет, здание было построено еще до того, как нацисты избрали себе эту символику. У свастики древняя история, а само это слово пришло к нам из санскрита. Когда храм построили, этот изломанный крест символизировал нечто совсем другое — а именно: целостность вселенной. В это время в комнату вошла Лаура Бимиш-Невилл. Она окинула быстрым неулыбчивым взглядом Кэти и Гордона и коротким энергичным движением пожала им руки. — Я отведу вас к себе в офис, чтобы Стефан смог наконец заняться своими делами, — сказала она. Кэти заметила обозначившуюся на мгновение у нее между бровей глубокую морщину и проследила за ее взглядом. Женщина смотрела на мужа, который, снова опустившись в кресло, сосредоточенно созерцал ежедневник. — Ты уже ходил на ленч, дорогой? Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Нет… нет еще. Так и не собрался. Из-за всех этих утренних потрясений. — Я скажу, чтобы тебе принесли поесть с кухни. — Она повернулась к Кэти: — Пойдемте. С этими словами она вышла из комнаты, уведя с собой Кэти и Гордона.