Хотел бы я исправить прошлое? Сложно сказать… Ведь питать себя иллюзиями нонсенс, потому как переиграть невозможно, а жить тем самым прошлым залог проигрыша… Так ведь любят говорить гуру, что пытаются помочь беседами людям, при этом опустошая их карманы. Вот и я, не жил им, как думал. А чем больше сталкиваюсь, тем больше догоняю, что ни разу я не пережил. Что до сих пор свербит внутри. Главный вопрос к нам обоим, а сделали мы хоть что-то, чтобы закрыть эту чертову книгу? Мой ответ нет, полагаю, с ее стороны такая же картина. Вчерашняя встреча резанула где-то в грудине. Боль, ненависть, и твою мать, угасшая любовь - все это убийственным коктейлем смешивалось в моих венах. Прикрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла. Так, с отчетами явно нужно перепроверить. Абрамову не хочется поручать. С ним вообще что ли напряженно стало. Думал сделка высасывает кровь, но тут что-то другое. После того случая, когда я оставил его с близняшками в ресторане, будто появилось что-то. Хотя, в другой бы раз он лишь порадовался двойной дозе. Так что же так выводит его из себя?! — Артур Александрович. — слышу секретаря с переговорного устройства: — К Вам Ирина Романовна. Что ж за дерьмо то такое?! — Жду. Только вот матери мне не хватало. — Сын. Женщина с присущим ей высокомерием входит в двери. Улыбка, не значащая никакой радости или каких-либо эмоций растягивается на лице. — Что-то случилось? — хмурюсь, не понимая, что она тут забыла. Деньги дают свое и выглядит она конечно шикарно. Однако, материнская любовь в моей жизни, это нечто недосягаемое. Вероника… она тогда закрывала все своей любовью, как мне казалось. Может поэтому и повелся, надеясь на то, что хоть кто-то все же способен испытывать это чувство. — Я что не могу навестить собственного сына?! — возмущается она, садясь напротив. — Прошу, только давай без этого. Когда ты в последний раз это делала?! Непрозрачно намекаю, что после смерти отца, она ударилась во все тяжкие. — Артур! Катя звонила мне. Прекрасно, просто мать его, прекрасно! Этот взгляд с укором и ожиданием якобы моих объяснений заставляет смеяться. — И?! — поднимаю брови не пряча усмешку. — У вас трудности, я понимаю. — Так, стоп. — вскидываю ладонь: — У нас с Катей трудности с первого дня нашего совместного существования. Но если ты решила вдруг поиграть в родительницу, то нужды нет. — высекаю словами, пронзая женщину серьёзным взглядом: — Первое. Ты не исправишь, это даже теоретически невозможно. Второе. Не ты будешь мне говорить, что делать со своей жизнью. Отношения у тех, кто должен был бы любить своего ребенка, были сложные. Отец не знал никого и ничего, кроме работы. Мать развлекала себя, как могла. Во всех смыслах. Их устраивала эта модель, на светских раутах и мероприятиях сложно было их назвать не идеальной парой, живущей душа в душу. Только после них, как только закрывались двери дома, каждый тут же становился самим собой. — Сынок, пойми, это может быть просто влечение. — вдруг начинает женщина. В замешательстве смотрю на нее, рукой давая понять, чтобы продолжила. — Эта, хм, девушка… Вероника. — со знанием дела, даже не ведя и бровью. Что ж все вокруг всполошились?! Зверь внутри беснуется и, отчетливо выдавая свое раздражение, сквозь зубы цежу: — Я уже просил тебя. Не смей. — Ну, не кипятись ты сразу. Права была Катерина, ты сам не свой, сынок. — Еще раз я услышу, что вы обе обсуждаете или хоть как то, мать вашу, о ней думаете… Я не посмотрю, что у всех нас одна фамилия. — по глазам вижу понимает о чем речь. Отец оставил все наследство мне, и по сути, сейчас мое дело - это совокупность трудов моих и его, в том числе. — Тебе надо отдохнуть, Артур. Может быть съездите куда-нибудь семьей? — тут же принимает вид добродушной матери.