Глава 36. Ин вино веритас! Жадные языки пламени хищно лизали дубовые поленья, громко потрескивая в страстном нетерпении целиком овладеть сложенной в камине поленницей. На улице завывал озабоченный и злой ветер, а по дому от камина распространялось сладкое тепло. Наверное, можно до бесконечности сидеть вот так в уютном кресле, смотреть на пламя, изредка запивая вечные ощущения свежесваренным глинтвейном, и ни о чём не думать. Можно. Но сейчас это никак не удавалось. Дикие, суетливые, взбалмошные мысли распирали голову изнутри, рвались наружу через сведённые скулы, сжатые губы и мокрые глаза и, вообще, существенно отравляли жизнь, никак не способствуя обретению душевного равновесия. А оно было нужно, ой, как нужно. Без равновесия совсем не получалось войти в «лёгкость», начать скользить среди стремительных потоков силы, не выходило добыть нужную информацию. А без этих сведений и знаний Кристина чувствовала себя слепоглухонемой, неуклюжей и неполноценной. Поэтому злость на себя и на возникшие абсолютно дебильные обстоятельства приходилось заливать горячим, сладким и чуть терпковатым вином. Постепенно количество выпитого возрастало, реальность всё сильнее расплывалась, становясь более приемлемой и не такой гадкой, какой виделась всего два часа назад. Там, в отеле, Кристину отпустило внезапно, как будто кто-то разжал свою сжимавшую руку и выпустил её на волю. Мощной волной, почти взрывом, вернулись ощущения, способность думать, возможность шевелить руками и ногами. Вернулся осмысленный взгляд, но вместе со всем этим пришли тревога и злость. Кристя попыталась вскочить, но её удержали весьма расстроенный врач и какой-то дяденька – судя по виду, ещё один сотрудник службы безопасности отеля, которые буквально силой усадили её обратно в кресло. – Где Марк? – Это ваш спутник? – дяденька-безопасник сконфуженно отвёл в сторону глаза. – Его полиция забрала. – А где араб? – голос Кристины сорвался на визг. – Только что выехал – не пожелал здесь оставаться. Скандалил, как дьявол, думали, что уже не отмоемся. Но уехал, слава Богу! – Куда? – заметив недоумение в глазах секьюрити, Кристина слегка уменьшила напор: – Понимаете, мне очень нужно знать… – Простите, госпожа Дробышева, э… а судьба вашего друга вас не интересует? – тон был несколько саркастическим, а в глазах вопрошающего читалось недоумение вперемешку с презрением. – Видите ли, у полицейских были к вам вопросы, но мы не дали им вас трогать, поскольку вы находились в несколько нетранспортабельном состоянии, но теперь, я думаю… – Нечего тут думать, – вмешался до сих пор молчавший доктор, с сочувствием глядя на свою неожиданную пациентку. – Госпожа Дробышева не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы всяких… э… В общем, ей в больницу надо, обследоваться. Не дай Бог, что-нибудь серьёзное… – Кажется, что-то подобное со мной уже было, – пробормотала про себя Кристина. – Я вас прошу… Простите, как вас по имени-отчеству? – обратилась она к секьюрити. – Пётр Андреевич, – ответил дяденька, – начальник службы безопасности отеля, – он гордо расправил плечи и втянул вполне солидный животик. – Так вот, Пётр Андреевич, я вас очень прошу, – Кристина включила всё своё обаяние, – пожалуйста, помогите мне, ведь мы с вами коллеги, как-никак. Я сама сейчас узнаю, где Марк и что с ним, а вы только помогите мне найти этого скандалиста, араба этого, у меня к нему несколько вопросов. – Простите, Кристина, – Пётр Андреевич стал грустен и очень серьёзен, – но я не имею права разглашать информацию о наших гостях – сами понимаете, служба. Вот по поводу вашего приятеля могу помочь. Кристина, которая извлекла из сумочки свой АйФон, предостерегающе подняла палец вверх, призывая к молчанию. Однако, вопреки ожиданию, телефон выдал только стандартно-противную фразу: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Девушка попробовала ещё раз, но ничего нового не услышала. – Зря стараетесь, коллега, – усмехнулся Пётр Андреевич. – В полиции ему никто не даст телефоном пользоваться. Но я могу позвонить в отделение, там у нас кое-какие возможности, может быть, и удастся что-нибудь узнать, – секьюрити многозначительно взглянул на Кристину. – Пётр Андреевич, я вас прошу, сделайте это, за мной не заржавеет, – и она вытянула из сумочки изящный кошелёчек. – Сёйчас, сёйчас, – он скосил глаза на доктора, отошедшего к окну. Кристина кошелёк убрала, но взглядом подтвердила, что всё будет хорошо. – Алло, Сергеич? Ну, что там, приехал наш терпила на опознание? Да? Да ты что? Вот козлина! Ну, ты это, человека выпусти, скажи, что его барышня здесь ожидает, да телефон отдай. А мы уж тут сами извинимся, – Пётр Андреевич отключил телефон и сконфуженно взглянул на застывшую в вопросительном ожидании Кристину. – Простите, госпожа Дробышева, но, похоже, произошло чудовищное недоразумение… – Что случилось? – Кристина почувствовала, как у неё гулко забилось сердце, а в ушах зашумело. – Этот араб приехал в отделение, посмотрел внимательно на вашего приятеля и сказал, что он обознался и что ваш друг ни в чём не виноват. И тут же уехал, жук. Так что вашего друга сейчас отпускают. Хотите, мы вышлем за ним машину? – Да уж, будьте так любезны, – голос девушки стал холоден и зазвенел металлом. – Я пойду к себе в номер, а вы передайте менеджеру, что я жду его предложений по поводу того, как отель может компенсировать мне и моему другу доставленные неудобства. Впрочем, я на многое смогу закрыть глаза, если вы всё-таки сообщите мне, куда девался ваш араб. – Разумеется, Кристина Валерьевна, – на секьюрити было жалко смотреть. – Думаю, что менеджер будет у вас минут через десять, а мне дайте, пожалуйста, полчаса, мы добудем все интересующие вас сведения. Выходя из комнаты, Кристина увидела, с каким злорадством смотрел на безопасника отельный доктор. Не любил он, судя по всему, Петра Андреевича. А вот дальше всё было совсем не радужно. Во-первых, вопреки ожиданиям, телефон Марка так и не заработал. По крайней мере, в течение часа выдавал всё тот же текст о недоступности. Во-вторых, через полчаса Пётр Андреевич действительно пришёл в номер, но ничего утешительного не сказал. Оказалось, что машина, посланная за Марком, вернулась ни с чем – молодой человек наотрез отказался возвращаться в отель и растаял в снежной темноте города, не сказав, куда идёт. И с арабом вышло плохо. Никаких следов, даже намёков на то, куда он мог подеваться, не обнаружилось. Ни в одном отеле, ни в одном клубе. Ну да, в Москве много куда можно податься, были бы деньги, но на серьёзный поиск возможностей нет – всё-таки они не ФСБ и не полиция, а обычная служба безопасности. Порадовал только отель, который в качестве компенсации предложил неделю бесплатного проживания в любом отеле сети «Ритц» по всему миру. Хоть это радовало… Поскольку шёл уже четвёртый час ночи, то Кристина мысленно махнула рукой и решила, что утро вечера мудренее. Больше оставаться в разочаровавшем её отеле она не захотела, уехала домой и легла спать. Но утро, вопреки ожиданиям, мудренее не оказалось. С самого своего пробуждения Кристя пыталась дозвониться Марку, но теперь, вместо равнодушных слов о недоступности, звучал противный сигнал «занято». Когда это растянулось на час, то, будучи девушкой неглупой, она поняла, что попала в «чёрный список». Сначала это повергло её в недоумение, шок, а потом вызвало бешенство. Да какого чёрта? Что он себе позволяет, пацан? А главное, с чего? Что она ему сделала плохого? В ментовку он попал? Так сам виноват, не фиг на свидание с фингалами являться. А что ещё-то? Больше всего злила именно непонятность происходящего, и тут Кристина решила поступиться своими принципами. Расположившись в своей комнате, она решила войти в «лёгкость» и выяснить, наконец, все странные моменты, чтобы раз и навсегда разрешить свои сомнения в отношении Марка, а заодно и разобраться со всем произошедшим. Но тут-то и ожидало Кристину самое сильное потрясение, увенчавшее столь неприятные сутки. «Лёгкость» не открывалась. Вообще. Как будто никогда Кристя и не умела ничего подобного, была самой обычной гламурно-тусовочной барышней без всяких намёков на какие-либо сверхспособности. Этого не могло быть, этого просто никак не могло быть!!! Дикий прилив бешенства захлестнул девушку, и в течение получаса она громила всё, что попадалось ей под руку. На шум даже прибежала мать, обычно индифферентная ко всему, кроме телефона и телевизора. Но как только она всунула в комнату голову, так чуть не получила по ней летящей вазой. Моментально спрятавшись за дверью, мама стала оттуда увещевать дочь одуматься. Но в ответ на её вопли из комнаты раздавались только грохот и треск разрушаемого имущества. Лишь угроза вызвать отца с работы вместе с докторами из психушки возымела действие. Шум постепенно угас, а потом из комнаты вышла бледная, с трясущимися руками Кристина и тихо, сквозь зубы, вытолкнула из себя слова-ледышки: – Мне надоела эта обстановка в комнате, я решила провести редизайн, – и, больше ничего не сказав, отправилась в бассейн. Теперь же Кристина сидела у камина, накачивалась горячим вином, жалела себя и, с трудом собирая разбегающиеся мысли, пыталась сообразить, а что, собственно, дальше-то делать? Положение её, мягко говоря, виделось совсем не привлекательным. Парень, которого она полюбила, её игнорировал, силу она внезапно потеряла, да ещё по поводу разгрома в комнате придётся с отцом объясняться. Бред какой-то… Что же делать-то? Что делать, а? И тут, как это часто бывает с людьми, находящимися на грани опьянения, к ней пришла изящная, как ей показалось, мысль. А что, если позвонить Учительнице? Наверняка Марина уже не держит на неё зла. Да, кстати, и араб этот сомнительный требовал объяснения, ведь первый раз Кристина увидела его перед встречей с Мариной. Точно, надо спросить у Марины, что за хрень тут творится. И, нисколько не сомневаясь в правильности своего решения, Кристя набрала номер Ураловой. Трубку никто не брал. Похоже, что её предали все. Уроды! Кристя тут же набрала номер Марка, но он опять был «вне зоны». Кристя уже хотела забросить телефон в угол, как вдруг тот выдал сигнал о пришедшем сообщении. Номер был скрытый, зато текст – очень любопытный: «Код доступа в «лёгкость» – белая сова, рысь, Сварожич Наполняющий, еловый лес в снегу. На закате солнца. Между четырёх стихий, без одежды. Три раза повернёшься посолонь, потом удержишь код в течение минуты. Но для начала протрезвей, соплячка!» Глава 37. «Что наша жизнь? Игра…» …Ну, что, давай. За удачное завершение сегодняшнего дела! – Оранж лихо опрокинул в себя виски и, слегка поморщившись, отправил следом горсть фисташек. – А то ведь у Марка теперь и не выпить. – Да уж, – согласился Кирилл, – не выпить… Слушай, а он тебе не говорил, чего его так сплющило, а? – Да нет, не сказал пока, – Оранж задумчиво повертел в руке стаканчик. – Может, из-за дяди, а может, просто торкнуло на почве его амурных дел. Надо бы узнать, а то ведь как-то не в тему: братан в завязке, а мы и не знаем, с каких дел. – Ладно, расскажет ещё, – здоровой рукой Кирилл подцепил кусок осетрины, внимательно на него посмотрел и вернул на тарелку. Затем взял кусочек ананаса, понюхал, чуть надкусил, встряхнулся, скривился, откинул и его. – Слушай, Оранж, меня вот что волнует: как это у нас всё так получается в последнее время? Нет, я въезжаю, что там дядя Костя что-то мутит, но всё равно, какой-то это запредел… Мы реально творим нереальные вещи. Что-то мне не в тему… – Не бурчи, красноречивый ты мой, – Оранж ещё раз наполнил стаканы, кинул каждому по кусочку льда, себе добавил немного пепси. – Дядя этот, – продолжил он, когда они опять опрокинули в себя ирландское пойло, – точно колдун. Может быть, даже с магией вуду знается. Помнишь, как он тогда про негров беснующихся втирал? Да я и у брата попросил, тот мне принёс кое-какие материалы из их архива. Короче, Ювелир – это был ещё тот отморозок, совсем безбашенный, и везучий, как чёрт. Ну, потом его, правда, повязали и отправили к эвенкам. Ну, он ведь и сам рассказывал. Говорят, – тут Оранж перешёл на зловещий шёпот, – что его бригаде тоже везло по крупному. Как будто шаманил им кто-то. Будто они всё наперёд знали, и фарт у них был, пока они с Пылесосом не связались. А как начали кровавое бабло косить, так от них удача и отвернулась. Но лично я думаю, – Оранж, несмотря на то, что в зале кабака очень громко играла музыка, наклонился почти вплотную к уху Кирилла, – я думаю, что сейчас не сам Ювелир шаманит, его время прошло. Это, на самом деле, сестра Марка, Юлька. Вот она, в натуре, ведьма. И сила у неё немереная. Потому и не почикали нас до сих пор, что мы магией защищены… – Слышь, Оранж, – взгляд у Кирилла был слегка расфокусирован, но говорил он довольно внятно, – ты, в натуре, братан, прав. Юлька – кульная, стопудово. Она когда входит в комнату, мне как-то не по себе всегда делается. Да и дядя, всё равно, какое бы ни было у него попадалово, ещё тот, тоже тип жуткий. Короче, Тайный город, мать его. Ты, кстати, не знаешь, сколько мы в этот раз взяли? – С поллимона недозрелых зелёных денег, – Оранж намазал на кусок копчёного мяса чёрной икры, положил сверху лимон и образовавшийся бутерброд отправил в рот. – Нехило. Слышь, Оранж, а чё мы дальше будем с этим делать? – Кирилл смотрел на кулинарные изыски Оранжа с явным отвращением. – Я не знаю. Тут ведь всё Ювелир решает. Хотя мне, лично мне, бабла уже достаточно, чего-то другого хочется, результатов каких-то. Мы ведь не из-за денег на это подписались – отомстить хотели, да и повеселиться от души. – Тебе чего, Пылесоса и банков для этого мало? И так вся Москва уже гудит. У меня даже родители между собой наши подвиги обсуждают, хорошо, хоть, не догадываются, чем их сынок занимается. А дядя Костя сказал, что знает, что с этим делать дальше, надо только дождаться момента нужного, удобного, – последние слова получились у Кирилла какими-то неубедительными. – Слышь, Кирюха, мне, кстати, тут мессага странная привалила ВКонтакте. Не ты, случайно, её послал? – Какая мессага? – удивился Кирилл. – Мне с тобой и по телефону нормально общаться, да и видимся мы каждый день. Вот, сидим, пьём виски. На хрена мне с тобой через этот суррогат общаться? – Я, в общем, так и думал, просто удостовериться хотел, – покачал головой Оранж. – Тогда, на самом деле, всё становится совсем непонятным. – А чё за мессага, в чём там фишка? – Да фишка, понимаешь, такая, не простая. Мол, ты за что борешься, сам-то понимаешь? Типа, если хочешь въехать, так зайди по такой ссылке, там тебе живо всё растолкуют, – Оранж достал ароматную сигаретку, закурил, выпустил клуб дыма в потолок и продолжил: – Ну, я сначала проигнорировал, а потом, дай, думаю, зайду, любопытно стало, – Оранж прервался, с интересом провожая взглядом двух симпатичных девушек. – Ну, и? – Кирилл толкнул друга. – Не зависай! – Ну, я и зашёл. И знаешь, что там было? – Оранж выдержал мелодраматичную паузу, потирая бок, в который его ткнул Кирилл. – Нет, конечно, откуда я должен знать? – начал злиться Кирилл. – Там была игра! – Да ты чё! Круто! – Кирилл посмотрел на друга, пытаясь понять: тот прикалывается или у него просто крыша съехала. – Ты чё, Оранж, не наигрался ещё? На хрена тебе этот порожняк? – Ты не въезжаешь, брателло.! Там была не простая ходилка-набиралка очков-стрелялка-убивалка. Это что-то другое. Ты прикинь, мне с ходу говорят: «Здравствуй, мол, Артём Голубев, рады тебя приветствовать». Прикинь? – И чё? – Кирилл с упрёком взглянул на друга. – Да такого барахла сейчас навалом. Подумаешь, тебя программа распознала. Нашёл, на что запасть… – Ага… Только эта программа мне и говорит: «А не надоело, тебе, Оранж, с твоими друзьями непутёвыми дальше всякой фигнёй страдать, например…», – тут Оранж опять зашептал на ухо Кириллу: – «…банки грабить?» – Да ладно, не прикалывайся, – Кирилл оглянулся кругом, посмотрел на очень серьёзное лицо Оранжа и сам, неожиданно для себя, зашептал: – Ты чё, в натуре? Это не прогон? Может, это шутка чья-то? – Чья? Я тоже так думал, решил, что это вы с Марком так прикалываетесь. Думал, пока вот с тобой здесь не сел виски пить. – Не понял? – Дело в том, что Марка я сегодня уже спросил, на фиг он такие шутки мочит? А он божится, что не при делах. А ты, извини, конечно, дружище, не способен долго в кино играть, актёр из тебя хреновый. Впрочем, я всё-таки спросил тебя, на всякий случай. Теперь я уверен, что это не кто-то из нас, это кто-то чужой. – Ты подожди, – Кирилл сразу протрезвел, – как это – чужой? В смысле, ты думаешь, что кто-то ещё знает о нас, кроме нас? – Вот именно, очень метко сказано, хоть и слегка косноязычно, – лицо у Оранжа стало напряжённым.