Голос на последнем слове пропадает, а я перевожу стеклянный взгляд на него. — Это….неправда… — хрипло срывается. — Риз, на кой черт мне врать?! Смотри, а дальше сам сделаешь выводы! — тянет телефон. Он уверен, и в его словах есть логика. Но… — Это может и не она… — сиплю какую-то глупость. Разве я не узнаю ее?! Но Абрамов нажимает на экран и воспроизводится запись, а я…я, сука, умираю. Попутно рассказывает, что она напилась, что ей стало плохо, он помог. И я, действительно, мать его, вижу это в перемотке на экране. А потом…потом она отдалась другому. Ощущение, что я слушаю не про свою невесту, но черт возьми, на видео она. Какой-то ублюдок дергает ее за волосы, берет ее сначала сверху, потом сзади. Сука. Мозг сходит с ума ища оправдания. Только с одной стороны все это так реально, что я не могу отрицать, а с другой, какой-то бред и мистика. Это не моя девочка. Она ведь… Моя нежная, изящная Ника. Черт! Нет! — Откуда видео? — посылаю пустой взгляд в поникшего Абрамова. — Это моя спальня. Я собирался снять нескольких телочек и… Короче, хотел снять себе хоум видео! Поставил на запись и пошел на поиски, а мне попалась Никандрова… — опускает свои глаза: — Я не знаю, оставил ее буквально минут на сорок, думал уснёт, а утром поржу над ней. Сам был под градусом, еще и съел веселой. Про камеру вообще на хрен забыл. Блять! Мне жаль, Риз! Я должен был сделать что-нибудь, отмудохать этого урода, ее, черт возьми, в чувства привести! — замолкает, а потом добавляет: — Только спустя несколько дней вспомнил, что запись ставил и…вот. Не знал, как тебе сказать все это время, ты ж только о ней и говоришь! Смотрю на него находясь в каком-то, мать его, вакууме. Перематываю запись на начало. Через пятнадцать минут с момента, как Кир вышел, судя по всему, за развлечением, что он прячет в своем тайнике, пришел тот, кому она беззаветно отдалась. Нечетко видно на камере, но это она, чуть привстает на кровати, парень останавливается. Ника что-то говорит, слышно плохо, просит воды что ли. Отморозок приносит и остаётся с ней, они о чем-то шепчутся. Тут вообще голоса теряются с записи, только гребаное шипение. А потом он ее целует, она отвечает, и дальше…все те кадры, которые показал Абрамов. Не могу видеть… — Мне надо выпить, Кир! Срочно! — не своим голосом говорю, смотря в одну точку. Как ты могла?! Что было не так?! Ты же не такая… Ника! Ты же не такая… Адская боль скручивает так, что хочется сдохнуть. Ты вроде делаешь вдох, но не чувствуешь кислорода. Ощущение, что под ногами нет больше земли. Лечу в бездну без страховки, и черт его дери, хочу разбиться. Чтобы, блядь, не чувствовать, как внутри рвутся артерии. — Едем! Я знаю одно место, тебе точно поможет. — хлопая по плечу, он вырывает меня из пучины собственной агонии. Глава 17 Выхожу из подъезда оглядываясь по сторонам. Узкое платье футляр с закрытым верхом и длинными рукавами клеш кажется слишком вычурным. Я очень долго не носила подобных вещей. Не успеваю сделать шаг к проезжей части парковки, как передо мной останавливается незнакомый автомобиль. Водитель тут же выходит, галантно открывая мне дверь. Как только я ставлю ногу в салон до меня доносится его аромат. Наедине в машине, почти как раньше. Разница в том, что тогда не было водителя, я была влюблена и счастлива, а этот мужчина был самым близким и родным человеком. — Пунктуальна, как и всегда. — баритоном озвучивает, пронзая взглядом. — Кое-что все же неизменно. — усмехаюсь. Он молчит, отворачиваясь. Повторяю движение, а в машине напряжение, граничащее с неловкостью. Да и вообще ощущения странные. То волнение, что раньше Ризанов вызывал во мне сейчас ощущается чем-то вроде нервного тика. — Знаешь, иногда задаюсь вопросом… — спустя паузу начинает он. Перевожу взгляд с мелькающих за стеклом фонарей. Он задумчиво смотрит, будто даже ностальгируя. — Что бы было, если бы мы никогда не встречались? Вопрос, поставленный таким образом, заставляет меня фальшиво улыбнуться. — Я была бы рада, если бы можно было отмотать, Артур. — отвечаю, вновь отворачиваясь. — Давно не слышал от тебя. — говорит он. Хмурюсь с вопросительным выражением. — Свое имя. — объясняет он, замечая мое замешательство. Я молчу, потому что не хочу признаваться, что позволяю себе это мысленно. Про себя молю водителя скорее доставить нас к месту назначения, чтобы больше не допускать совместных поездок. Все это сложно. Сложно, потому что мне хочется узнать напрямую, спросить без масок, без игры в равнодушие. Только страх обнажиться перед ним цепко держит это желание на замке. Ризанов - это незакрытый гештальт, висящий над моей головой, и не дающий двигаться дальше. На каком-то мистическом уровне не позволяющий до конца выдворить его из себя, начать, в конце концов, улыбаться не только ученикам на тренировках. Когда автомобиль останавливается, я вижу небольшой ресторан. Довольно уютный, много зелени, терраса. Забираю клатч с сидения, а водитель тут как тут открывает мою дверь. Он же выходит одновременно со мной, и равняется в тот момент, когда я топчусь на месте, поправляя платье. Между нами буквально пол шага, и это отдается теми ощущениями, которые я бы хотела забыть. — Наш стол самый дальний. — хрипит он, указывая на вход. Киваю и делаю шаг вперед. Хостес встречает, уже осведомленная о том, кто перед ней, и я не имею в виду себя. Широко светит белоснежными зубами, что вызывает у меня усмешку. Женщины все также реагируют на него, и это неудивительно. Сама ведь тоже тогда повелась. Нас провожают, и официант тут же раскладывает меню. Мы в отдаленном уголке, окутанном витиеватой зеленью то ли искусственных деревьев, то ли живых. На столе горят свечи, навевая по романтически интимную обстановку. Когда я открываю меню, одна из них гаснет. Это заставляет меня печально улыбнуться. — Что такое? — тут же подает голос моя компания. — Ничего. — отрывая взгляд от перечня блюд, отвечаю: — Свеча погасла. Он переводит глаза на свечку и, или я хочу в это верить или мне кажется, он понимает значение моих слов. — На самом деле, мы ведь не ужинать сюда пришли… Не хочу делать вид, что мы, как старые приятели под аккомпанемент столовых приборов будем разводить беседу. Которая, к слову, не является приятной для нас обоих. — Нет, но мы можем совместить. — Хорошо, тогда я начну… — не реагирую на фразу: — Я не хочу говорить о том, как произошло то, что произошло. Но… хочу узнать, по какой причине твой друг считает, что я мешаю? Бью в лоб важным вопросом, чтобы, ни дай Бог, русло разговора не ушло в ту сторону, которую я не готова с ним начистоту обсуждать. Ризанов вопросительно приподнимает бровь и тут же щурит глаза. Наконец мне удалось отвлечь его от этого чертового меню. Невовремя нарисовывается официант с обворожительной улыбкой и вопросами о заказе. Я не успела, поэтому молчу, да и в принципе, я не голодна. — Два стейка, один средней прожарки, второй полной. Гарниром овощи на гриле. Бокал белого сухого вина, что-то из Испании, и односолодовый виски со льдом. Надо же…помнит. — Не стоило. — выдаю после того, как официант уходит. Артур смотрит прямо в глаза нечитаемым взглядом. — Будем считать, что этот ужин...