— Станет последним в этой истории. — завершаю за него фразу. Даже думать не хочу, что он хотел сказать. Он слегка приподнимает уголок губ и кивает. Внутри потряхивает, хотя нет причин переживать и чувствовать тревожность. Но этот мужчина никогда не оставлял меня равнодушной. Сначала любовь, потом боль, следом ненависть, а теперь… теперь желание поставить точку. — Я тебя слушаю. — добавляю после паузы. — Для меня новость, что вы общаетесь. Его ответ вызывает смех. — Общаемся? Ты серьезно? — хочется добавить в своем ли он уме. — Насколько я осведомлен…последний ваш разговор был пять лет назад, не считая той встречи в ресторане. — изумленно смотрю на него. — Подожди, то есть ты не в курсе, что он звонил мне? — замешательство не удается скрыть. — Вероника... — он даже тон меняет: — Смысл мне сейчас врать? Снова официант затыкает мне рот, поэтому приходится закрыть его обратно и тихо сопеть. Артур не смотрит на меня, а наблюдает за расстановкой блюд. — Вино для дамы. — озвучивает работник ресторана. А мне хочется шиком его прогнать. — Оставьте. Нервно говорю не пробуя напиток и ожидая, когда он, наконец, уйдет. — Почему нервничаешь? — тут же подает голос мой собеседник. Вот ведь видит…думает, что знает меня. — Потому что не понимаю. Я думала, что это ваша…ну, что-то вроде предупреждения. Он облокачивается локтями на стол, а в глазах я вижу вспышку, кажется разозлилась не только я. — Ника. — как будто зов из прошлого: — Я бы озвучил это лично тебе, если бы этого хотел. — звучит решительно, с акцентами и металлическими нотами в голосе. — Я не знаю, Артур, как бы ты поступил. — поджимаю губы, не скрывая секундную горечь. Он прикрывает глаза, и явно сводит челюсть, а я не могу сообразить это реакция на мои слова или нечто иное. — Оказалось, что и я не знал на что ты способна… — говорит не смягчая тона в то время как его глаза словно ищут ответ. — В каком смысле? — Ты ведь первая поступила так, что… — И как же я поступила?! — прищуриваюсь с нарастающим раздражением. — Ты сейчас издеваешься? — вздергивает бровь: — Пять лет назад на вечеринке у Абрамова… — делает глубокий вдох и скрипит зубами: — В его спальне ты трахалась не пойми с кем…за пять месяцев до нашей свадьбы… Глава 18 Артур Нервы на пределе. С виду собран, как и всегда, но внутри разворачивается цунами. Может быть боюсь, что мои запоздалые догадки о том, что этого не было, правда? А может быть уже начинаю разгонять ярость от того, что она сейчас подтвердит. Блядь! Пути два…только по обоим конечная точка никогда не станет тем концом, что мы должны были отыграть в той жизни. Сейчас сидя напротив, зная, что дома ждет та семья, которую я не просил… Ощущая, что мы далеки, как Сатурн и Юпитер, единственное чего я хочу, продлить эту минуту. Как будто только тот факт, что она рядом, что она, сука, существует на моем радаре, немного ослабляет собственную удавку. Напоминает статую с шоковым выражением лица. И это, мать его, напрягает так, как ни одна сделка в моей жизни. Чувствую себя последним идиотом, и прекрасно осознаю, что виноват перед ней не меньше, но черт возьми. Говорить ли ей, объяснять…что она увидела пять лет назад только из-за того, что был разбит… Максимализм и человеческая глупость возымели верх над разумом, потому что те чувства, которые к ней испытывал не поддаются сравнению ни с чем. Она ведь даже не представляет, что значила для меня. Да если бы у меня была возможность приклеить ее к себе, я бы, черт возьми, приклеил! Она была… моим спасением из фальшивого мира, питала своей теплотой и чистой душой. Твою мать, она была всем! А в тот вечер, увидев видео, управляли эмоции, отказали тормоза. В один миг, все почернело. Не было мыслей, не было ничего, кроме одного и того же кадра, что прокручивался перед глазами безостановочно. Глубоко вдыхаю, стараясь взять контроль над собой. — Ты принимаешь наркотики?! — наконец, выдает она шипя: — Ни за какие деньги этого мира, я бы тогда не допустила даже прикосновения другого человека, Артур! — голос набирает обороты. Еще немного, и кажется мы подожжем этот ресторан. Смотрю ей в глаза, и путаюсь. Путаюсь так, что хочу верить. Она плохо врала, раньше. Но я не видел ее пять лет, и тот факт, что она другая тоже вносит свою лепту. Однако, бесспорно, в то время ее глаза никогда мне не врали. Никогда. — Слушай, Ризанов, — трет виски, качая головой: — Очевидно, это плохая идея. Она что разочарована? — Нет. Мы завершим этот разговор. Сядь. — чеканю металлом, раздражаясь из-за собственного раздрая. Прикрывает глаза, поднимая взгляд к потолку, тем не менее садится обратно. Возвращаю себе равнодушное выражение лица, сжимая вилку в руке до побелевших костяшек. — О чем ты говорила… Как ты мешаешь? Челюсть напряжена, но я старательно отгоняю мысли о том, чтобы расспросить ее о той ночи. Сейчас совсем неподходящее время. — Это неважно после твоих слов! — все еще не успокоившись цедит даже несмотря на меня. — Вероника. Почти по слогам произношу ее имя, на что она все же обращает свое внимание. Моя красивая картинка из прошлого. Непрошено лезут мысли, а такая же она все еще? Сам прикрываю глаза… Это какое-то наваждение. — Артур, разубеждать я тебя не собираюсь. — повторяет мои интонации, собираясь: — Каждый останется при своей правде. Ты поверил в эту чушь. Этого достаточно. И смотрит так разочарованно, что не по себе становится. — Мне позвонил Абрамов, пьяный. Говорил какой-то бред, якобы что-то вскроется. Судя по всему, вскрылось, спасибо. — спустя паузу объясняет медленно и спокойно. Так и не притрагивается к еде, а ведь когда-то это был ее любимый набор. Пару глотков сухого белого, кусочек стейка и овощи. Смаковала так, словно это нечто невероятное. А я в это время наблюдал за тем наслаждением, что прорывалось сквозь ее скромность. Это и был мой наркотик, Ника. Наблюдать и испытывать небывалое удовольствие. — Он больше ничего не сказал? — хмурюсь, отбрасывая эти кадры из жизни с ней. Титанических усилий стоит контролировать и сдерживать шок, ярость, неверие, и вину. Прозрение - неприятная штука, когда ты не был готов к такому. Когда ты своими глазами видел то, чего кажется не было. Хочется что-нибудь разбить, распотрошить до мелких щепок, но я сижу перед ней, пытаясь совладать со своими демонами. — Угрозы и оскорбления считаются? — вялая усмешка оседает на ее губах.