– Надеюсь, вы не станете думать обо мне хуже, если я не пойду в церковь в воскресенье. Помочь моей дочери – а ее муж серьезно болен – для меня важнее, чем сидеть в молельне. – Я велел слуге найти кеб, – сообщил Эдвард. – Хотя и не одобряю этой поездки, Кэролайн. – Им не удастся сделать из меня затворницу. – Им? – переспросила Эмили. – Случилось что-то еще? – Вчера вечером произошел новый инцидент с поездом, выехавшим с Пэддингтонского вокзала, – объяснил Эдвард. – Начался пожар, составу пришлось остановиться, и тут в него врезался другой поезд. Несколько человек погибли. – Боже милосердный! – В поезде находилась лишь треть от обычного числа пассажиров. Иначе жертв было бы больше. Мой поезд приехал на Юстонский вокзал через час после катастрофы. Но за это короткое время слухи с Пэддингтонского вокзала уже успели добраться туда и вызвали настоящую панику. Пассажиры, взявшие билет на следующий поезд, наотрез отказались садиться в него. Среди моих деловых партнеров есть и управляющие железнодорожными компаниями. Сегодня они пригласили меня на экстренное заседание в Королевской бирже. – Вы сказали «пожар»? – В голубых глазах Де Квинси вспыхнули искры интереса. – Это был умышленный поджог или несчастный случай? – Полиция еще не установила, но говорят, что это сделали чертовы русские. Простите за грубость, но завтра фондовый рынок ожидает катастрофа. Финансовый кризис затронет всех: и лавочников, и владельцев отелей, и бакалейщиков, и портных, и даже разносчиков пива в тавернах. Кэролайн, я не смогу сопровождать тебя из-за того совещания, о котором уже упомянул. Поэтому прошу тебя отложить поездку до тех пор, пока все не успокоится. – Уступить своим страхам? Ну уж нет. Нашей дочери и так нелегко. Я обещала ей, что приеду сегодня, и не хочу обманывать ее надежды. Томас и Эмили, уверяю вас, я не обижусь, если вы останетесь в Лондоне, но… – Остаться в Лондоне? – воскликнула Эмили. – И думать забудьте. Мы согласились ехать с вами и именно это и намереваемся сделать. Познакомимся с вашей дочерью, а также с доктором и его клиникой. Разве я не права, отец? В обычные дни площадь возле Юстонского вокзала едва ли не целиком заполнялась кебами, но сегодня здесь стояло не больше пары экипажей. Порывы ветра гнали мусор и пыль в массивную римскую арку. Мимо пробежали две собаки, настолько отощавшие, что ребра выступали наружу. Кроме них, а также горстки жалких нищих в рваных солдатских мундирах, прошедших Крымскую войну, на огромном дворе никого не было. Де Квинси, Эмили и Кэролайн выбрались из кеба и поспешили к вокзалу. Капли дождя забарабанили по их спинам. Тишина, повисшая в главном вестибюле, казалась зловещей. Стук обитых медью дверей отразился эхом от колонн и гранитных лестниц, которых обычно не было видно за непрерывным потоком пассажиров. Мужчина в билетной кассе ошеломленно взглянул на нежданных посетителей из-под очков. – Три билета в первый класс до Седвик-Хилла, пожалуйста. Кэролайн выложила монеты на прилавок. – Вы уверены, сударыня? – удивленно спросил кассир. – Да, – подтвердила Кэролайн. – Нам нужно в Седвик-Хилл. – Я не это имел в виду. Вы уверены, что вообще хотите ехать? – Почему вы задаете такие странные вопросы? – Разве вы не слышали о вчерашнем происшествии? – Слышали. И о том, что случилось в четверг вечером – тоже, – ответила Кэролайн. – Но это еще не значит, что и сегодня обязательно произойдет что-то плохое. Прошу вас, дайте нам билеты. – Вы хотите сказать, что знаете обо всем и все равно собираетесь ехать на поезде? – Дорогой мой, вы говорите так, будто сами не служите на железной дороге. – Возможно, с завтрашнего утра уже не буду. Вы – первые пассажиры, которых я сегодня видел. Если так пойдет и дальше, я потеряю работу. – Пассажиры вернутся, как только поймут, как глупо они себя вели, – успокоила его Кэролайн. – Дайте нам билеты, пожалуйста. – С радостью, сударыня. Хотелось бы чаще встречать столь трезвомыслящих людей, как вы. Втроем они направились по короткому темному коридору к турникету, где кондуктор – не менее удивленный, чем кассир, – проверил их билеты. За исключением поезда и скучающих без дела носильщиков, перрон под стеклянной крышей был пуст. Обычно здесь стоял оглушительный гвалт, но этим утром только пыхтение паровоза нарушало тишину. Они подошли к открытой двери вагона первого класса. Кэролайн остановилась и долго вглядывалась в темноту небольшого купе, словно не решаясь зайти внутрь. Наконец она вздохнула и поднялась в вагон. Эмили и Де Квинси заняли места напротив нее. Когда все устроились на мягких синих подушках, Кэролайн указала на пустое место рядом с собой. – По крайней мере, мы можем не беспокоиться из-за того, что кто-нибудь подсядет к нам. Как раз в тот момент, когда Де Квинси вытащил из кармана пальто бутылочку с лауданумом, к ним подошел кондуктор. Он с подозрением покосился на бутылочку и сказал: – Все готово к отправлению. Судя по тону, на самом деле он хотел спросить: «Вы действительно собираетесь ехать или все-таки передумаете?» – Чем раньше мы отправимся, тем быстрее приедем, – ответила Кэролайн. Кондуктор кивнул и запер дверь. Ключ в замке заскрежетал громче обычного. Сквозь решетку было видно, как кондуктор подошел к следующему купе и закрыл и его тоже. К удивлению Де Квинси и Эмили, Кэролайн достала из сумочки большой ключ, выглядевший точно так же, как и тот, что был у кондуктора. – Где вы его взяли? – спросила Эмили. – Прошлым летом Эдвард выпросил этот ключ у одного из своих клиентов, управляющего железной дорогой. Знаете, что он сказал в ответ Эдварду? «Отличная идея. Я сам никогда не сажусь в поезд без ключа». Если произойдет что-то непредвиденное, мы сможем поднять окно и открыть дверь. Вагон качнулся, и поезд тронулся с места. Кэролайн сложила руки на коленях. Эмили опустила взгляд на коврик из кокосового волокна. Де Квинси глотнул из бутылочки лауданума. – Уверен, что так скоро после вчерашнего происшествия никаких неприятностей не случится, – заявил он. – Вот как? – удивилась Кэролайн. – Почему ты так думаешь? – Потому что убийство как изящное искусство, помимо сострадания и страха, основано на тревоге. Что больше действует на публику: потрясение от увиденного или напряженное ожидание чего-то ужасного? Поезд набрал скорость. Тучи опустились ниже. По оконному стеклу поползли капли дождя. – Нет, – продолжил Де Квинси, – кто бы ни совершил эти преступления, он будет ждать, пока люди полностью не осознают их ужаса. Поезд начал описывать дугу, и вагон опять покачнулся. Теперь уже Кэролайн и Эмили вместе смотрели на коврик у них под ногами. – Кроме того, следующее происшествие не будет связано ни с Юстонским вокзалом, ни с Пэддингтонским, ни с вокзалом Ватерлоо, – добавил Де Квинси. – Чтобы парализовать всю страну, нужно совершить диверсии на других железнодорожных линиях. Кэролайн, долго ли нам ехать до Седвик-Хилла? – Двадцать минут, – ответила она, вероятно обрадованная возможностью отвлечься. – Тогда у нас есть время послушать твой рассказ. – Какой рассказ? – О том, что произошло с тобой после того, как я покинул этот проклятый дом на Греческой улице. – Боже мой! – пробормотал Райан. Полицейский фургон вез его и Беккера по дороге, параллельной железнодорожным путям. Казалось, этим свидетельствам катастрофы не будет конца. Сброшенные с рельсов вагоны валялись повсюду: обгоревшие, перевернутые вверх колесами, искореженные. Паровоз, который врезался на полном ходу в остановившийся поезд, со взорванным котлом лежал на боку, за ним по обугленной земле тянулась глубокая борозда. Перепутанные провода обвились вокруг поваленных телеграфных столбов. Спасатели разыскивали пострадавших, грохочущие кареты скорой помощи увозили раненых. Вдали – возле первого паровоза – на земле разложили в ряд трупы погибших, накрытые простынями. – Остановите здесь, – сказал вознице инспектор. Они с Беккером спрыгнули и подошли ближе, широко раскрытыми глазами глядя на царивший кругом хаос. – Я никогда не был на войне, но предполагаю, что это очень на нее похоже, – признался потрясенный сержант. – Это гораздо хуже, – сказал окровавленный, перепачканный в грязи кондуктор. – Вы и есть детективы из Скотленд-Ярда? Райан и Беккер показали ему свои жетоны. – В Крыму я видел воронки от взрывов с торчавшими из земли руками и ногами. Много воронок, много… – Кондуктор махнул перевязанной рукой, словно пытаясь отогнать воспоминания. – Прошло время, и я к этому привык. Но здесь… в пяти милях от Лондона, среди английских лесов и лугов, где через месяц начнут пасти скот и где женщины и дети совсем не ожидали смерти… Нет, это гораздо хуже. – Вы знаете, из-за чего мог возникнуть пожар? – спросил Беккер. – Знаю, и без всяких «мог». Подойдите к этому вагону. Только не споткнитесь об этот острый кусок металла, торчащий из травы. Обойдите это колесо. Пока Райан и Беккер пробирались сквозь обломки, раненых погрузили в еще одну карету скорой помощи. – Вот здесь все и случилось. Кондуктор указал на среднее купе вагона с разбитыми окнами, покореженными дверями, обгорелыми стенами и вздувшейся крышей. Райан и Беккер подошли ближе. – Поток горячего воздуха выбил запертую дверь, – продолжал кондуктор. – Видите кучу пепла на правом сиденье? Это был саквояж. – Дверь точно была заперта? – уточнил Райан. – Тот, кто находился внутри, не мог убежать, но трупа я не вижу.