– Той ночью, когда почтовая карета должна была увезти меня в Итон, я сказал Энн, как и тебе, что вернусь через пять дней. Обещал встретиться с ней на Грейт-Титчфилд-стрит в шесть часов вечера, но, когда приехал, ее там не было. Я ждал ее несколько вечеров подряд. Она по-прежнему не появлялась. У нее был кашель. Я боялся, что за время моей отлучки ее состояние могло ухудшиться. Но когда я пришел на улицу, где она жила, никто не знал, что с ней стало. Снова и снова я возвращался на Грейт-Титчфилд-стрит и в этот дом, разыскивая тебя, надеясь, что ты что-нибудь знаешь о ней. Долгие годы, когда мне выпадала возможность побывать в Лондоне, я продолжал поиски, но тревожился, что в лабиринте улиц мы с Энн могли просто не заметить друг друга. Кэролайн, ты когда-нибудь думала, что в жизни есть один особенный момент, который меняет все, – что если бы что-то не случилось или случилось бы иначе, то все могло бы сложиться по-другому? Есть ли что-то, что ты хотела бы изменить в своей жизни? – Нет, – ответила она. – Если бы моя жизнь сложилась иначе, я бы не наслаждалась тем положением, которого сейчас достигла. Вместо этого я могла бы оказаться на самом дне или в могиле. Отец уставился на свою бутылочку с лауданумом. – Если бы я не уехал в Итон, пытаясь вернуть благосклонность своей матери, если бы я принял удел нищего и остался в Лондоне с тобой и Энн, возможно, моя жизнь была бы счастливее. – Томас, как ты думаешь, что чувствует твоя дочь, слыша подобные признания? Отец смущенно поглядел на меня. – Если бы ты не учился в Итоне, если бы остался со мной и Энн, то не встретил бы женщину, которая стала твоей женой, – сказала ему Кэролайн. – Я читала о ней в твоих сочинениях. Кажется, ты любил ее. – Вордсворт оскорбил меня, назвав мою избранницу «дояркой». Но в Маргарет было больше достоинства и благородства, чем в нем самом. Мы с ней прожили двадцать лет – так недолго! – пока она не умерла. Я тоскую по ней каждый день. – Голос отца сделался тише. – Да, я ее любил. – Но если бы ты остался со мной и Энн, то никогда бы не встретил Маргарет и Эмили никогда бы не родилась. Глаза отца вспыхнули, когда он повернулся ко мне. – Эмили, ты – единственное в моей жизни, чего мне не хотелось бы изменить. Прости, если мои слова причинили тебе боль. Я люблю тебя так сильно, как только способен отец любить свою дочь. От всего сердца обещаю, что постараюсь стать лучше. – Томас, возможно, я смогу помочь тебе в этом, – сказала Кэролайн. – Да? – Его голос звучал озадаченно. – Каким образом? – Завтра я собираюсь поехать к своей дочери. Ее муж так тяжко болен, что они не могут выезжать в Лондон. Я бываю в их загородном доме каждое воскресенье. Не составите ли вы мне компанию? Ваше общество станет приятной переменой для моей дочери. Мы могли бы провести там ночь, а на следующее утро я бы хотела, чтобы ты встретился с врачом, который заведует клиникой неподалеку. – С врачом? – переспросил отец. – Его зовут доктор Уэйнрайт. У него своя гидропатическая клиника. Он говорил мне, что вода – весьма эффективное средство от многих болезней. Не только от подагры и ревматизма, но и от меланхолии и пристрастия к алкоголю. – А возможно, и от пристрастия к опиуму? – предположил отец. – Безусловно. Он обдумал предложение Кэролайн и покачал головой: – Как бы я ни был рад познакомиться с твоей дочерью, мне важно оставаться в Лондоне. Я должен помочь в расследовании, это отвлекает меня от мыслей о лаудануме. – Тогда почему же ты так сильно нуждался в лаудануме, пока мы были в ресторане? – спросила Кэролайн. Отец уклонился от прямого ответа: – Уверен, что моя потребность в настойке уменьшится, едва следствие наберет ход. На самом деле я буду чувствовать себя неловко, находясь вдали от детективов Скотленд-Ярда в такой критический момент охоты за убийцей. – Отец, один день ничего не изменит, – сказала я. – Или же, напротив, он может изменить все, – ответил он. – Томас, поможет ли тебе, если я скажу, что моя дочь живет рядом с Седвик-Хиллом? – поинтересовалась Кэролайн. – Седвик-Хилл? – повторил отец. Я почувствовала, как он весь обратился в слух при упоминании городка, в который направлялся убитый. – Кэролайн, эта клиника тоже расположена возле Седвик-Хилла? – спросила я. – Так и есть. – В таком случае отец удовлетворит все свои желания, а мы – свои. – И, не давая ему возможности возразить, я добавила: – Он принимает ваше приглашение. Райан стремительно взбежал по гулкой лестнице, ведущей к кабинету Дэниела Харкурта, и обрадовался, увидев, что два констебля делового района дежурят возле двери. Однако радость была недолгой, быстро сменившись неприятными подозрениями, когда из кабинета вышел хорошо одетый мужчина, несущий папку, очень тяжелую на вид. Из приоткрывшейся на мгновение двери донеслись голоса, в том числе и знакомые инспектору. Тем временем мужчина начал спускаться по лестнице. Райан предъявил свой жетон констеблям. – Ваши полномочия здесь недействительны, – отметил один из них. – У меня назначена встреча с вашим капитаном. – Приказано никого к ним не пускать. – К ним? Заслышав шаги по лестнице, Райан оглянулся и увидел еще одного богато одетого мужчину. Он тоже нес папку для бумаг. Подошедший показал свою визитку констеблям. – Проходите, сэр, – отозвался один из них. – Мне показалось, вы сказали, что не должны никого туда пропускать, – заметил Райан. – Его ждут. – Меня тоже. – Вас нет в списке. – Констебль показал Райану лист бумаги с множеством имен. – Вам лучше пока отойти в сторону, а потом, когда они закончат свои дела, вы сможете заняться своими. Дверь снова открылась. На этот раз из нее вышел секретарь Харкурта. Он поджал губы и с удивлением посмотрел на Райана через очки на тонком носу, но не успел произнести ни слова, как инспектор юркнул за дверь. – Эй! – крикнул вдогонку констебль. Находившиеся в кабинете люди встревоженно оглянулись. Райан ожидал увидеть капитана полиции этого района, но уж никак не комиссара Мэйна, имевшего здесь не больше полномочий, чем сам инспектор. И уж тем более неожиданным было присутствие строгого джентльмена, в котором Райан узнал министра внутренних дел, сэра Джорджа Грея, которому подчинялись оба полицейских подразделения Лондона, как и все силы правопорядка в Британии. Новый посетитель доставал документы из комода. Он бросил на Райана недовольный взгляд через плечо. – Что это означает? – потребовал ответа министр внутренних дел. – Сэр Джордж, это один из моих полицейских инспекторов, – объяснил комиссар. – Но что он здесь делает? Он не имеет права врываться сюда и… Райан показал на комод: – Почему этот человек уносит улики? – Улики? – переспросил министр внутренних дел. – Убийце Дэниела Харкурта нужен был какой-то из этих документов, – сказал Райан. – И он, несомненно, забрал то, что ему было нужно, когда заходил сюда позавчера вечером, – возразил министр. – Мы не можем знать наверняка, сэр. В этих папках может храниться информация, которая поможет нам найти… – В них хранятся личные документы, – перебил Райана министр, – которые клиенты мистера Харкурта пожелали забрать назад, опасаясь, что и эти бумаги тоже украдут и конфиденциальная информация будет предана огласке. Вы нашли все, что хотели? – спросил он у мужчины, стоявшего возле комода. – Да, сэр. Благодарю вас. В кабинет вошел еще один человек с папкой для документов. – Ящики уже наполовину опустели, – заметил Райан. – Сколько еще клиентов собираются забрать… – Как ваше имя? – спросил министр внутренних дел. – Райан, сэр. Инспектор полиции Шон Райан. – Возможно, вы больше не будете инспектором. Ваше имя мне знакомо, Райан. Не у вас ли золотые часы мистера Харкурта? – Они были найдены на месте убийства, – напомнил Райан. – И их необходимо вернуть законному владельцу, – настаивал на своем министр. – Вернуть? Но ведь это ценная улика, сэр. – Да, это действительно ценная вещь. Где они сейчас? – В управлении, в Скотленд-Ярде, – солгал инспектор, чувствуя, как часы оттягивают его карман.