— Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?! Женя улыбнулась. — Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они — славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями… — Понятно… Хотя и не очень… — Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо. — Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила… Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене. — Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, — она фыркнула, — первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ… — А у тебя, значит, было «Языкалкино»? — Женя подняла голову и посмотрела на дочь. — Маш, тебе не холодно? Маша молча покачала головой. — Чудная девка, просто чудная! — умилилась Лора. — А это, смотри, наше авто. У Вадика сперва был «рено», а потом нам его поменяли на «форд». Женька-а! Машина — класс!.. А это в Довиле. Мы там отдыхали, на даче, несколько дней, перед самым отъездом. Я там так загорела! Смотри! Лора встала, загородив собой песочницу, распахнула плащ и приподняла джемпер, обнажив кусок живота. — Здорово, да? — Красивый животик. — Я там еще к тому же сбросила четыре кило… Диета по Монтиньяку, слышала? — Смутно. — Ну, тебе-то она ни к чему… Женька, там такое море, такая вода… не поверишь — двадцать три градуса, как на юге. — Мы с Машкой тоже хотели поехать на море, — вздохнула Женя. — Так у вас же дача! — Вот именно. — А-а… понятно. Бабушка с дедушкой не пустили… — Ну… так вышло. Ничего, зато в будущем году мы уж точно поедем. Правда, Маш? Лора прикрыла живот и отошла в сторону. На песке в беспорядке валялись совок и разноцветные пластмассовые формочки, но Маши не было. Она исчезла. 4 Кабинет полковника Богданова был залит ярким утренним солнцем, но по каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что лето кончилось и это солнце — последнее. — Ладно, с этим ясно, — буркнул полковник. — Теперь по Сапрыкину. Давай, Юра, слушаю тебя. — Так, значит… — начал Лобов, уткнувшись в блокнот, — Леонид Сергеевич Сапрыкин, пятьдесят четыре года… заместитель министра иностранных дел… в субботу, 27 сентября, предположительно в промежутке между 20.00 и 20.10 убит с близкого расстояния выстрелом в голову в своей машине… во дворе своего же дома на Брянской, 4… Стреляли в упор… Время установлено по показаниям жены убитого. — Она слышала выстрел? — Нет. Она утверждает, что он сигналил ей, чтобы она поторопилась, и что после последнего сигнала прошло не более пяти минут. — Может, это не он сигналил? — Она говорит, что уверена… — Ладно, продолжай. Свидетели есть? — Свидетелей, Олег Иванович, нет. Опросили практически всех жильцов, кто в это время был дома, — выстрела никто не слышал… — Значит, был глушитель. Или плохо опросили, — сердито перебил полковник. — Чтобы в субботу вечером во дворе, пока такая погода, не было людей… — По поводу погоды вы зря, — возразил Лобов, — во-первых, вечерами сейчас уже совсем не так тепло, во-вторых, сразу после убийства начался жуткий ливень… — Ты мне мозги не пудри — давай дальше. — Правая щека убитого обезображена кислотой… предположительно. Экспертиза будет готова к 15 часам. — Орудие убийства? — Отсутствует. В салоне машины обнаружена стреляная гильза от пистолета Макарова. Баллистика будет готова вот-вот… — Кто там у нас сегодня? — Демидов. — Ну так поторопи его, пусть побыстрей сделают, — проворчал полковник, — меня уже достали с этим Сапрыкиным… Что еще? — Еще в бардачке обнаружена интересная газетка «Спид-инфо». На странице, где предлагают телефоны девочек и прочих интимуслуг, несколько номеров обведены черным фломастером. А в самой газетке завернуты фотографии соответствующего содержания… — Порнография, что ли? — перебил полковник, поморщившись. — Она, родимая. Только не с девочками, так сказать, а с мальчиками… — Так он голубой? — Откуда ж мне знать, Олег Иванович? Вот получим отчет судмедэксперта, тогда что-то, может быть, и прояснится… — А что по этому поводу говорит жена? — Жена в больнице с гипертоническим кризом. Я у нее сегодня был — задал несколько вопросов. А потом меня оттуда выставили. Врач говорит, с ней можно будет побеседовать только завтра. — Стало быть, завтра и побеседуешь. — Я, конечно, готов, только она не в себе. Про «Спид-инфо» говорит, что ее муж никогда таких газет не читал, а про остальное вообще говорить не может — только повторяет: «Если бы не лифт, если бы не лифт…» Я от нее еле добился, куда они собирались ехать. — И куда же? — На пятидесятипятилетие к господину Гришакову… — Что за Гришаков?.. — полковник наморщил лоб. — Знакомая фамилия… — Владелец крупнейшей сети агентств по продаже недвижимости. И между прочим, бывший дипломат, коллега и друг Сапрыкина. — А при чем тут лифт? — Она застряла между вторым и третьим этажом, когда спускалась. Правда, просидела очень недолго, минут пять — семь, я в диспетчерской проверил — они подтверждают. А сигналил он ей за минуту до того, как она вышла из квартиры. — А ты спросил, что было с лифтом? Может, его кто-то нарочно — того… — Спросил. Говорят, этот лифт в четвертом подъезде барахлил еще с лета. — А монтеры? Может, они чего видели? — Нет. Они шли из диспетчерской — это справа от подъезда. А машина стояла слева, в стороне. — Все равно, надо узнать, не болтался ли в подъезде кто-нибудь посторонний… Консьержка в доме есть? — Нет. — Н-да… — полковник почесал подбородок, — что ж, получается, убийца сел к нему в машину и выстрелил, пока жена была в лифте?.. — Выходит, так. — Все?