Секретарь влетает обратно, практически падая на пол, и доставая нужный мне тюбик и вату. Аккуратно, вожу у носа отвратным запахом, и Ника медленно приходит в себя. Отправляю явно нервную помощницу, оставаясь наедине с Вероникой. — Эй, ты как? — заглядываю в глаза, как только она потихоньку их открывает: — Ты потеряла сознание. — не знаю, надо ли это объяснять, но все же озвучиваю. — Лучше… — отвечает, а потом словно резко вспомнив о чем мы говорили, останавливается глазами на моем встревоженном лице. Качает головой, и тут же слезы стекают по ее вискам. Силы воли сейчас нет, поэтому едва касаясь, стираю их. — Как же так, Артур? — болезненно шепчет она. И на это у меня нет ответа. За дверью кабинета слышатся голоса и крики, но это словно где-то далеко, пока дверь не распахивается и я не вижу разъяренную мразь. Сука! — Я еще даже бумагу о разводе не получила, а ты уже с ней?! — буквально сиреной орет Панкратова, только увидев Нику. — Рот закрой. — встаю чуть впереди дивана. Ника тут же суетится, садясь на диване. — Что?! Помешала?! — злорадно усмехается, пытаясь найти глазами ее реакцию. Но двигаясь вперед, закрываю обзор на женщину, которой они оба сломали жизнь. — Какого хрена ты здесь делаешь?! — чеканю сжимая зубы, и удерживая руки от того, чтобы не швырнуть ее сразу на первый этаж офиса. — Ты видел, что твой адвокат мне прислал?! — орет, тыча в бумагу с моими требованиями. — Скажу больше, я это диктовал. — усмехаюсь, на что ноздри женщины раздуваются крыльями. — Ризанов, я вытрясу с тебя каждый рубль за унижение и за измены в браке! Это просто так не закончится! Слова откровенно смешат, и я не удерживаюсь. — Попробуй. — развожу руки в стороны, давая тот ответ, на который она почему-то не рассчитывает. — Ты ведь не докажешь, что я в чем-то там участвовала! К тому же у меня маленькая дочь! А ее отец - Ризанов Артур Александрович! — с триумфом восклицает. — Артур может быть и не докажет…. — подает тихий, но уверенный голос Вероника. Хмурясь оборачиваюсь на нее. — Но я еще не подавала ни заявления, ни показаний. — заканчивает она. Глазами даю понять, что нет, так не пойдет. Однако, она поднимается, вставая рядом со мной и смотрит так, как будто сейчас, на пару секунд, есть мы. Мы, которые поддерживали друг друга, ценили и оберегали. Мы, которые были одним целым, пока я не бросил наш снежный шар, оставив на нем трещину. А затем, и вовсе не прокатился по нему пятитонником. — Если я выступлю потерпевшей стороной от вас обоих, покажу то видео, которое было сделано вами. То…— Ника говорит так, будто каждый день участвует в судебных процессах, без тени сомнений. — И что, наивная Вероничка?! Как ты докажешь мое участие?! — гордо спрашивает Панкратова. — Она не будет доказывать. — отвечаю вместо нее: — Не потребуется…этот факт подтвердит отец твоей дочери. Глаза Панкратовой, налитые злостью сверкают поочередно на нас. И явно обезумев, она делает шаг по направлению к Веронике. — Я бы на твоем месте пятьдесят раз подумал. — выхожу вперед, закрывая девушку и останавливая движение. — Так и скорбишь по ней, да?! Не надоело сопли собирать, а, Ризанов?! Небось еще думаешь, что если бы не я, у вас была большая счастливая семья?! Хрен вам!!! — орет, как потерпевшая. Замечаю в дверях Юлю с охраной. — Уведите. Этой женщине вход закрыт…даже если она будет при смерти. — фразу договариваю уже глядя в глаза бывшей жены. Гордо вздернув подбородок, она прищуривается, и якобы кивает. Только не верится в то, что ей удастся смириться со своей новой участью. Когда мы остаемся одни, поворачиваюсь на Нику. Адреналин, судя по всему, добавил ей румянец на щеках. Подходит ближе ко мне, отчего вдох застревает где-то в груди. — Похоже, мне придется немного задержаться. Единственное желание это схватить ее в охапку и целовать до безумия. До сумасшествия впитывать всю ее в себя. Но вместо этого, я убираю руки в карманы и остаюсь на месте. — Ты не обязана этого делать. Она, в любом случае, получит свое. — Нет. Я должна. Ради… — Не надо. — отворачиваю голову — Не говори вслух.