Марк, сумевший продвинуться в Игре достаточно далеко (дошёл до уровня полковника), был уверен, что стоящие за Игрой действительно преследуют благие цели – об этом по развитию событий напрашивался однозначный вывод. Уже огромное множество просто вопиющих фактов о разнообразных уродах, возомнивших, что они и есть хозяева жизни, выложено в Интернете на различных порталах и сайтах, и эти опубликованные сведения зачастую приводят к неприятным последствиям для тех, кого они касаются. Отчёты об арестах коррупционеров, взяточников, ментов-беспредельщиков приходят каждый день, а статьи с отличными аналитическими материалами о действительном положении дел в стране и в мире появляются еженедельно. Причём, что радует больше всего, Игроки поднимаются всё выше и выше, не боясь упасть, а каверзные разоблачительные заметки, выложенные в сети, стали затрагивать уж совсем серьёзные фигуры. Кстати, по примеру Марковой компании, произошли хулиганские нападения на банки и другие конторы, где делают деньги из воздуха, но это были единичные случаи, и, слава Богу, обошлось без жертв. Зато сообщения о сожженных домах и автомобилях тех, кого не решались трогать органы, но кто этого вполне заслуживал, в Игре уже стали обыденностью. Похоже, страна просыпалась… Но как бы то ни было, такая осведомлённость Игры, которой не смогла помешать даже чудесная Юлькина сила, пугала и напрягала. Когда Марк учился в младших классах, про такое говорили: «Это тонкий намёк на толстые обстоятельства». И намёк этот мог (Марк был в этом почти уверен) разъяснить отец Роман. Но куда он подевался? Замученного думами Марка ноги вынесли к концу тропинки, вследствие чего он был вынужден остановиться и осмотреться. Как оказалось, вышел он к бывшим царским хоромам, откуда обычно открывается прекрасный вид на Москву-реку. Но сейчас стоял туман, и видно ничего особо не было. Клубящаяся внизу грязно-белая пелена неожиданно для Марка вызвала у него жуткое чувство тоски и тревоги, в душе заныло и заскрежетало. Перед глазами опять возникла Кристя: её чуть снисходительная и хитрая улыбка, каштановые волосы, прелестное, улыбающееся загадочной улыбкой личико. От этого видения захотелось завыть, закричать, броситься с обрыва вниз или сделать себе ещё что-нибудь больное и безумное, настолько тяжёлым было это ощущение. Его охватило чувство потери, пустоты, бессмысленности дальнейшей жизни, злости на себя и свою дурацкую принципиальность. Скажите, на хрена ему все эти игры, эти нелепые, никому не нужные подвиги, эта убеждённость в том, чего он толком и не знает, зачем, если всё это перечёркивает саму его жизнь? Получается, Марк и сам не заметил, как Кристина стала смыслом его жизни, о ней он постоянно думал, о ней мечтал, ей поклонялся и страдал от разлуки. Что за сукин сын этот араб, за каким он тогда влез, зачем растоптал своим дурацким вмешательством чудесный вечер, обещавший перерасти в волшебную ночь? И почему Кристина достала эту свою дурацкую визитку, так бы Марк ничего не узнал и был бы счастлив. Кто же такой этот араб, зачем ему это всё понадобилось? Блин, ну где же отец Роман, он же обещал всё разузнать… Душа болела. Хотелось курить, но Марк крепился, стараясь не проявлять слабость. «Закурю, – думал он, – и тогда предам всё, ради чего эти риски, мучения, предам правду, предам отца». Воспоминание об отце отрезвило, вернуло способность хоть как-то противостоять нахлынувшему искушению. Но взамен пришла другая тоска, память гаденько подсунула как будто уже далеко засунутые воспоминания. Доброе, открытое лицо, сильные руки, умение быть другом, утренние рыбалки на туманных озёрах. Родной, любимый человек… Зачем же он так поступил, почему оставил их с Юлькой, что же оказалось для него сильнее, чем забота и любовь к детям? «Отец Роман обещал рассказать», – вдруг вспомнил Марк. Да где же он, в конце концов? Марк опять достал телефон, судорожно набрал номер, поднёс к уху: «Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети», – равнодушным женским голосом произнесла трубка. – Засада, – со злостью вслух произнёс Марк, развернулся и пошёл к выходу из парка. Когда проходил мимо церкви, перед глазами опять всплыла осенняя картинка: девушка, идущая впереди, ореол света вокруг её волос, внимательный и манящий взгляд. Рука сама потянулась за телефоном, и дрожащие пальцы набрали Кристинин номер. После трёх гудков трубку взяли, и грустный голос заговорил: «Привет Марк! Я знала, что ты позвонишь. Надеялась. Не знаю, что тебя тогда так задело, но мне очень жаль, что так всё получилось. Жаль, – голос тяжело вздохнул. – Только вот теперь всё изменилось. Я узнала нечто, что…что… В общем, мы не сможем быть вместе, прости, – голос опять протяжно вздохнул. – Впрочем, может быть, ты звонил мне, чтобы сказать то же самое? Тогда я облегчила тебе задачу. Наверное, именно это ты и хотел сказать, иначе бы позвонил раньше, когда я ещё не знала того, что знаю теперь. Мне жаль. Прости. Ничего не говори, сигнала не будет». На этом в трубке раздались короткие гудки. Нет, это уже слишком! Марк зарычал, как раненный зверь, и в этом рыке вырвалась такая тоска, такая лютая обида, что, услышь её волки в лесу, из зависти наверняка прекратили бы все свои сольные выступления, посвящённые луне. Уже ничего не способный с собой поделать, юноша направился прямо к ларьку за сигаретами – окончательно разбитое сердце требовало хоть какого-то лекарства. Подходя к ларьку, одному из стоящих в длинном ряду, Марк заметил двух ребят примерно такого же возраста, как и он сам, быстро перемещавшихся от ларька к ларьку и останавливавшихся около каждого на несколько секунд. Они приклеивали на ларьки цветные кружочки размером с кофейное блюдце. Марк присмотрелся. На кружочке была надпись: «Пиво и сигареты – это оружие, которым тебя превращают в животное. Не давай делать из себя раба! Игра «Власть приоритетов». Ребята достигли уже конца ряда. Марку сразу расхотелось курить. Но только он решил их окликнуть, как вдруг из-за последнего ларька показались двое патрульных полицейских, буквально выскочивших навстречу юношам. – А ну, стоять! – властно скомандовал один из них. Ребята в нерешительности остановились. Стражи порядка с торжествующими лицами направились к ним, один на ходу доставал дубинку, а другой – наручники. Ребята встревоженно переглянулись и, не говоря ни слова, развернувшись, задали такого стрекача, что вначале даже пробуксовали на месте, как герои мультфильмов. Полисмены, в свою очередь, бросились следом, один из них начал расстёгивать кобуру. И для Марка настал Момент Истины: когда ребята стремительно пролетали мимо него, а буквально в десяти метрах за ними бежали злые менты, Марк решился. Не обращая внимания на закричавшую в ларьке продавщицу, он выхватил из ряда стоявшую бутылку пива и, молниеносно развернувшись, нанёс ею мощный удар в лицо одному из подбегавших стражей порядка – тому, который расстёгивал кобуру. Мента отбросило, и он кульком рухнул на землю. Второй, по инерции пробежавший ещё несколько шагов, с трудом затормозил и обернулся к Марку, лицо его выражало крайнюю степень удивления. – Ах ты, зараза, – зло бросил он. Марк, опять-таки, больше на автомате, чем на здравом смысле, не стал ждать, что предпримет удивлённый полицейский. Скользнул ему навстречу и, поднырнув на обманном движении под занесённую для удара руку с дубинкой, основанием приоткрытой ладони нанёс ему хлёсткий удар в область носа. Проскочив противнику за спину, Марк увидел, как тот, нелепо вскинув руки к разбитому носу, стал заваливаться вперёд головой. Дальше всё уже пошло на инстинктах. Не собираясь дожидаться, пока придут в себя зачарованно наблюдавшие за короткой схваткой прохожие и продавцы, Марк побежал в сторону домов, видневшихся за узкой улицей. Сзади раздались запоздалые крики, женские визги и свист… Вдоволь наплутав в жилом массиве, Марк выскочил на улицу и, увидев невдалеке остановку с подъезжающим автобусом, быстро кинулся к ней. Вскочил в уже отправлявшийся автобус, оплатил проезд, прошёл турникет и только тут с трудом перевёл дух. Сердце было готово выскочить из груди, бурно фонтанирующий адреналин слепил глаза. Может быть, потому Марк и не заметил, как следом за ним в автобус вскочили ещё двое, которые, пройдя через салон, нерешительно подошли к нему. – Эй, чувак, спасибо, в натуре, – пробурчал один из них, слегка похлопав по плечу Марка, отвернувшегося к окну. Мгновенно обернувшись и уже готовясь к новой схватке, он с облегчением выдохнул, узнав в подошедших недавних агитаторов, спасавшихся от полиции. – Не за что, – ответил Марк, с интересом ожидая продолжения. – Ты – Игрок? – покосив по сторонам глазами и как бы обращаясь к полу, спросил другой. Оба спасённых, как сумел рассмотреть Марк вблизи, оказались совсем ещё пацанами: лет по четырнадцать, худые, одетые в мешковатую рэперскую одежду, со связками цепей на тощих шеях. – Я-то? – переспросил Марк. – Пожалуй, что и игрок… – Рады познакомиться, брат, – хором и очень серьёзно произнесли ребята, а потом каждый подал руку: – Андрюха, Сашок, – представились они. – И я рад… братья, – несколько иронично произнёс Марк. – А я – Ювелир. Глава 44. Привет от Папы «Крокус-сити» гудел, как огромный растревоженный улей, в который влез большой и очень голодный медведь. Из общего гула изредка вырывались человеческие вопли, музыка и слова объявлений. Шла большая международная выставка, и человеческий водоворот затягивал в себя всех, кто оказывался поблизости. Не стал исключением и Володя, позволивший нести себя потоку из тел, одетых в разнообразную зимнюю одежду. Сейчас, конечно, посещение им выставки имело вполне определённую цель, но, вообще-то, интересно бывает побродить по таким выставкам, выхватывая вроде бы рассеянным взглядом яркие отблески новых изобретений. Уже лет десять, как Володя сделал для себя важный вывод – скорость внедрения новых придумок людей постоянно увеличивается, с каждым годом приобретая всё большую интенсивность и неожиданность. Казалось бы, совсем недавно возможность общения людей на расстоянии ограничивалась обычными телефонами, пусть и на радиоволнах, а теперь те же телефоны превратились в сложные устройства, соединяющие в себе функции множества полезных и абсолютно неожиданных приспособлений. Обычным видеообщением уже никого не удивить, как и спутниковой навигацией, видеосъёмкой на малюсенькие камеры, лёгким доступом к Интернету, а также другими техническими устройствами. Уже не удивительно и то, что изображение с плоских и совсем небольших коробочек выглядит объёмным, и его можно корректировать прямо в воздухе, всего лишь касаясь картинки, кажущейся живой и объёмной. Что дальше? Мини-лаборатории по проверке самочувствия, вмонтированные в наручные часы? Уже сделано. Может, карманные больницы? Или друг из коробочки, с которым можно разговаривать на любые темы и задавать ему любые вопросы, на которые тот обязательно даст ответ, а то и умный совет… Всё меняется настолько стремительно, что человеческая фантазия уже не успевает предугадывать новые изобретения, не поспевает за зигзагами дерзающего разума, и человечество просто начинает тонуть в вещах, предназначение которых зачастую понятно только тем, кто их придумал. А сами люди, между тем, почти не меняются, и душа человеческая остаётся такой же загадочной, а тело таким же уязвимым. То есть получается, что скорость развития науки и информационной обеспеченности стала намного превышать скорость смены поколений и скорость изменения самого человека, тем самым значительно уменьшив способность человека противостоять воздействию вредных для него свойств окружающей среды. Причём под окружающей средой надо понимать не природу, а то, что создал сам человек. Так, может быть, правильнее было бы сосредоточиться на совершенствовании самого человека, а не вещей вокруг него? Но тому, с кем Володе предстояло сейчас встретиться, эти мысли озвучивать не стоило. Почему-то самые косные и погрязшие в догмах люди на Земле, как ни странно, – это те, кто по роду своей деятельности, наоборот, должны поддерживать стремление человека к совершенству, чтобы он, наконец, стал тем самым образом и подобием. Короче говоря, Володе предстояло встретиться с представителем самого Папы (того самого, из Рима) – одним из тайных агентов Ватикана, членом ордена Иезуитов, отцом Фабио Таруцци. Отца Фабио Володя знал уже давно и был очень доволен тем, что тот не соответствовал типу желчного вида монаха, стереотип которого при слове «иезуит» рисует стандартное человеческое воображение. Наоборот, отец Фабио был весёлым, круглым, постоянно улыбающимся жизнерадостным весельчаком с прекрасным чувством юмора и умением радоваться каждому проявлению божественного чуда – возможности жить в этом удивительном мире. Единственное, на чей счёт не готов был шутить священник, – это догматы Церкви. Святое Писание было для него вещью неприкасаемой! В этом Володя убедился, когда в первую свою встречу с отцом-иезуитом попытался оспорить некоторые утверждения Библии. По изменившемуся лицу монаха, по застывшей в напряжении мимике и очень недоброму выражению глаз Володя понял, что стоит ему сказать ещё несколько неосторожных слов – и добродушный весельчак преобразится в безжалостного фанатика, готового даже убить ради отстаиваемых им принципов. Больше на столь рискованные эксперименты Володя не решался. Влекомый людским потоком, Володя потихоньку добрался до стенда одной из швейцарских фирм, специализирующихся на системах личной безопасности. Как и всё швейцарское (например, часы и шоколад), выставленные образцы были дизайнерски консервативны, но классически надёжны и безупречны в эксплуатации. Володя зашёл в стенд, вежливо поздоровался с поднявшейся ему навстречу девушкой-переводчицей и начал задавать вопросы о продукции, которая якобы его заинтересовала. Девушка переводила эти вопросы вышедшему из глубины стенда среднего возраста полному невысокому мужчине, а тот с глубокомысленным видом отвечал, кивая и улыбаясь дежурной улыбкой вежливого бизнесмена, который понимает, что клиент ничего не купит, но… не посылать же его? Тем не менее, смысл вопросов становился всё более трудно переводимым, девушка стала запинаться, с раздражением поглядывая на назойливого посетителя и со страхом на своего работодателя. Очередной сложный технический вопрос вверг её в ступор, она уже с трудом подбирала слова, пока не стало очевидно, что швейцарский бизнесмен вопроса не понял. Володя улыбнулся девушке, говорившей со своим патроном по-немецки, и спросил, на каком ещё языке может общаться господин Крозель, как то было указано в бейдже, висевшем на дорогом пиджаке вышеупомянутого. Господин улыбнулся и стал перечислять, а переводчица послушно повторять: – Английский, французский, итальянский, испанский, греческий… – О, – восторженно поднял палец Володя, – я тоже говорю на греческом… – и сразу стал быстро-быстро сыпать греческими словами, а швейцарец так же быстро ему отвечать, бурно жестикулируя, как настоящий средиземноморский грек. Переводчица загрустила и, отвлекшись от беседы двух джентльменов, из которой она не понимала ничего, кроме отдельных смутно уловимых слов, переключила своё внимание на других посетителей, иногда подходивших к стенду. А смысл беседы оказался достаточно интересным: – Наконец-то, мой друг, – с улыбкой сказал «швейцарец», – я всё ждал, когда же вы прекратите эту комедию. Впрочем, благодарю, что на сей раз вы не выбрали японский, а то во время нашей прошлой встречи мне пришлось попотеть. – Мы в Москве, святой отец, а здесь не принято, чтобы люди были настолько оригинальны. Английский – это язык, на котором здесь говорят многие, а немецкий я не люблю. – Ладно, пусть будет греческий. Хвала Господу, у меня была возможность попрактиковаться в нём несколько лет назад. Итак? – Нет, святой отец, – улыбнулся в ответ Володя, – это я должен сказать «итак». Итак? – Убедили. Его Святейшество передаёт вам своё благословление и подчёркивает, что он очень доволен возникшим между нами доверием. – Передайте Его Святейшеству моё глубочайшее почтение, – склонил голову Володя. – Ну что ж, тогда к делу. Ватикан просит вас максимально помочь русскому премьеру в его попытках освободиться от назойливой опеки наших заокеанских друзей. – Странно, но ту же задачу мне поставил мой теперешний босс. Новая тенденция? – Американцы ещё не поняли, что их желание купить весь мир за пустые зелёные бумажки фактически привёл этот мир к катастрофе. Мы можем получить ещё один кризис вдогонку, но гораздо более опасный, чем недавний финансовый. Это будет кризис веры, сын мой, а кризис веры с ядерным оружием – это почти самоубийство. Когда-то нам с огромным трудом удалось вновь привести европейцев к Богу, и сейчас очень не хотелось бы потерять все наши достижения. А если это, не приведи Господь, случится, то результат станет ужасающим для всех европеоидов. В этот раз мы легко не отделаемся, и Европу подгребёт под себя возникший на развалинах государств Исламский Халифат, а Америку – китайцы. Россию же они поделят между собой, загнав остатки русских за Полярный круг. Слишком уж сытыми стали европейцы и американцы, слишком спокойная жизнь у нас была в последнее время, – иезуит грустно покачал головой. – Из-за этого люди ослабли в Вере. Человеку свойственно забывать о Боге при сытой и спокойной жизни. – Я так понимаю, вы всерьёз думаете, что из России можно сделать что-то такое, чтобы опять превратить её в пугало для слабонервных интеллигентов? – Володя недоверчиво прищурился, никак не прокомментировав слова отца Фабио о недальновидности людей. – Его Святейшество уверен, что сочетание местного ортодоксального клерикализма и модифицированного социализма сможет дать пример умирающей Европе. Вспомните, ведь Советский Союз не был подвержен кризисам, его плановая система была достаточно устойчива. Нам нужно что-то срочно менять, иначе мир, ведомый «американской мечтой», рискует пожрать сам себя буквально за ближайшие тридцать лет. Володя вежливо покивал, но в глазах был холодок неприятия. – Советский Союз распался, социализм умер. Вы хотите реанимировать труп? – Нет, сын мой, – замаскированный священник продолжал дежурно улыбаться, – мы хотим создать что-то новое, так сказать, из старого пепла родить новую прекрасную птицу. Красивую мечту, идею, за которую опять можно умирать и которая развернёт сознание людей от жажды потребления к жажде единения с природой, с Богом. Только на этот раз мы не дадим появиться Сталину, иначе проект может опять стать неуправляемым. – Ну что ж, вам видней, – согласился Володя. – В любом случае, я уже работаю над тем, о чём вы попросили. Впрочем, мой гонорар не должен пострадать из-за моей честности, вы не находите, святой отец? Володя допускал, что хитрый иезуит уже наверняка осведомлён о его теперешнем задании. Но тогда оставалось предположить, что есть ещё нечто, не менее важное, что, тем не менее, посланник Папы постарается представить совсем незначительным. – Видите ли, мой друг, – взгляд святого отца был невинен, как у ребёнка, – Папа немного обеспокоен тем положением, которое возникло на сей момент у российской церкви. С одной стороны, мы видим мощную поддержку государства, а с другой – явно низкую активность прихожан. Нам кажется, что сейчас для русского патриарха наступил переломный момент, когда церковь либо полностью сольётся с государством, и тогда патриарх получит неограниченную или почти неограниченную власть, либо, наоборот, РПЦ может получить очень неожиданный удар. – От кого же? – спрашивая, Володя, всё-таки краем интуиции догадывался, о чём сейчас скажет священник. – Удар может быть получен с двух сторон. От одной еретической концепции, распространение которой среди разочарованных общественным беспределом русских сейчас набирает силу, причём с неприятно пугающей скоростью. И от неких людей, утверждающих, что именно они и есть православные, а название русской церкви – это плагиат. Нью-язычники, волхвы, – лицо священника стало серьёзным, а сквозь облик предупредительного бизнесмена вдруг проступили черты жёсткого профи. – Ваша задача – остановить эту заразу. Гонорар – по вашему усмотрению. Ватикан готов щедро заплатить за результат. – Вы не сказали, о какой именно концепции идёт речь и какая зараза для вас более опасна, – заметил Володя. – Не сказал? – похоже, иезуит в своей обеспокоенности действительно не заметил, что не произнёс необходимого названия. – Концепция Общественной Безопасности, КОБ, если говорить по-русски, – последние слова он произнёс на чистом русском, благо переводчица весело щебетала с какими-то молодыми людьми. – А волхвы… Они тоже опасны. Останавливать надо и то, и другое. Или – возглавлять… – Ну что ж, – Володя даже глазом не моргнул, – задача принята. О размерах гонорара и условиях оплаты сообщу через три дня обычным способом. – Экселенс. Да хранит вас Господь, сын мой, – и священник вежливо, с довольной улыбкой бизнесмена, только что заключившего крупную сделку, пожал Володе руку. – До свидания, господин Крозель, рад был нашему знакомству, – на плохом английском ответил Володя и растворился в толпе посетителей. Придя вечером в свою незаметную квартирку, Володя сел к компьютеру. Предстоял сеанс связи с отцом Ренаты, и Володя был намерен потребовать обещанные материалы по волхвам и Концепции, которые почему-то так тревожили его заказчиков. Впрочем, Володя догадывался, почему. При определённых условиях эти два направления могли слиться в одно, и тогда… Русские медленно запрягают, да быстро едут, а тут езда могла стать просто сумасшедшей, такой, что всему миру мало не покажется, как это уже было в начале прошлого века. В своём почтовом ящике он нашёл сообщение, что его абонент выехал в Санкт-Петербург вечерним поездом и выйдет на сеанс связи завтра, в это же время. Ну что ж, это было ожидаемо, ведь первая порция информации, которую передал Володя, вела к началу стремительной карьеры члена совета директоров банка «Морган Чейз» – в Питер. В то же время, пресловутая, всерьёз беспокоившая самого Володю Концепция также брала своё начало в Северной столице. Что касается волхвов, то эти рассеяны по всей Руси, но можно предположить, что и они тоже как-то связаны с Питером. Что ж, подождём до завтра, а пока более подробно изучим Игру, так захватившую его неожиданную подружку. Почти до утра Володя пытался выйти на след разработчиков Игры. Но ухватить нить никак не удавалось – она постоянно ускользала. Это был абсолютно новый шаг в компьютерной технологии: Игра не имела определённого сервера, она была распределена на множестве компьютеров, как будто пряталась в проводах, множестве серверов, доменах и прочих компьютерных атрибутах. А потому локализовать местонахождение разработчиков никак не получалось. Это было невероятно, а потому Володя решил, что он просто чего-то не знает и ему необходима помощь профессионалов. Такую помощь можно было бы получить и сейчас, рано утром, например, обратиться к индусам, но Володя решил отложить это до вечера – очень уж хотелось спать. Выходя из сеанса, он по привычке взглянул на утренние новости и обомлел: «Крушение поезда Москва – Петербург, множество жертв!» – кричали все новостные порталы. Именно в этом поезде должен был ехать отец Ренаты… Глава 45. Самонадеянность приводит к ошибкам Лошадь под всадником нервничала, всё время оглядываясь и всхрапывая, из-за чего несколько раз споткнулась об узловатые корни, торчавшие из земли, не полностью покрытой снегом. Всадник, как мог, пытался успокоить свою гнедую. Но, похоже, ему и самому было не по себе – он тоже часто оглядывался, облизывал губы, скрытые светлой бородой, да и вообще, вёл себя, как человек, понимающий, что ему грозит опасность, но не знающий, какая именно. Снег под копытами лошади легко проминался, видимо, давно этой тропой никто не пользовался, и кобыла шагала с трудом, медленно переставляя ноги. Вдруг из кустов донёсся треск, и до крайности напуганная лошадка взвилась на дыбы, одновременно отпрыгнув в сторону. Всадник, явно не ожидавший такого манёвра, вылетел из седла, выпустив узду, после чего, перекатившись по мягкому снегу, попытался тут же вскочить, но не удержался, поскользнулся и опять рухнул в снег. На удивление, проделал он всё это молча, хотя любой нормальный человек на его месте изругался бы всласть. Наконец, с трудом справившись с длинной шубой, человек поднялся, качнулся в порыве нагнать быстро уходящую в лес лошадь, но тотчас остановился и, напрягшись, начал прислушиваться к окружающему его лесу. Лицо его приобрело особую решимость, какая бывает у тех, кто долгое время избегал ненужных для себя обстоятельств, но потом вынужден был принять их, поскольку обстоятельства его всё-таки настигли. Мужчина медленно скинул с себя тяжёлую медвежью шубу, тряхнул роскошной бородой и, решительно выдернув из висевших на поясе ножен короткий меч, принял боевую стойку. Однако ничего не происходило, лес вокруг утих, и даже убежавшая лошадь остановилась, еле различимая за заснеженными деревьями. Только по её пугливому всхрапыванию и можно было догадаться, что она недалеко. Мужчина опустил поднятый меч, лицо его расслабилось, он потянулся к отброшенной шубе, поднял её, накинул на плечи. В следующее мгновение раздался тонкий свист, почти шелест, и мужчина дёрнулся назад, отброшенный торчавшей из его груди длинной тяжёлой стрелой. Удивление, боль и сменившее их спокойствие по очереди отразились на его лице, и он медленно завалился в снег, не подавая признаков жизни. Ещё через несколько минут из чащи вышли трое и, крадучись, стали приближаться к упавшему, настороженно держа в руках топоры на длинных ручках… Картинка начала таять, постепенно размазываясь, и сфокусировавшееся зрение ухватило уже в реальном мире несколько могучих стволов, кустарник и валявшуюся среди кустов бутылку из-под пива, руки ощутили холод, в пальцах даже нестерпимо закололо. Кристина быстро отдёрнула ладони от ствола, отпрянула в сторону и, вынув из кармана перчатки, стала натягивать их на замерзшие руки. Ощущение причастности к давнему событию заставляло её вновь и вновь чувствовать страх и ожидание схватки, тревогу и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Кто были эти люди, в чём предмет их спора? Может быть, это погоня и месть, а может быть, обычное ограбление… Кто теперь точно скажет? Главное, что будоражило, разрывало мозг эмоциями, заставляло кричать (про себя) от восторга и ощущения достижения давно лелеемого результата – это то, что у неё получилось! Получилось считать информацию с древнего дерева: оно раскрыло свою душу, поделилось частичкой переживаний, и это была победа. Нет, есть даже более звучное слово – ВИКТОРИЯ! Заставить заговорить растение мог только очень сильный жрец, могучий волхв, безукоризненный знаток окружающего пространства, человек, который достиг высочайшей степени совершенства, ведущей к постижению тайн природы, проникший в начала Мироздания. Такое умение, само собой, включало в себя возможность считывать накопленную в окружающем пространстве информацию. А старые растения и камни могли рассказать многое… Их нужно только правильно попросить… Руслан показал Кристине, как просить, рассказал, что является главным в построении диалога, и попросил её поэкспериментировать. Вот Кристина и решилась – пошла в парк, где могли расти древние деревья, и попробовала. А теперь восторг от того, что всё получилось, и гордость за свои возможности переполняли её, хотелось кричать на весь парк или радостно скакать, хотелось… – Девушка, а девушка, куда таропишься, дарагая? – голос с заметным горским акцентом раздался сзади, неожиданно и тревожно резанув по ушам. Кристина досадливо пожала плечами и медленно повернулась. Трое молодых людей очень колоритного вида, как принято говорить, кавказской национальности, с довольными ухмылками подходили к насторожившейся девушке, пытаясь окружить её, чтобы отрезать путь к отступлению. Кристина оглянулась, машинально пытаясь обнаружить в старом парке ещё каких-нибудь людей, но, к сожалению, ни одной живой души рядом не было. Впрочем, она сразу осознала, что если бы кто-то и был, то вряд ли бросился бы ей помогать – слишком уж трусливыми и равнодушными стали жители города за последние двадцать лет. – Ай, какая красивая дэвушка, а одна гуляешь, – проговорил другой, блеснув белозубой улыбкой, – не боишься? – Да, дарагая, много плахих людэй рядом, а? – вступил в разговор третий, с самым заметным акцентом и самым масляным и наглым взглядом. Кристина живо представила, как его похотливые руки шарят у неё по телу, и её передёрнуло. Ну откуда взялись эти уроды, а? А «бравые парни» уже закончили окружение и начали второй этап своего принудительного ухаживания. Один из них, тот, что говорил первым, приобнял девушку за плечи и, легонько подталкивая её в сторону наиболее безлюдной части парка, насмешливо предложил: – Пойдём с нами, красавица, мы тебя и защитим, и согреем, – и он весело расхохотался. – Да, пайдом, – вторил самый противный.