Во второй половине декабря Наташа всерьез озаботилась вопросом, как бы так повежливее отказать всем желающим заполнить предстоящие длинные праздники съемками «Кулинарных визитов». Действительно, у людей же будет куча свободного времени, и многие уже сейчас хотели забронировать для себя подходящую дату. Между тем она чувствовала, что должна сделать паузу. Работать круглосуточно больше не было смысла, да и желания тоже. Тем более что Саша на каникулы уезжал проведать родителей, и до десятого января она все равно оставалась без своего верного Санчо Пансы. Наташе и самой уже очень давно хотелось куда-нибудь выбраться не по работе. Сходить в театр или на выставку, не важно, с Катей или одной. Она уже и не помнила, когда последний раз где-то была. Все работа и работа… Это, конечно, было по-своему замечательно, но и про обычную жизнь тоже не стоило забывать. В блог Арины она не заглядывала уже месяца два. Последний раз читала их новости в октябре, перед двухлетием свадьбы. Удивительно, неужели с момента расставания с Алексеем прошло уже целых два года? Да каких! Сколько событий, сколько взлетов и падений, надежд и их полного краха, сколько отчаяния и триумфа она испытала! Раньше, для прежней Наташи, хватило бы лет на десять, а то и пятнадцать. Интересно, как дальше пойдет? Все быстрее и быстрее, ведь бизнес у нее сейчас на подъеме, или, наоборот, возраст возьмет свое и она будет с удовольствием созерцать неспешное течение жизни, смакуя подробности и незаметные неискушенному глазу детали? Кто бы знал… Между тем у семейной пары «Добрыниных версия 2» все было по-старому – в смысле все та же бесконечная череда сторис и фотографий. После памятной поездки на дачу к Максу, во время которой Наташа стала невольной свидетельницей фотосессии Арины и Алексея с детьми, она уже смотрела на «семейное счастье» бывшего мужа несколько по-иному. Тогда Алексей произвел на нее впечатление человека, существующего в какой-то странной реальности – пусть притягательной, но не особо плотно им обжитой. Как будто бы все тебе нравится, и всем ты доволен, и с радостью участвуешь в собственной жизни, но стоит возникнуть малейшему напряжению – и нападает растерянность, а следом за ней уже спешат раздражение, паника и тревога. Во всяком случае, именно так Наташе тогда показалось. Теперь, похоже, кое-что изменилось. Не зря говорят, что человек может приспособиться к любым обстоятельствам, тем более когда обстоятельства ему не враждебны, а просто другие. Вот и Алексей приспособился – об этом красноречиво свидетельствовали его последние снимки с детьми. Близнецам минул год, они научились ходить и теперь с активным любопытством вовсю познавали мир, а папа Леша этим процессом познания неизменно руководил. Вот он показывает детям кубики с буквами, вот вместе с ними лепит аппликации из огромных кусков разноцветного фетра, вот служит «лошадкой» сразу для обоих «ковбоев». Выглядит поувереннее, улыбается понатуральнее. Похоже, в своей роли «снова отца» Алексей неплохо освоился, и в какой-то момент Наташа почувствовала, что готова принять все случившееся философски. Во всяком случае, без ожесточения в сердце. Пусть резвится, пока силы и желание есть. Правда, бывший муж заметно поправился. Что это – возраст? Или смена привычек питания? Интересно, чем его кормит Арина? Ответ на этот не так чтобы сильно тревожащий ее вопрос Наташа получила с неожиданной стороны. В один из декабрьских вечеров она приехала к Костику в гости. Напрашиваться пришлось чуть ли не силой, и без прямого нажима: «Как так можно?! Я же все-таки мать!» – не обошлось. К тому же, кроме личного, материнского, у Наташи был и деловой интерес – она хотела уточнить кое-что у Евы по поводу веганской кухни. В последнее время запросы такого рода в «Кулинарный визит» поступали все чаще, и не было никакого смысла отказывать потенциальным клиентам, чей опыт мог пригодиться многим и многим сотням других интересующихся этой темой. Костик сначала почти две недели юлил, отговариваясь делами, прежде чем наконец был вынужден согласиться. Обычно на его территории они виделись раз в несколько месяцев, а то и в полгода – чаще не получалось. Так что иллюзий Наташа не строила: ни Костику, ни его жене совершенно не хотелось видеть ее у себя и вести целый вечер утомительные разговоры, воспитанно дожидаясь, когда она наконец отбудет домой. Спасибо, что хоть на ее сообщения и звонки он пока еще отвечал регулярно. Но в этот раз все вышло совершенно не так. Во всяком случае, у Костика с Евой для нее были новости. Да какие! Едва все устроились за столом и разлили по чашкам бледненький зеленый чай, как Костик, торжественно глядя Наташе в глаза, неожиданно выдал: – Мама, ты должна знать: у нас скоро будет ребенок. Он мальчик, ему два года пять месяцев. Здоровый. Только за ухом есть большое пятно. Родинка. Зовут Василек. То есть Вася. – У него не родинка, а гемангиома, – не поднимая глаз от стола, тихим голосом поправила мужа Ева. Чуть не выплеснув чай, Наташа поспешила опустить чашку на стол и уставилась на свою молодежь ошарашенным взглядом. – Ничего себе новости… То есть я, разумеется, поздравляю! А откуда такие подробности? Я имею в виду – про возраст и про эту самую вашу гемангиому? И что он обязательно Василек? – сбивчиво зачастила она, в глубине души обмирая, не успела ли в порыве накрывшего ее обалдения ляпнуть чего-то такого, за что и самой потом будет неловко долгие-долгие годы. Дав маме как следует пробормотаться, Костик принялся объяснять. Как оказалось, замкнутые и апатичные Наташины «дети» времени зря не теряли. Весь уходящий год они занимались вопросом усыновления ребенка одной дальней Евиной родственницы, Нади, которую Ева знала только по имени и ни разу даже не видела. Эта самая Надя, к большому несчастью, какое-то время назад умерла, оставив маленького сына Васю, которого растила одна – об отце никаких сведений не имелось. Ближайшие родственники Нади от малыша отказались, вот Костя с Евой решили Васю усыновить. Такие дела. Со все возрастающим изумлением слушая рассказ Кости, неторопливый, затянутый и даже скучноватый, с обилием ненужных подробностей и повторами одного и того же, Наташа чувствовала, что все ее представления о собственном сыне в одну минуту встали с ног на голову. Никакой он, оказывается, не самовлюбленный сухарь! И Ева его не такая уж чопорная девица, вечно себе на уме, о чем думает, занавесившись челкой, – вообще не поймешь. Они замечательные! Причем оба! Добрые, отзывчивые, сердечные, готовые деятельно сопереживать чужому несчастью и стараться, насколько это было в их силах, уменьшить его количество вокруг себя! Одним махом вывалив это все очень смущенным Костику с Евой, Наташа не выдержала – полезла с объятиями. Расцеловавшись с обоими, вновь уселась за стол. Ева, совсем пунцовая от того, что стала объектом такого пристального внимания, тискала под столом собственные ладони, а Костик старательно отдувался и за себя, и за нее. Наташа отлично видела, как непросто им обоим дается такой разговор, пусть даже с ней, с родным человеком, и хотела бы его прекратить, но новость была слишком ошеломительной. Наконец, кое-как взяв себя в руки, она еще раз от души поздравила молодежь с таким потрясающе важным событием. Глядя на Еву, Наташа догадывалась, что та, похоже, ужасно боится, как бы свекровь сейчас не ляпнула простодушно-бестактное «а почему бы вам своего не родить?» или еще что-нибудь в этом духе. Бедная девочка! Дурой Наташа никогда не была. Хорошо бы и Ева ее такой не считала. Но – всему свое время. Возможно, когда-нибудь они все узнают друг друга поближе, тогда и смогут оценить по достоинству. Все, что Наташа понимает сейчас, – и Костик, и Ева принадлежат к породе очень закрытых людей, живущих внутри обустроенной по своим правилам капсулы и только в ней по-настоящему раскрывающихся. И посторонним туда хода нет. В сущности, Наташа знала их очень плохо. Даже родного сына, точнее, того человека, которым он с возрастом стал. Разговор потек дальше, и Наташа принялась расспрашивать Костю об отце – они с Евой недавно ездили к Алексею на день рождения, – тщательно подбирая слова и очень стараясь, чтобы заинтересованность не выглядела излишней. Отвечая, Костик быстро скис и все чаще смотрел на Еву, призывая ее на помощь. Та поняла намек, рассказала немного о близнецах – какие они развитые и активные, – после чего сменила тему и заговорила об Арине. Как поняла Наташа, близкие по возрасту молодые женщины сумели найти общий язык и даже успели немного сдружиться. Во всяком случае, Ева говорила об Арине с видимым одобрением, как о яркой личности с твердыми взглядами на жизнь и сильным характером. Выяснилось, что Арина уже наняла близнецам няню на полный день и вышла на работу. Наташа про себя ужаснулась: как можно таких крохотных малышей поручать чужой тетке? Ведь не нужда в деньгах погнала ее в офис, а явно что-то другое. Интересно, что именно? Потребность продолжить карьеру? Или желание быть рядом с мужем и зорко следить, чтобы он ненароком не засмотрелся на кого-нибудь еще? Да уж, чужая душа – потемки. Но Наташа точно не смогла бы оставить детей на няню. Даже ради любимой работы, такой, как у нее сейчас. Будучи не в силах сдержать любопытства, Наташа поинтересовалась праздничным меню, и неожиданно выяснилось, что Арина дома практически не готовит. Как-то раз или два она попробовала модную систему «пищевых конструкторов», но ей не понравилось. Так что они с Алексеем заказывают на дом еду из любимых ресторанов через службы доставки. А детям готовит няня. Узнала Наташа и то, что вся семья собралась на новогодние праздники на Камчатку. Оказывается, Арина всю жизнь мечтала побывать на Дальнем Востоке. – Если мечтала всю жизнь, неужели нельзя потерпеть еще несколько лет, пока дети станут постарше? – удивилась Наташа. – Таких маленьких тащить в такую даль! Долгий перелет, в дороге сплошные инфекции, смена часовых поясов, непривычная вода… Да и присматривать за ними в путешествии труднее. Или няню они тоже с собой повезут? – Не знаю, – пожала плечами Ева. – Арина и Алексей Олегович этого не говорили. Сказали только, что, по их мнению, отпуск надо проводить деятельно. – Уверяю тебя, для Алексея Олеговича это очень свежее мнение, – невольно рассмеялась Наташа. – Я что-то не помню, чтобы он был фанатом активного отдыха. Мы, конечно, побывали кое-где, но даже в красивейших городах Европы вытащить его на экскурсию было огромной проблемой. А уж если под боком есть пляж – тем более. И вообще, всем поездкам он всегда предпочитал дачу и баню, в крайнем случае выезд с друзьями на рыбалку или по корпоративным поводам – в какой-нибудь загородный клуб. Хотя со временем люди меняются… А под воздействием обстоятельств – иногда очень сильно, – заключила она, с лукавой улыбкой посмотрев на невестку. Домой Наташа возвращалась во власти смешанных чувств. В первую очередь она была искренне рада Костиным новостям. С ума сойти, скоро у нее будет внук! Не успела об этом подумать – и вот пожалуйста. Как будто мироздание ее слушало и услышало. А во-вторых, Наташа с облегчением осознала, что все переживания из-за развода наконец-то остались позади. Послушала про семью Алексея, узнала новости – и не почувствовала ни боли, ни обиды, ни досады. Даже интересно особо не было. Так скучноваты бывают рассказы об обыденной жизни совершенно посторонних людей, которых ты даже не знаешь. Вот если бы можно было столь же легко и свободно отпустить от себя все переживания из-за влога «Рецепты моей свекрови»! Наташа много бы отдала, лишь бы избавиться и от этой зависимости. Но, увы, до подобных высот личностного роста ей было еще далеко. А если начистоту, просмотр Ленкиных роликов заменил Наташе подглядывание за Ариной. Причины в обоих случаях были разные, но следствия имели одни: Наташа как заведенная регулярно смотрела Ленкин канал. Там все было почти так же, как пошло с первого дня, едва дочь назначила себя «генеральным продюсером». Разве что повариха успела смениться, но ее внешнее сходство с Наташей по-прежнему было очень заметно. И Haute cuisine, то бишь «высокая кухня», все так же цвела и благоухала напропалую. Ленка по-прежнему с маниакальным упорством учила своих подписчиков запекать в тесте перепелов, жарить на вертеле метровую стерлядь и готовить домашнее ананасовое мороженое, напирая при этом на «кулинарные традиции моей дружной семьи», и с восторженным придыханием вещала о «прекрасной ушедшей эпохе», когда «любой горожанин» мог позволить себе нечто подобное чуть ли не ежедневно. Слушая дочь, Наташа каждый раз не знала, как реагировать – то ли хвататься за голову, то ли хохотать во все горло. Со свойственным, к сожалению, некоторым молодым людям невежеством, Лена валила все в одну кучу и, похоже, даже не видела особой разницы между едой состоятельных людей в Российской империи и питанием среднестатистического советского человека. И то, что дореволюционным деликатесам было совершенно нечего делать в «Рецептах ее бабушки», родившейся перед самой Великой Отечественной, Лене, похоже, вообще не приходило в голову. Судя по немногочисленным комментариям под особо пафосными постами, многие из зрителей придерживались похожего мнения. Позитивных откликов, с благодарностью или вопросами, почти не было – зрители в основном изощрялись в остроумии. И самым тревожным признаком (теперь Наташа отлично в таком разбиралась) было уменьшение числа комментариев и просмотров от сюжета к сюжету, того и гляди они грозили и вовсе сойти на нет. А количество подписчиков, которое в Наташино «лучшее время» перевалило за двести пятьдесят тысяч, скатилось до всего лишь нескольких сотен. Но Ленку отчего-то это не заботило. Сколько раз Наташа порывалась позвонить или написать дочери, чтобы указать на ее ошибки, объяснить хотя бы самые элементарные вещи, касающиеся кулинарии и ведения блога! Но каждый раз она в последний момент останавливалась. Разве она соскучилась по заносчивому фырканью и ироничным ехидным подколкам? Или по высокомерно-пренебрежительному: «Мама, отстань! Я все знаю сама!»? Нет, не соскучилась. А раз так – пусть все идет, как идет. В итоге и вышло все так, как предполагала Наташа. Точнее, даже еще хуже. Лена не стала дожидаться, пока канал тихо загнется после того, как к нему окончательно пропадет интерес, – она угробила его сама, своими руками. В один из последних дней декабря Наташе позвонила Катя и, сквозь всхлипывания и безудержный смех, потребовала, чтобы та посмотрела сегодняшний Ленкин ролик. – Немедленно, слышишь! – кричала Катя, давясь хохотом и даже чуть-чуть подвывая, как человек, изнемогающий от вышедшего из-под контроля веселья и не способный его прекратить. – Пока она не удалила. Это неописуемо! Самый крутой эпик фейл из всех, что я видела в жизни! Озадаченная Наташа кинулась к ноутбуку. Загрузив канал, стала пристально вглядываться в происходящее на экране и поначалу ничего необычного не увидела. Ролик, как и следовало в эти дни, был посвящен предстоящим праздникам и звался «Последние штрихи, призванные сделать ваш новогодний стол неотразимо изысканным». Обеспечить изысканность, по Ленкиной задумке, должны были отсылки к кухне восемнадцатого столетия, и конкретно – соус голландез. Пока Лена сладкоречиво щебетала про его идеальную сочетаемость со спаржей и артишоками, повариха методично помешивала в кастрюльке молочно-желтую массу. Впечатление от происходящего на экране у Наташи складывалось двойственное. С одной стороны, от псевдоисторических кулинарных экскурсов, не имеющих ничего общего с реалиями кухни времен Екатерины Второй, хотелось плеваться. Но с другой – Наташа не могла не признать, что в студии дочь наконец-то освоилась: перестала совсем уж бездарно «работать на публику» и без конца отвлекать внимание оператора на себя в ущерб собственно съемке процесса готовки. Хотя Ленка не была бы Ленкой, если бы совсем прекратила выпендриваться. Сегодня, к примеру, в руках у нее была фарфоровая посудина с ручкой, сильно смахивающая на классический соусник, с позолотой и расписанная цветочными гирляндами по моде эпохи рококо. И Лена с важностью потрясала ей, уверяя зрителей, что только при подаче блюд в специальной посуде раскрывается их неповторимый вкус и изысканный аромат. Наташа невольно поморщилась: что за чушь? Вкус соуса зависит от свежести яиц и качества масла, еще от температуры, при которой он загустевает, от равномерности перемешивания. Голландез – он и в Африке голландез, если правильно приготовить. Но это не такая уж из ряда вон выходящая ошибка. Интересно, что же такого видит в этом ролике Катя, чтобы хохотать до слез? Посматривая одним глазом в экран ноутбука, Наташа быстро набрала сообщение в мессенджере: «Смотрю. Что тут особенного? Обычная пафосная трескотня». В ответе рыдающих от хохота смайликов было больше, чем слов: «Да ты комменты почитай!!!» Едва открыв комментарии, Наташа почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Там царило ярмарочное веселье. Оказалось, что в руках у Ленки никакой не соусник, а бурдалю – сосуд для справления дамами малой нужды. Такая вот изящная «дневная ваза», в противовес основательной и всем известной «ночной». В век необъятных юбочных фижм, когда удовлетворение естественной потребности оборачивалось целой проблемой, эти самые «дневные вазы» были очень распространены. Наташа и сама об этом не знала, но вот – выпала возможность узнать. И где только Ленка выкопала это несчастное бурдалю? Наверняка в каком-нибудь антикварном салоне, куда постоянно наведывалась с тех самых пор, как загорелась идеей «аутентичной» квартиры. Естественно, среди комментаторов нашелся один особенно умный – а может, и не один, – который узнал в «соуснике» это самое бурдалю. Да, посудины были чем-то похожи, что подтверждали выложенные тут же фотографии, но все же это были совершенно разные вещи, и зубоскалам оказалось этого достаточно. Комментаторы отрывались вовсю, изощряясь в остроумии и в издевках по адресу невежды-блогерши. Разобравшись, в чем дело, Наташа, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, кинулась звонить Ленке и, едва та ответила, выпалила: «Немедленно удали последнее видео! Там, где про голландез!» Бросила телефон и, налетая на мебель, нервно забегала по квартире. Вот, оказывается, что такое «испанский стыд»: облажался не ты, а другой, но от этого совершенно не легче. Надо ж было так опозориться! Глупая курица… Хоть бы проконсультировалась сначала у этого своего старьевщика, который впарил ей бурдалю! Хотя ему-то что за печаль? Мадам хочет соусник? Пожалуйста, получите… И как назло, предновогодний сюжет! Значит, зрителей будет в три раза больше обычного. Да и «со стороны» наверняка набегут толпы желающих развлечься – повод-то какой благодатный! Через несколько часов, по-прежнему обмирая от напряжения, Наташа осторожно открыла Ленкин канал. Видео с бурдалю дочь удалила, но это не помогло – репутация «Рецептов моей бабули» была погублена безвозвратно. Предприимчивые зрители успели наделать скриншотов, нарезать кусочков из основного сюжета и даже налепить «в тему» картинок собственного производства и теперь с удовольствием обменивались всем этим друг с другом и со всеми желающими в комментариях к другим роликам блога и даже на совершенно посторонних ресурсах. Это было похоже на заражение одним-единственным порченым яблоком целой корзины: не успеешь оглянуться, как все, что хотя бы немного соприкасалось с гнильем, пора выбрасывать. С этого момента судьба блога была решена. На волне хайпа количество подписчиков краткосрочно скакнуло вверх, но это были совсем не те люди, кого интересовала кулинария, а после того, как тема бурдалю себя исчерпала, сюжеты просто перестали смотреть. Немногочисленные, еще остававшиеся по инерции рекламодатели один за другим в спешном порядке разорвали контракты. Все эти безрадостные подробности Наташа узнала из переписки с Леной: разговаривать с ней по телефону дочь принципиально отказывалась. Поняв, что никакое «я как следует все разовью, а то ты не сумеешь» не состоится и проект вошел в штопор, из которого, сколько ни дергай штурвал на себя, вытянуть его уже не удастся, Ленка закрыла канал. Это произошло под самый Новый год. Увидев вместо привычной заставки с рисунками Людмилы Михайловны сухую надпись «Страница удалена», Наташа только грустно вздохнула. Ни торжествовать, ни злорадствовать ни капельки не хотелось, но своего первого бизнес-детища было ужасно жаль. Определенно, такого бесславного конца «Рецепты моей свекрови» не заслужили. Новогоднюю ночь Наташа провела дома. Одна. Это был ее личный, совершенно осознанный выбор. Еще бы! Декабрь вышел до того наряженным, что теперь она готова была наслаждаться, едва ли не упиваться своим одиночеством. Разъезды, переговоры, общение со множеством разных людей, которое не всегда однозначно приятно… Хватит! Она заслужила свой праздник и проведет его так, как ей хочется, без оглядки на чьи-либо мнения. Трудно поверить, что два года назад перспектива встречать Новый год одной доводила ее чуть не до истерики и она мертвой хваткой вцепилась в приглашение Тани. А в прошлом году они с Димой, безудержно хохоча, писали записочки с количеством будущих подписчиков блога… Таня, Дима… Удивительно, до чего же давно она их не вспоминала. Сразу после выступления президента и боя курантов Наташа накинула на плечи шубу, открыла дверь на заметенный снегом балкон и встала в проеме. На набережной под окном начался фейерверк, слышались смех, музыка, веселые крики. Молодежь отрывалась вовсю, не столько салютуя петардами новому году, сколько валяя друг друга в сугробах. Наташа смотрела на расцветающие в черном небе огненные цветы и улыбалась, но к радости подмешивалась печаль. Под Новый год принято подводить итоги, но каковы они у нее? Все получилось? Жизнь удалась? Или все-таки нет? Что ждет ее впереди? И сколько его еще будет, этого самого «впереди»? Хотя думать о таком в новогоднюю ночь было и не положено. И еще. Она снова одна, пусть это и был ее личный, осознанный выбор… Глава 19 После Рождества, когда отдохнувшая и даже слегка разленившаяся Наташа собралась снова браться за блог, пришло сообщение от Ленки – дочь ставила в известность, что эпопея с ремонтом наконец-то приблизилась к финалу. Отделочники закончили работу еще в середине декабря, и почти месяц Лена завозила в свое новое гнездышко мебель, вешала шторы и люстру. Ее страницы во всех соцсетях были заполнены фотографиями «аутентичной» квартиры, где крупным планом были сняты обои, паркет и лепнина. Наташа рассматривала все это дорогостоящее великолепие и невольно гордилась – получилось отлично! Да и сама по себе квартира выглядела симпатично: пусть маленькая, но светлая и уютная. Небольшие размеры жилого пространства с лихвой компенсировались огромными окнами, смотревшими во двор. Дверные ручки, электрические розетки, выключатели, плинтуса – все было безукоризненно и подходило одно к другому, «как будто всегда так и было». Хотя Наташа отлично помнила, как выглядела квартира на стадии подготовки к отделке: красно-бурый кирпич, горы сбитой штукатурки, покрытые слоями пыли. Просто не верилось, что на смену этому хаосу рано или поздно придет такая вот красота. Что и говорить, вкус у дочери был. Ей бы в дизайне интерьеров работать, вести какой-нибудь блог для желающих украшать свою жизнь в стилях ушедших эпох и имеющих на это возможности. Уж Ленка бы там развернулась! И чего ее в Наташину кулинарию вдруг понесло? Ведь раньше никаких особых склонностей к кухонным делам она никогда не проявляла. Пока была маленькой, сколько ни пыталась Наташа заинтересовать ее хоть выпечкой, хоть «салатиками для фигуры», все было впустую. Впрочем, за ответом на вопрос «чего вдруг ее понесло?» далеко ходить было не надо. Ясно же – оттого понесло, что дело было готовое. Все трудности становления преодолела Наташа, создала блог с нуля, раскрутила, а Ленке осталось лишь протянуть руку и взять. Затевать свой собственный блог, хоть дизайнерский, хоть еще какой, – сколько же будет возни! Это ж собственные шишки придется набивать, ломиться сквозь неведомые дебри и чащи, вкалывая поначалу чуть не сутками напролет. А «развивать» уже готовый и успешный проект – это как раз Ленкин уровень. Ага, развивать. Вплоть до полного уничтожения. Сколько ни старалась Наташа поскорее забыть бесславный финал своего первого бизнес-проекта, не получалось. Мысленно снова и снова возвращалась к нему, как возвращаются погорельцы к месту, где стоял уничтоженный огнем дом. Все кончено, один пепел и головешки вокруг. Но все равно – тянет и тянет… Отдельная серия фотографий во всех деталях демонстрировала главную Ленкину гордость – угловую голландскую печь. Ради этой огромной старинной печи, с изразцами и амурами по верхней кромке, Ленка, собственно, и купила квартиру. Печь смотрелась роскошно: темно-зеленая, поблескивающая свежеотполированными изразцами, она неуловимо напоминала Наташе новогоднюю елку. Причем не современную, а старинную, торжественно возвышающуюся в гостиной в ожидании набега малышни, запертой до времени в детской и изводящей няню вопросами: «Ну, когда будет можно? Когда?!» У Ленки с Костиком в детстве, конечно, никакой няни не было, но елки они ждали с таким же нетерпением. И Наташа каждый год украшала ее для них, непременно настоящую, с запахом мороза, смолы и хвои – эта традиция пошла в их семье еще от Людмилы Михайловны. Потом, когда дети стали постарше, купили искусственную елку, и Наташа по инерции продолжала ее наряжать даже тогда, когда и Лена, и Костя уже жили отдельно. А с уходом Алексея перестала. Елка словно была символом семьи, который исчез сам собой, когда нечего стало символизировать, – и это было грустно.