Неслыханной речью растёкся он тут, Об Эльфах и Людях рассказ свой повёл За Гранию Мира, запретной для тех, Кто в Сумрачных Землях от века живёт. А после ему дали новый корабль, Что был из мифриля и хрусталя, С высоким носом; но ни весла, Ни паруса не было в том корабле. На мачте сребряной живым маяком И парусом ясным сиял Сильмариль: Сама Эльберет укрепила его, Спустившись туда из чертогов своих. Бессмертьем она одарила его, Неустающие крылья дала, Чтоб плавал он вечно в небесных морях, Перед Луною и Солнцем всходя. От Вечносущих чертогов благих, Где тихо фонтаны струят серебро, Несли его крылья — блуждающий свет взошел под могучей Стеной Мировой. От Края Земли повернул он прочь, Желая опять свой увидеть дом — И вдаль помчался, пронзая ночь Пылающим ярче звезды огнём Там, где на Севере тени густы, Перед рассветом взошла звезда, Дивным мерцанием тьму поразив, Душам надежду дала навсегда. Снова крылами своими взмахнув Над Средиземьем пронёсся он, Слыша повсюду горестный плач Женщин и дев эльфийских стон. Но Рок могучий на нём лежал: Плавать, пока не угаснет Луна, В сферах небесных живою звездой — К Смертным ему не сойти никогда. Вестником вечным ему суждено Быть и нести в небесах над землей Пламя Надежды для тех, кто внизу В сумраке путь пролагает свой. Предание кончилось. Фродо открыл глаза и увидел, что Бильбо сидит на скамье в кругу улыбающихся и хлопающих слушателей. — Спой её нам снова, — попросил эльф. Бильбо встал и поклонился. — Я польщён, Линдир, — сказал он. — Но повторять её всю сначала, право, слишком утомительно. — Не для тебя, — засмеялась эльфы, — Ты никогда не устаёшь читать свои стихи. Но мы не можем ответить на твой вопрос, услышав песню лишь раз! — Как! — вскричал Бильбо. — Не можете сказать, какие строфы мои, какие — Дунадана? — Нам не просто увидеть разницу между Смертными, — сказал эльф. — Чепуха, Линдир, — проворчал Бильбо. — Если вы не можете отличить Человека от Хоббита — суд ваш хуже, чем мне думалось. Мы различны, как горох и яблоки. — Возможно. Одна овца отличается от другой — на их взгляд. — Рассмеялся Линдир. — Или для пастухов. Но мы не пастухи Смертным. У нас другие дела. — Не буду спорить с тобой, — сказал Бильбо. — Песня была длинной, и я устал. Я оставляю вас; догадывайтесь, если хотите! Он поднялся и подошёл к Фродо. — Ну, вот и всё, — тихо проговорил он. — Сошло лучше, чем я ожидал. Нечасто меня просят повторить… Что ты о ней думаешь? — Догадываться не хочу и пробовать, — улыбнулся Фродо. — И не надо, — согласился Бильбо. — Кстати сказать, она моя целиком. Арагорн настаивал только, чтобы вставить зелёный камень. Он думает, это важно. Не знаю уж, почему… Он вообще считает всё это не моего ума делом и сказал, что если уж я осмеливаюсь слагать стихи об Эарендиле и доме Эльронда, пусть это будет на моей совести. Я думаю, он прав. — Не знаю… — задумчиво протянул Фродо. — Мне песня почему-то кажется достойной похвалы, хоть я и не смогу объяснить — почему. Я заснул и пропустил начало, а потом она вдруг выплыла из сна… Я почти до самого конца не понимал, что это ты поёшь. — Тут трудно не уснуть с непривычки, — сочувственно кивнул Бильбо. — Хоббитам никогда не полюбить музыку и стихи так, как любят их эльфы… Они, кажется, готовы предпочесть их всему на свете — даже еде. Теперь это надолго. Что ты скажешь, если мы удерём куда-нибудь и спокойно поговорим? — А можно? — Конечно. Это же праздник — не дела. Уходи и приходи, только не шуми и не мешай слушать. Они встали, осторожно отошли в тень и пробрались к дверям. Сэм остался — он крепко спал и улыбался во сне. Не смотря на радость от общения с Бильбо, Фродо ощутил мгновенное сожаление, выходя из Каминного Зала. Как раз когда они были на пороге, чистый голос запел новую песнь. А Эльберет Гильфониэль, Силиврен пэнна-мириэль О мэнэл аглар-эленаф! На-хайард палан-дириэль А галадреммин эннораф Фануилос, ле линнатон Нэф аэр, си нэф Айарон! Фродо на миг оглянулся. Эльронд сидел в кресле, и отблески пламени играли на его лице, как летнее солнце в листве. Возле него сидела Арвен. К своему удивлению Фродо увидел рядом с ней Арагорна; его тёмный плащ распахнулся, и на кольчуге под ним мерцала на груди Следопыта звезда. Они беседовали, и вдруг Арвен повернулась и посмотрела на Фродо — и свет её глаз пронзил сердце хоббита.