Я стояла и заворожённо смотрела на то, что уже сделала. Саламандра. На витраже совершенно точно была саламандра. Её рыжие волосы развивались на ветру. Волосы были тёмно-рыжего оттенка, но это бесспорно была саламандра. Она была красива. Очень. А рядом с ней стоял дракон. Огненный дракон. В его волосах искрилось пламя. Дракон и саламандра? Вместе? На витраже? Да быть этого не может ну вот просто никогда! - Ави? Очнись уже. Хватит перебирать свои стекляшки! Побежали, а то мы опоздаем! - Что? Куда? - Как куда? В храм! Сегодня же свадьба! * Глава 3. Разожги костер златистый, саламандру брось в него, — меркнет вдруг восторг огнистый, зверь живет, в костре — мертво. -Свет мой зеркальце скажи да всю правду доложи, я ль…? -Ты ль. -Пасиб. - Я не пойду! Калипсо, куда ты меня тащишь?!- упиралась я. - Ты просто не можешь себе позволить пропустить такое событие! Не сопротивляйся, Аврелия. Глупости всё это. Ты просто обязана быть там. Да и Мать-настоятельница мне велела…. - Тебе Мать-настоятельница велела привести меня сегодня в храм? - замерла я. - Да. Прости, Ави. Не умею я хранить секреты. Она сказала, что тебе будет полезно посмотреть на всё своими глазами и отпустить. - Что отпустить? - Всё! - пожала плечами подруга. Я задумалась. Возможно, мне и в самом деле будет легче? Саламандры, когда умирают, уходят в огонь. И там исчезают. Боли родные не чувствуют. Да, есть сожаление об утрате - но не более. Мы знаем, что огонь принесёт облегчение, даст сил и направит душу в то место, где в ней сейчас нуждаются больше всего. Но это и опасно. Мы долго ещё не можем отгородиться от ушедшего. Просто потому, что не видели - как всё закончилось. Возможно, мне действительно стоит посмотреть на свадьбу Креона? Чтобы поверить и осознать, что он теперь навсегда потерян для меня? - Хорошо. Идём, - кивнула я. Калипсо радостно захлопала в ладоши и потащила меня к выходу из монастыря с удвоенной силой. Мы натянули капюшоны на лицо и сделали шаг наружу. И буквально сразу меня захлестнула радость и людское счастье. Все ликовали. Ну, ещё бы! Огненные и Чёрные породнятся. Больше не будет опасности, что в любой момент разразится война, в которой будут гибнуть люди. Да, именно люди. Дракона не так-то легко убить. Я вдруг поняла, что разделяю всеобщее ликование и даже пожалела, что идти до Храма было так близко. Хотелось полностью окунуться во всеобщую радость, потому как моя собственная была замешана на горечи. Горечь была на губах, на коже, на душе. Мне было больно. Я теряла любимого. Не там, во дворце, я его потеряла. Тогда он был ещё свободен. Я теряла его именно сейчас. Мы вошли в храм, я была уверена, что мы ничего толком и не увидим - народу внури столпилось очень много. Но Калипсо схватила меня за руку и уверенно потащила вперёд. Для послушников и монахинь был сбоку, у алтаря, отведён специальный кружок, в который меня Калипсо и впихнула. Круг был освещён ярким светом, падающим от одного из витражей, и предназначался специально для монастырских обитателей. Я встала почти в самый его центр и аккуратно огляделась. Мать-настоятельница недвижно стояла в своём красно-золотом балахоне в центре, у алтаря. Толпа гудела в нетерпении, и я с ужасом поняла, что пара брачующихся будет видна мне, как на ладони. Одно меня утешало. Меня, за спинами и капюшонами остальных послушниц и послушников, совершенно точно увидеть не получится. Толпа радостно загудела. И, как я поняла, по нарастающему шуму в Храм вошли драконы. Их было видно издалека. Они шли по оставленному для них проходу. Взметнулись трубы и забили в барабаны. Всё это мало походило на музыку. Эдакая приветственная какофония, которая, пусть и почти безуспешно, но перекрывала гул толпы. Креона и Леонтию было очень хорошо видно. Оба они были почти на голову выше любого человека. Драконы. Они очень красиво смотрелись вместе. Леонтия - в традиционных чёрных одеждах своего дома, Креон - в ярко-алом. На лице Леонтии Ноирской, застыло совершенно бесстрастное выражение лица. А вот Креон был откровенно хмур. Он всё время рыскал глазами по сторонам. Он боится нападения? Да кто же на них рискнёт напасть в такой радостный для всех день? Только вот Креон был явно настороже. Он пристально разглядывал толпу, что приветствовала его и его молодую невесту. Он искал в толпе недоброжелателей? Да не было их тут, и быть не могло! Креон и Леонтия шли по проходу и остановились возле Матери-настоятельницы, которая начала свою длинную вступительную речь. Я же смотрела на Креона. Он перестал хмуриться, но и особенно радостным по-прежнему не выглядел. Он пристально взглянул на драконов, стоявших по другую сторону от нас, но тоже возле алтаря. Там был и старший брат Креона, наследник огненных, и их отец - нынешний глава Огненных драконов. Они тоже были не сильно довольны происходящим. Похоже, брак не принёс им ожидаемой выгоды? Но ведь мир же был объявлен! Почему они хмурятся? Только вот и Чёрные не выглядели особенно обрадованными. Но больше всех мне не понравился Леонид Ноирский, чёрный дракон правящего дома Чёрных драконов, младший брат невесты и наследник Чёрного Дома. Он был хмур, и его маленькие глазки так и бегали по толпе. Тоже явно кого-то выискивая. Странно всё это. Такой радостный для всех день, а виновники торжества все мрачнее той тучи, что не пропускала солнечный свет на мои чудесные витражи. Но, хотя бы народ доволен. Вон как приветствуют слова настоятельницы о крепком и нерушимом союзе и счастливом браке. Только вот Креон при словах «счастливый брак» криво улыбнулся. Они что, так и не помирились после того, как она застала меня в его постели? Не простила? Поэтому Креон так зол? И тут Мать-настоятельница замолчала. Приветственная речь закончилась, и народ в Храме тоже притих. И в этой тишине чётко и громко прозвучали слова Матери-настоятельницы: - Креон Ардентский, по прозванию «Огненный», берёшь ли ты Леонтию Ноирскую, чёрную драконицу правящего дома Чёрных драконов, в законные жёны? Креон почему-то не спешил с ответом... Он вдруг вообще обернулся и оглядел притихшую толпу. А потом развернулся и сделал шаг назад по ступенькам, ведущим от алтаря вниз. Он сканировал толпу уверенным властным взглядом, широко расставив ноги. Я смотрела на него сбоку и мысленно поздравила себя с тем, что стою вот тут, укрытая капюшоном послушницы, а не внизу под его пристальным взором. Если бы я стояла там - неизвестно, как бы отреагировала на вот такой взгляд Креона. Мне от него всегда было не по себе, хотя непосредственно на меня он ни разу обращён и не был. - Креон! - вдруг громко и требовательно позвал его отец. Креон обернулся и зло посмотрел на отца. Но окрик подействовал. Он снова поднялся на ступеньку и вернулся к алтарю. И громко, на весь Храм, ответил на вопрос настоятельницы: - Да, я согласен. И пусть всё горит в драконовом пламени! Леонтия Ноирская ничего подобного не вытворяла. Она равнодушно отнеслась к выходке жениха и, с ледяным спокойствием достойной дочери Чёрных драконов, ответила «да» на вопрос настоятельницы. Мать-настоятельница соединила их руки, на которых незамедлительно появилась традиционная брачная вязь драконов, которая теперь соединила их, как говорили в народе, навечно. После этого должна была прозвучать завершающая речь настоятельницы с поздравлениями и пожеланиями, только вот Креон её слушать не стал. Он схватил жену за руку и потащил прочь из Храма. Та не сопротивлялась. Она вообще была слегка заторможенной, как мне показалось. Креон тащил её по проходу прочь. Но ликование толпы от такой сокращенной версии церемонии совсем не убавилось. Толпа продолжала аплодировать и поздравлять, выкрикивая пожелания и просто приветственные возгласы. Креон вышел из храма, и вслед за ним потянулись друг за другом и остальные драконы. Я же уходить не спешила. Оглушённая, стояла в круге света и разглядывала витражи. Я искала в них своё спасение. И я его нашла. Я встала на то место, где только что, до меня, стояла Мать-настоятельница, и прямо посмотрела на тот витраж с девушкой, что завораживал меня всё последнее время. Я его изменю. Я сделаю девушке ярко рыжие волосы, я вставлю поверх неё свой витраж, который доделаю. Там дракон женится вовсе не на черноволосой драконице. Он женится на саламандре. И вот тогда - всё заиграет совершенно другими цветами. Калипсо подошла ко мне и, схватив за руку, потащила на улицу. Она что-то бубнила себе под нос, как обычно, но я вот чувствовала освобождение. «Я свободна!» - хотелось мне прокричать на весь Храм. Когда же я поняла, что так больше не может продолжаться? Что я хочу будущего? Что мне надоело прятаться и быть «тайной любовью»? Наверное, вот только что? Когда Креон связал свою судьбу с чёрной драконицей? Почему же мне раньше всё это в голову не приходило? Почему бегала к нему? Всё время чего-то ждала? Что могла дождаться маленькая саламандра от могучего огненного дракона? Ничего… Он бы никогда не стал моим… Как же хорошо, что я теперь свободна! Я корпела над витражом ещё две недели. Спина болела, но я доделала, и сейчас удовлетворённо рассматривала свою работу. Калипсо тарахтела над ухом, удивлённо его разглядывая, и уверяла, что Мать-настоятельница ни за что и никогда не позволит вставить его в проём в Храме. - Калипсо… А, давай, сами вставим? - Мы не дотащим. И почему ты меня так зовешь? Я же «Липа»? - Дурацкое, плохое сокращение, ненужное тебе. «Калипсо» - это тайна и загадка. А Липа - это обман. - А ты? - «Аврелия» - это золото. А «Ави» - золотко. Мне нравятся оба варианта, - пожала я плечами, - Так что? Потащим? - Давай брата Августо позовём? Он и один его донесёт? Брат Августо был кузнецом. И на редкость молчаливым. Он носил не оранжевый балахон, как все послушники, а грязно-синий. Оранжевый балахон болтался у него где-то внутри и был не яркого цвета, как у нас всех, а ужасно тусклым. Он не стригся и не брился. Его густая седая борода скрывала почти всё лицо. А капюшон послушника на голове вообще казался чем-то инородным. Но я забегала несколько раз в его кузню, что была рядом с моей мастерской... На фоне горящего огня кузнечного горна он смотрелся жутко со своими пронизывающими до самой души глазами. На следующий день, рано поутру, он беспрекословно взвалил укутанный в тряпки витраж и понёс его в Храм. А потом, так же молча, принёс и большие «козлы», с ударением на «о». Я не знаю, почему именно так называется такая высокая и длинная табуретка… Меня на неё подсадили, и я оказалась почти вровень с необходимым мне витражом девушки. Я осторожно вынула чёрные стекла из волос и начала вставлять принесённые с собой новые ярко-рыжие. А потом, пустив огонь саламандры, закрепила полученный результат. Фрагмент был небольшим, так что необходимости вынимать весь витраж я не видела. Тем более, что в волосах и так кое-где поблёскивал огонь, и заменять пришлось не так много стёкол. И почти тут же витраж засветился. Магия его переполняла и вот сейчас, когда неправильный фрагмент был изменён, всё вокруг заискрилось от его света. Брат Августо, взяв двумя руками второй витраж, стал вставлять его чётко в имеющийся паз. Витраж встал идеально, как вторая рама у окна. Он и был отсюда, сомнений у меня больше не было. Я укрепила его скобами и, прислонив руки к фигурам девушки и дракона, пустила магию, надёжно спаивая два витража. Теперь со стороны улицы можно было видеть рыжеволосую девушку, а вот в самом храме рисунок был сложнее. Он преломлял магию и свет от первого витража и разбивал его на сотню маленьких частиц, которые разлетались своими переливами по всему Храму, ударяясь в каждый витраж. Храм сиял и переливался сотнями огней. - Ух, ты… - не выдержал молчаливый брат Августо. В противоположность ему, всегда неумолкающая Калипсо молчала, открыв рот. Как выяснилось, не только внутри Храм переливался. Но и все витражи снаружи теперь излучали магию во все стороны. Её можно было увидеть и даже потрогать.