Игорь Николаевич нахмурился, лицо его приобрело обиженное выражение, но он сумел процедить: – Если бы… Мы, конечно, наблюдаем за всеми скинхедами, даже, хм, где-то их контролируем. Но именно этих никто никогда не видел и ничего о них не слышал. Кроме того, и этих чёрных тоже нет ни в одной базе. Более того, настоящие негры утверждают, что эти – на самом деле никакие не негры, а какие-то хорошо замаскированные белые. В общем, дело приобретает очертания спланированной акции… – Ну, – прервала размышления эфэсбэшника Кристина, – насколько я понимаю, это как раз ваш конёк, или нет? – Да наш, наш, – вздохнул полковник, – вот только времени у нас нет. Наверху в ярости. Если ничего не нароем в ближайшее время, то посыпятся многие головы. – Мадемуазель Кристина, пожалуйста, помогите нашему другу, – голос Грановского был и просящим, и немного напрягающим, как бы говорящим: «Только попробуй не помочь…» – Да я не против, вот только нужна хоть какая-нибудь зацепка – адрес, личная вещь пострадавшего, интервью с охранниками… – Адрес – это без проблем. Интервью с охранниками пока исключается, мы должны держать ваше участие в тайне, – Игорь Николаевич задумался. – Личная вещь… можно попробовать, но требуется время. А видеозапись подойдёт? С большим удивлением Кристина взглянула на полковника, а потом, медленно выговаривая слова, спросила: – А вы что, сами не можете увидеть, кто там был? Полковник смутился, даже покраснел, а потом, явно нехотя, сказал: – Да мы смотрели… Только там какая-то явная чертовщина, на той записи, вот и обратились к вам, точнее, нам Лев Михайлович посоветовал… – Показывайте! – коротко приказала Кристина. Дело становилось всё загадочнее. В результате просмотра видеозаписи у неё родилось стойкое ощущение, что где-то она уже видела подобное. На экране хорошо были видны охранники, ведущие под пристальным наблюдением и опекой невысокого невзрачного мужичонку, потом была видна улица, потом машины, а вот ещё… – Кого вы видите на экране? – обратилась Кристина к находящимся в комнате мужчинам. – Мы видим людей… вот только лица у них всё время расплываются, меняются. А ещё тени… размытые силуэты… какие-то блики… – все мужские голоса говорили об одном: на экране они толком не видели ни негров, ни скинхедов. А вот Кристина видела одетых в нелепые клоунские наряды людей, правда лица их, действительно, всё время расплывались, причём как у скинхедов, так и у подозрительных негров. Хотя, в какие-то мгновения она успевала ухватить отдельные черты, а одно лицо показалось ей даже ужасно знакомым. Нет, разумеется, это ей показалось – любовное томление навеяло. – Простите, господин полковник, вот вы сказали, что настоящие негры утверждают, будто эти – не настоящие. А как они сумели их разглядеть? – По дополнительным фотороботам. Мы их составили, когда поняли, что на записи ничего не видим. – Ага, понятно. Теперь помолчите, пожалуйста, – строго сказала Кристина, и все мужчины сразу замолкли, с надеждой уставившись на неё. Полчаса в «лёгкости» дали очень мало. Кристина, конечно, поняла, что охранники ни в чём не виноваты, но, к своей злости и стыду, поняла она и другое – здесь опять поработал тот неведомый ей умелец, что и в деле с листовками. Всё та же манная каша, всё те же клоуны-фашисты, всё те же нелепые звери. И блуждание в обволакивающем тумане… И ещё одно увиделось ей очень явно – пострадавшему она помочь не в состоянии, даже и пытаться не стоит. – Господа, – собравшись с духом, грустно выдохнула она, – дело это очень сложное, и с наскока его не решить. Более того, помочь вашему пострадавшему ВИПу я не смогу, моих сил на это не хватит. Может быть, кто-нибудь и справится, но я не знаю человека с такими способностями, – посмотрев на явно разочарованные мужские лица, она решила несколько подсластить горькую пилюлю: – Однако две вещи могу утверждать почти наверняка. Первая – нападение было спланировано заранее, но охранники пострадавшего здесь ни при чём. И вторая – в деле, хотите верьте, хотите нет, замешан очень мощный маг. И этот же самый маг прикрывает тех шутников с листовками, о которых вы не хотите серьёзно думать. Всё это звенья одной цепи. Вот так вот… Полковник крякнул, папа только отвёл глаза, а Грановский перестал улыбаться, и взгляд его стал колючим. – Скажите, Кристина, – справился с собой Игорь Николаевич, – вы ещё чем-то можете помочь? Кристина задумалась. Здесь был явный вызов, таинственный соперник её уже достал, но, с другой стороны, ввязываться в историю, где замешаны крупные шишки, не особенно хотелось. Поэтому она быстро нашла для себя компромисс: – Когда вы найдёте хоть какую-нибудь зацепку, тогда я, наверное, смогу раскрутить дело дальше. А пока – извините… – И на том спасибо, – устало поблагодарил полковник. Выйдя из кабинета и оставив мужчин решать их проблемы самостоятельно, она набрала номер Марка. – Привет, дорогой, – промурлыкала она в трубку. – Кристя? – голос у Марка был озабоченным. – Привет! Рад тебя слышать. – Сегодня. В девять вечера. Отель «Ритц». Найдёшь меня в ресторане «Икорная земля». До встречи… – и Кристя нажала на кнопку отбоя, не дав Марку ничего сказать. Глава 29. Был ли счастлив Монте-Кристо? Урок второй В комнате Марка стояла напряжённая тишина, только постанывал Кирилл, который никак не мог удобно расположить руку, ушибленную в драке. Марк тоже был мрачен, изредка взглядывая в зеркало, где отражалась исцарапанная физиономия с фингалом почти на пол-лица. Даже дядя Костя сегодня был необычайно печален и молчалив. Только Оранж изредка ухмылялся. В общем, все выглядели так, будто провалили главное дело своей жизни и теперь безмерно скорбят по напрасно потраченным годам. На столе, вопреки обыкновению, вместо виски стоял чайник в окружении множества пирожных, которые за утро успел напечь дядя. На отсутствии спиртного настоял Марк, вызвав при этом бурю негодования у своих друзей и молчаливое одобрение – у дяди. Объяснять, почему он больше не хочет виски, Марк не стал, но упёрся рогом, пообещав, что, если ребята купят алкоголь, он просто не пустит их в дом. Друзья, конечно, оскорбились, но вынуждены были смириться, так как ссориться с Марком, и особенно с его дядей, сейчас совсем не хотелось, ведь всё самое интересное только начиналось. Впрочем, Марк поклялся очень скоро объяснить друзьям внезапно возникшее отвращение к столь любимому им раньше напитку, пообещав, что объяснения эти будут чрезвычайно убедительными, они и сами проникнутся. Туманно, ничего не скажешь, но другого всё равно никто не предложил. – Ну что ж, друзья, подведём итог, – прервал Константин молчание, ставшее чересчур гнетущим. – Что мы имеем: одна ушибленная рука, синее исцарапанное лицо, серьёзный ушиб нижних конечностей (это я о себе) и глумливую рожу Оранжа, опять отделавшегося посмехушками, – дядя с подозрением взглянул на продолжавшего лыбиться Оранжа. – Неправда, – неубедительно возмутился Оранж, отставив чашку с чаем, на которую до этого минут двадцать пялился с явным непониманием, – тот здоровый тип в костюме так двинул мне по печени – я думал, там мне и трындец… – Ага, рассказывай, я видел, как ты вертелся, как брокер на бирже, по тебе, небось, и не попали-то ни разу толком, – дядя, похоже, ни капли не верил хитрой морде Оранжа. – Я не виноват, что вы такие неуклюжие, – заныл Оранж, – вечно меня крайним пытаетесь сделать. Сами виноваты, подвижнее надо быть. – Ладно, не ной, – дядя опять помрачнел. – На самом деле вы все молодцы, отработали на пять с плюсом. Кирилл, у твоих друзей не будет неприятностей? – Надеюсь, что нет, – со стоном произнёс Кирилл, неуклюже задев больной рукой стол. – Они в тот же день уехали к себе, в Мурманск, в Москве их никто не знает. Вы же вроде обещали защиту? – не совсем уверенно спросил он, с надеждой глядя на дядю. – Защиту? Не беспокойся, защита уже работает. Лишь бы они тяжёлую артиллерию не применили против нашей защиты… – дядя озабоченно покачал головой. – Дядя, – вмешался Марк, – тебе не кажется, что мы должны знать, что именно нас защищает? – Должны, должны… И обязательно узнаете, я вам гарантирую. Но поверьте, ещё не время, ради вашей же безопасности, – дядя встал из-за стола, подошёл к окну и, отвернувшись к улице, продолжил чуть глуховатым голосом, как будто говорил внутрь себя: – Вчера, ребятки, свершилось то, о чём я мечтал почти десять лет своей жизни. А я не могу понять – счастлив я или нет… Как граф Монте-Кристо, надо же, – дядя вздохнул, сделал длинную паузу. Никто из ребят не посмел его перебить, все ждали продолжения. – Когда-то, ребятки, давно, в прошлой жизни, – решился продолжить Константин, – я был одним из самых дерзких и удачливых братков – бандитов, как нас тогда называли. Погоняло у меня было «Ювелир», по фамилии. Тогда было наше время, всё, казалось, само плыло к нам в руки – удача, деньги, власть, женщины, красивая жизнь. Нас боялись и даже уважали. Конечно, это была жизнь, полная риска, каждый выход из дома, каждая поездка на машине, каждая встреча могла оказаться последней, да для многих так оно и случилось. А вот мне везло… Но в один несчастливый день лихая доля свела меня с одним барыгой, Лёней-Пылесосом. Барыга этот, несмотря на свою невзрачность, был в уважухе, потому как действовал иногда даже жёстче, чем мы сами, можно сказать, безжалостно. Для одной из его тем ему потребовались помощники (ну, это мы так думали), а, на самом деле, как потом оказалось, – пушечное мясо, – дядя повернулся к внимательно слушавшим его ребятам, лицо его было угрюмым от неприятных воспоминаний. – Я начал понимать, что серьёзно вляпался, когда Лёнино агентство недвижимости, которым мы вплотную занимались, просто превратилось в мясорубку. После продажи квартир люди стали исчезать сначала единицами, потом десятками, трупы можно было выкладывать штабелями. И делалось это всё нашими руками. Нет, не моими лично, нет, но были исполнители – натуральные быки без мозгов и остатков хоть какой-нибудь совести, в основном приезжие, возмечтавшие о сладкой жизни. Лёня направлял их лично, а потом сливал ментам так, чтобы те их в капусту крошили. Сначала я ни о чём не знал, ездил на разборки, пытался предотвращать кидки со стороны конкурентов и иных бригад, обеспечивал безопасность. Постепенно я начал догадываться, что дело не чисто, но деньги лились рекой, и на какой-то момент я выпал из реальности – пил почти беспробудно, проматывал деньги по кабакам, почти каждый месяц менял тачки. И на кокс подсел по-взрослому. Стал тогда Лёня перетягивать всё управление на себя, в том числе и моей братвой, а меня использовать только как вывеску, для имиджа. Но однажды я случайно узнал, что Лёня совсем съехал с катушек и на полном беспределе дал приказ торпедам замочить одну старенькую пару, ветеранов войны, орденоносцев, которые продали свою квартиру, чтобы оплатить учёбу внучке… – дядя сбился, лицо исказилось гримасой боли и ярости, голос слегка задрожал. – Я, конечно, и сам был не ангел, но такое… И я не выдержал. Сначала опять нажрался, как свинья, а потом, в абсолютно невменяемом состоянии пришёл к Лёне. Что я тогда ему говорил, и что с ним делал – я не помню, но он потом из больницы месяца три не вылезал. Начался конфликт, и, что самое интересное, большая часть моих пацанов приняли мою сторону. Но мы просчитались. У Лёни уже тогда были покровители куда круче, чем мы думали, иначе бы он не смог так долго беспредельничать. Всего лишь за месяц всю мою бригаду превратили в фарш, можно сказать, счастливы остались те, кого менты просто упаковали в камеры. Да таких и было-то всего человек пять. Остальных, почти шестьдесят бойцов, просто стёрли в порошок. А я ушёл. Сумел тогда… У меня была пара нычек, о которых никто не знал. Я спрятался в глухой деревне на несколько домов, почти без денег и без машины. Твой отец, Марк, мне помогал – привозил еду и снабжал новостями. Месяца три я там сидел – приходил в себя, выл на луну от тоски и осознания того, что я вытворял. Но однажды вместо Августа, который должен был привезти мне продукты, за мной приехали добры молодцы. Скрутили, как пацана. Я получил тогда пятнашку. И то только потому, что ушёл в полную несознанку – молчал, как Зоя Космодемьянская перед фашистами. Свидетелей почти не было, дело мои адвокаты почти развалили, но вмешались Лёнины покровители – и пятнашку мне-таки вкатили. Отсидел пятёрку. Уже на зоне получил письмо от Августа: он признавался, что это он меня сдал – не выдержал давления, за тебя, Марк, и жену, твою мать, боялся. Тогда мне показалось, что я умер… Марку почудилось, что при этих словах на глазах несгибаемого дяди выступили слёзы, но Константин опять отвернулся к окну и стал заканчивать свой рассказ: – А потом меня выпустили. Твой дедушка, Марк, сумел напрячь кого-то, кому-то заплатили. Я вышел и уехал из страны… Тогда мне хватило ума не лезть на рожон, и, потратив почти все свои деньги, что у меня оставались в заначке, я сумел перебраться за кордон. А там… Ирак – это было самое безопасное из мест, где мне удалось побывать. И все эти годы у меня была мечта, и вот я её осуществил… В комнате воцарилось полное молчание, ребята боялись пошевелиться, даже Кирилл перестал стонать. – Прости, дядя, моего отца, – с трудом выговорил Марк. – Я ведь ничего этого не знал… – Пустое, племяш, – Константин похлопал Марка по плечу. – А Августа я давно простил, хотя и вовсе не держал на него зла. Я сам виноват во всём, что со мной произошло. Понимаете, парни, люди, на самом деле, всегда сами виноваты во всех своих бедах, и абсолютно напрасно они ищут причины в чьём-то злом умысле или в каких-то обстоятельствах. Надо жить правильно, по-Божески, а не по-свински, и тогда всё будет хорошо. Но кого-то Бог направляет, а кому-то постоянно преподаёт уроки, пока человек не поймёт… Или не сдохнет… Мне, по идее, давно пора было оставить этот мир, да вот что-то я ещё не сделал, зачем-то держит меня Господь на Земле… Константин сел за стол, взял пирожное и стал медленно, кусочек за кусочком отправлять его в рот. Ребята глядели на него широко открытыми глазами: одно дело смотреть сериал про героических бандитов, а другое – сидеть с одним из них, пусть и бывшим, но всё ещё лютым и свирепым, за одним столом и пить чай с пирожными, которые он же и испёк. – Вы вот что, ребятки, – Константин доел пирожное и, глядя куда-то вдаль, опять заговорил своим тихим голосом, – вы должны хорошо подумать… Там, куда мы идём, там всё может окончиться очень и очень плохо. Смертью… Вы ещё молоды. Подумайте… Но если решитесь продолжать, то помните – никому ни о чём нельзя рассказывать, ни слова, ни намёка даже, и будьте осторожны в своих контактах, друзьях и подругах. Ребята закивали головами, показывая, что вполне осознают серьёзность сказанного. – Марк, – обратился дядя к племяннику, – скажи, твоей девушке можно верить? От неожиданности Марк вздрогнул, поперхнулся чаем, но потом с негодованием выпалил: – Конечно, можно. Да она и не в курсе, я ведь ей ничего о нас не рассказываю. – Это-то, конечно, хорошо. Но меня всё равно напрягают её машина, деньги. Ты не спрашивал, кем она работает? – Каким-то экспертом, да я и не спрашивал, на визитке увидел. А она мне не рассказывала. А откуда ты знаешь про её машину? – Марк посмотрел в сторону Оранжа, которому он, не удержавшись, похвастался почти всей крутостью своей подруги. Почти всей – потому, что о необычном вечере в ресторане Марк рассказывать ничего не стал, сам не будучи уверенным, что ему это не привиделось. – Зараза ты, Оранж! – Прости своего друга, Марк, – заступился Константин за смущённо разглядывающего потолок Оранжа. – Я сам из него всё вытащил. Я должен знать, где вы бываете и кто вас окружает, ради вашей же безопасности. Тогда я, по крайней мере, смогу прийти на помощь, что-то предотвратить. А кто её родители, а? – Да откуда я знаю, дядя, кто её родители? Зачем мне её предки? Мне ведь она сама нравится, а не родители или машина! – Марк от возмущения вскочил из-за стола, опрокинув при этом чашку с чаем на Оранжа, который от неожиданности заорал. Его счастье, что чай Марка давно остыл. – Ладно, ладно, брейк, – успокоительно поднял руки дядя, – брейк. Поймите ещё раз, ребятишки: мы на тропе войны и должны каждую минуту быть готовы к нападению, а также к проискам врагов. Это хорошо, Марк, что ты так уверен в своей – как её зовут? – Кристине, но всё равно, будь осторожен. И вы, оболтусы, тоже ушами не хлопайте, – обратился Костя к расслабившимся Кириллу и Оранжу. – И будьте аккуратны все, слышите? – дядя встал. – А вообще лучше бы вам отказаться от всего этого… Извините, ребятки, я пошёл к себе, хочу побыть один, подумать, что делать дальше. Дядя ушёл, а ребята продолжали молчать. Марк дулся на Оранжа за то, что тот всё растрепал дяде, Кирилл морщился от боли в руке, а Оранж решил, что всё-таки имеет смысл отдать должное пирожным, благо они очень вкусные. Минут двадцать ребята всё так же молчали, только слышалось довольное похрустывание Оранжа. Никто не хотел начинать разговор, каждый пытался осознать смысл услышанного. Именно в этот момент Марку позвонила Кристина. Когда ребята увидели глупую улыбку друга, возникшую во время короткого телефонного разговора, то Оранж пихнул ногой Кирилла. Они переглянулись, покачали головами, Оранж воздел очи к небу, пробормотал: «Амур, амур», – и друзья быстренько ушли, решив оставить Марка наедине с его счастьем. А Марк, в предвкушении свидания, решил выяснить в интернете побольше о предполагаемом месте встречи, чтобы чувствовать себя там хоть немного уверенней. Полазив по сайту отеля и поняв, что это крайне дорогое место для свиданий (не в пример привычным станциям метро, площадям с памятниками, паркам, кафе и клубам), Марк ещё раз удостоверился, что Кристина – девушка совсем не простая, и решил обязательно выяснить, откуда проистекают источники её финансового благополучия. Тут, на экране поисковика он вдруг увидел баннер: «Ты ищешь правды? Зайди сюда!». От нечего делать щёлкнул, а после этого выпал из мира примерно на час. Суть предложения сводилась к участию в новой Игре, вот только условия оказались несколько необычными. Вместо того чтобы бродить по виртуальным пространствам и крошить виртуальных врагов, предлагалось определить врага в реальном мире и побороться с ним. Нет, не убивать этих супостатов светящимся мечом или магическим артефактом. Для начала просто попробовать узнать о них правду, попытаться эту правду расширить и выложить её на всеобщее обозрение, так чтобы все неприглядные стороны жизни выбранного недруга стали известны всем – каждому участнику Игры, каждому посетителю сети, а также и соответствующим структурам, призванным бороться с подобными личностями. А в промежутках между реальными действиями можно было и в виртуальном пространстве погеройствовать, набрать баллы и повысить статус. Список предполагаемых врагов прилагался: коррумпированные чиновники, менты-беспредельщики, банкиры-мироеды, финансовые спекулянты, надутые олигархи, продажные политики и прочие подобные личности. Вспомнился недавний разговор с отцом Романом об играх и выборе команды, и Марк, долго не раздумывая, сразу решил – эта Игра как раз для него. Быстро зарегистрировался, обозначив себя, по наитию, под ником «Ювелир», и стал выполнять первое задание. Только через час, выложившись по полной в описании собственной интерпретации направления борьбы со своими заклятыми врагами, Марк вспомнил, что обещал заехать к отцу Роману. Поскольку до вечера время ещё оставалось, а в душе пылали страсти от предвкушения вечерних событий, Марк, чтобы хоть немного успокоиться, направил свои стопы в Коломенское. Как и весь город, Коломенское было в снегу. Он, не тая, лежал везде белым пушистым одеялом, создавая сказочное ощущение остановившегося времени. Иногда из-под снега, ещё совсем неглубокого, выглядывали рыжие и красные осенние листья, кое-где даже зеленела газонная трава, и общее впечатление было родом откуда-то из беззаботного детства. Марку вспомнилась одна давняя, лет десять назад, поездка куда-то за город. Они тогда всей семьёй (Юлька только родилась) выбрались на несколько дней в Подмосковье. Жили в современном деревянном срубе, отапливаемом большим камином с настоящим живым огнём внутри, и каждый день ходили с отцом на лыжах. Та зима выдалась бесснежной, но именно в эти дни выпал снег. Его было очень много, так много, что образовались приличные белые сугробы, и очень здорово оказалось кататься среди них, прокладывая лыжню в девственно-белом снегу. Как-то, в один из дней, они припозднились, уже стемнело, и им пришлось возвращаться при свете звёзд и фонарей. Вокруг было тихо-тихо, и беззвучно, невесомыми хлопьями, медленно опускались на землю пушистые снежинки. Марк до сих пор помнил возникшее тогда чувство, будто время и пространство исчезли, растворившись в белой мгле, и во всём мире остались только они с отцом вдвоём. А вокруг стояло снежное завораживающее безмолвие, едва подсвеченное тусклыми фонарями… Марк подошёл к церкви, из-за снега слившейся с окружающим пейзажем, и осмотрелся. Видимо, сегодня люди ещё здесь не проходили – на снегу не было никаких следов, кроме множества птичьих и цепочки кошачьих. Дверь в церковь была прикрыта. Марк потянул её, она распахнулась с трудом. И он, всё ещё находясь во власти аромата сказки, чуть не поскользнувшись на плитах крыльца, с некоторой опаской вошёл внутрь. Откуда-то из глубины храма раздался голос отца Романа: – А, Марк, проходи, я сейчас. Марк прошёл в комнату, где они беседовали в прошлый раз. Теперь она была освещена вполне современной энергосберегающей лампой, а в углу находился электрокамин, пытающийся хоть как-то обогреть довольно большое помещение. На столе стоял чайник, а рядом с ним несколько неожиданно светился голубым монитором ноутбук.