— Это не нарушило бы сделку, — говорю я, проходя мимо нее. Ложь. Это, безусловно, могло бы нарушить сделку. Мне нужна чья-то преданность как в спальне, так и вне ее. Я наклоняюсь и запечатлеваю целомудренный поцелуй на ее губах, затем отпираю замок и открываю дверь. Антон стоит прямо за дверью и удивленно смотрит на меня. — Извините, сэр, — произносит он. — Я просто зашел проверить, не удалилась ли мисс Волкова в комнату, чтобы я тоже мог уйти к себе. — Она здесь, — говорю я ему, наблюдая, как его взгляд скользит по моему плечу, зная, что он видит. — Хорошо, — ворчит он. И с этими словами я закрываю ее дверь и иду искать Вику. Глава 11 Ярко. Здесь слишком светло. В моей голове играет марширующий оркестр. Я сопротивляюсь, скользнув рукой по своему голому животу. Затем, резко выпрямившись, осматриваю комнату и свою почти наготу. Хмурюсь, когда вижу, что на мне все еще одна туфля. Протирая глаза, вспоминаю прошлую ночь, но не могу воссоздать картинки. Я помню ужин, а потом… ничего. Боже, я надеюсь, что не выставила себя дурой перед всеми этими людьми. Пододвигаясь к краю кровати, я замечаю материал, лежащий на полу, и подбираю ткань. Мое вчерашнее платье. Зачем мне его было резать? Раздается легкий стук в дверь спальни, и я быстро оглядываю комнату в поисках своего халата. Он перекинут через спинку стула, где я оставила его накануне вечером. Дверь закрыта, и это заставляет мои нервы отдаваться рикошетом под кожей. Я ненавижу, когда дверь закрыта. Мне постоянно снится повторяющийся кошмар о мужчине, который входит в мою комнату, когда мне было десять, запирает дверь и забирается ко мне в постель. Его рука, реальная, как день, освещающий эту комнату. Я чувствую жар, волоски на его руке, когда он пробирается под мое нижнее белье. Шестнадцатилетняя Диана тоже была в моем сне — она заснула в моем кресле для чтения после того, как запоем читала со мной «Сумеречную сагу». Ее присутствие испугало его, и он отступил из моей комнаты, как крадущаяся тень. Сон все еще такой яркий, что я не уверена, произошло ли это на самом деле или это был просто сон. Очень плохой сон. Накинув халат, я подхожу к двери и открываю ее. Диана стоит на противоположной стороне, держа дымящуюся кружку и лукаво ухмыляясь. — Я подумала, что тебе это может понадобиться, — говорит она, протягивая мне чашку и проходя мимо меня в комнату. — У меня болит голова, — жалуюсь я, присоединяясь к ней, когда она садится на кровать. Ее взгляд устремляется к беспорядку на полу. — Что случилось? Пожав плечами, я морщу нос. — Может быть, я не смогла его снять и порвала? — предполагаю я и отпиваю глоток горячей жидкости. — Ты ужасно выглядишь. — Она улыбается и протягивает руку, пытаясь пригладить мои волосы. — Ты выглядишь идеально. — Я закатываю глаза. Она всегда выглядит безупречно, и сегодняшний день ничем не отличается. — Прошлой ночью у меня в комнате был посетитель. — Она опускает взгляд на свои колени, затем скрещивает ноги. Мое сердце начинает бешено колотиться в груди. Диана собирается сказать мне, что они с Владом занимались любовью. Опишет это в невероятных подробностях таким образом, будто я пережила это событие, а не она. Я не уверена, что смогу справиться с этой информацией. Наличие данного факта действительно означало бы, что между нами никогда ничего не будет. Думать об этом так по-детски и глупо. Я презираю себя даже за то, что у меня есть такие мысли, но я не могу их контролировать. Они просто у меня в голове. Я рабыня химических веществ в моей крови, которые говорят мне, что Влад мне нужен. — Влад, — хриплю я. Она немного напрягается, затем расслабляется, ложится и смотрит в высокий потолок. — Да, конечно, Влад. Кто еще мог зайти в мою комнату? — В ее тоне слышится разочарование. — Он спросил, девственница ли я. Фырканье, непривлекательное и неконтролируемое, вырывается у меня на свободу. — Он что? В каких временах мы живем, Диана? Что за нелепый вопрос. Она вздыхает и смотрит на меня. — Ты же знаешь, что в нашем воспитании нет ничего нормального, Ирина, моя милая маленькая Тень. Насколько ты полна решимости быть свободной духом. — Она улыбается, и в ее глазах читаются неподдельная нежность и любовь. Я ставлю свою кружку на прикроватный столик и сворачиваюсь калачиком рядом с ней, перебирая пальцами ее мягкие пряди шелковистых волос. — Ну, ты девственница, так что это должно было порадовать его самолюбие, — поддразниваю я. Диана напрягается рядом со мной. Я поднимаю взгляд на ее лицо и вижу, что в ее глазах наворачиваются слезы. — Диана? — шепчу я. Она поворачивается ко мне всем телом и прижимает меня к себе так крепко, что мне кажется, будто мои ребра могут треснуть от напряжения. Она не девственница. — Никому не говори, — умоляет она мне на ухо. Я обнимаю ее в ответ, сжимая так же крепко. — Не скажу. Обещаю. — Почему она так хромает? — спрашиваю я Степана, указывая на девушку, которую Влад отделил от остальных, когда они только приехали. Кажется, ее звали Дарья. Она ходит так, словно обделалась, а на щеке у нее синяк. Если предполагается, что эти женщины привлекательны для извращенцев и хищников, то избиения станут проблемой. Ни один мужчина не захочет воплощать фантазию с уже изуродованной, использованной и оскорбленной шлюхой. Она должна быть соблазнительницей, а эта девушка даже ходить нормально не может. — Это, должно быть, потому, что мой отец брал ее поиграть, — напевает Вика через мое плечо. Я даже не слышала, как она подошла. Она тихо крадется. — Вика, я и не знала, что ты все еще живешь здесь, — я ухмыляюсь ей. Я язвлю, но мне действительно нравится видеть, как у нее встают дыбом волосы. — О, я по-прежнему Васильева, маленькая Тень. Я могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. — Она указывает на женщину, которая, прихрамывая, возвращается в свою камеру. Они могут называть это комнатой, что является приукрашением того, чем она является на самом деле. — Ее можно поместить вместе с остальным скотом, Степан. Мой отец вернется только через некоторое время. — Скот, Вика? — Я с отвращением качаю головой. — Серьезно? Ее кудахтанье эхом отражается от стен и насмешливо врезается в меня. — О, боже, Владу, должно быть, нравится, что ты здесь. Сладкая невинность — такая редкость в наши дни. — Она протягивает ко мне тонкий пальчик и проводит им по моей щеке. — Я слышала о тебе радостные новости, — огрызаюсь я в ответ. В эту игру могут играть двое. Я убираю ее палец и скрещиваю руки на груди, чтобы не выглядеть такой хрупкой. Змеи съедают свою добычу, когда видят слабость. Я кто угодно, только не слабая. Я — Волкова. — Руслан Ветров, — усмехаюсь я. — Ух ты. Напомни, сколько ему лет? Вроде пятнадцать? Вика резко протягивает руку и хватает меня за волосы, оттягивая мою голову назад и сокращая расстояние между нами, так, что ее тело прижимается к моему. — Мой брат любит играть в игры. Но он недооценивает меня. Виктор сделал то же самое, и посмотрите, что с ним случилось. Осторожнее, малышка, ты же не хочешь, чтобы я стала твоим врагом. Стук каблуков по каменному полу привлекает внимание Вики. Мой разум лихорадочно переваривает всю информацию, которую она только что вывалила на меня. Имела ли она какое-то отношение к смерти Виктора? Нет, она бы этого не сделала. Конечно. Он был ее братом-близнецом. — Что происходит? — спрашивает Диана, подходя ко мне. Хладнокровная, спокойная и собранная. Вместе женщины Волковых представляют собой мощный фронт. Вика отпускает мои волосы, но Диана хватает ее за запястье, прежде чем она успевает полностью отдернуть свою руку. Она встает между нами, оказываясь прямо перед лицом Вики. — Я убивала мужчин и за меньшее, Вика, — рычит Диана, ее идеальные красные губы кривятся от ненависти. — Никогда больше не поднимай руки на мою сестру, иначе лишишься их. Тебе придется носить кольцо Руслана на цепочке на шее, как маленькой грязной собачонке, которой ты и являешься. — Тон Дианы холоден, как лед. Жестокий и угрожающий. Моя сестра имеет в виду каждое слово. Вика отдергивает руку и усмехается, прежде чем протиснуться мимо нас, уходя тем же путем, каким пришла.