– Неужели вы не чувствуете запах дыма? По-вашему, это значит, что мы в безопасности? Сквозь толпу к Уэйнрайту пробирался помощник. Его некогда белая одежда была испачкана сажей. Он знаком попросил доктора наклониться. – Весь чердак охвачен огнем, – сообщил Рик, стараясь говорить как можно тише. «Чердак? – мысленно ужаснулся Уэйнрайт. – Но ведь там же Мандт!» – Пожар перекинулся на третий этаж, – продолжал Рик. – Я слышал негромкие хлопки, думаю, это взорвались масляные лампы на стенах. Значит, пожар разгорится еще сильнее и скоро достигнет второго этажа. Доктор подумал, что взорваться могут не только лампы. На каждом этаже у горничных были кладовые, где держали различные припасы, в том числе и емкости для масла, чтобы проще было подливать его в лампы. Если огонь доберется до этих емкостей, то… Уэйнрайт кивнул, стараясь не показать испуга. Он выпрямился на стуле и повернулся к толпе. – Что он вам сказал? – потребовал ответа какой-то солидный джентльмен. – Только то, что персонал клиники держит ситуацию под контролем. Но было бы благоразумно на всякий случай перейти в другое здание. – А как же моя одежда? – возмутилась одна из женщин. – А мои драгоценности? – воскликнула вторая. – Когда опасность минует, мы найдем ваши драгоценности, – заверил ее Уэйнрайт. – Теперь он признается, что опасность существует! – крикнул какой-то мужчина. На верхнем этаже что-то взорвалось. Толпа хлынула к парадной двери. Мандт едва не побежал за ними, но побоялся, что его легко различат в этой толпе, поскольку он был в верхней одежде, в отличие от большинства остальных. Почувствовав что-то липкое на бедре, он осмотрел себя и увидел, что левая брючина пропиталась кровью. Ствол револьвера оцарапал его при падении на лестнице сильнее, чем он думал. Было удивительно, что в такой суматохе никто не заметил крови и он не привлек к себе внимания. А если бы выяснилось, что он не говорит по-английски, что он вовсе не гость клиники… Мандт попятился назад. Пока все думали лишь о том, чтобы вырваться из здания, он спустился по лестнице в подвал. Там могли оказаться русские, но Мандт решил, что это маловероятно. Столкнувшись с обезумевшей толпой у входа, они наверняка решили спрятаться и дождаться более удобной возможности поймать его. Прихрамывая, Мандт двинулся по подвальному коридору. Дым пожара еще не добрался сюда, но не приходилось сомневаться, что это скоро произойдет. У него не было времени искать другой выход из здания. Запах затхлой воды снова ударил ему в нос. По обоим торцам коридора располагались двери, и Мандт направился к противоположной от той, где наткнулся на русских. Но затем передумал и повернул в другую сторону. Вряд ли русские ожидали, что он снова воспользуется тем же выходом. Он прошел мимо двери, за которой различил голоса пожилого мужчины и молодой женщины. Внезапно в конце коридора показался свет. Мандт остановился, а затем рванулся туда, откуда раздавались голоса. При его появлении пожилой мужчина, лежавший на столе, удивленно замолк на полуслове. На вид ему было далеко за шестьдесят, но из-за невысокого роста он издали напоминал мальчишку. Женщина, довольно красивая, несмотря на два свежих шва на щеке, по-видимому, проводила какую-то процедуру, но теперь тоже замерла. Одежда мужчины была насквозь мокрой. Вокруг него были разбросаны влажные простыни. Мандт прикрыл дверь и приложил указательный палец к губам с просьбой не поднимать шум. Женщина что-то спросила по-английски. Он снова жестом попросил соблюдать тишину, уже настойчивее. Женщина заговорила снова, показывая на кровь на его правой ноге. Мандт вытащил из-под пальто револьвер, и она наконец замолчала. Свет ламп отражался от белой плитки, которой были выложены стены и потолок. Мандт заметил ширму в углу и спрятался за нее, по-прежнему нацелив револьвер на женщину. – Bitte, helfen Sie mir[9], – сказал он, надеясь, что его слова поймут. Низкорослый мужчина неожиданно ответил по-немецки: – Чем мы можем вам помочь? Мандт удивленно раскрыл рот: – Вы говорите по-немецки? Мужчина кивнул, не вставая со стола. Его раскрасневшееся лицо покрывали капли пота. – Меня разыскивают двое мужчин. Если они зайдут и спросят, видели ли вы кого-нибудь, пожалуйста, скажите, что не видели. – Кто они такие? – Это русские. – Русские? – Не спрашивайте меня ни о чем. Сделайте вид, будто, кроме вас, здесь никого нет. Мандт отступил глубже за ширму, но так, чтобы мужчина и женщина видели его револьвер. Послышался скрип открываемой двери. Мандт сжал оружие обеими руками. Вошедший что-то сказал по-английски с русским акцентом. Женщина ответила тоже на английском. Вошедший спросил еще что-то. На этот раз ему ответил пожилой мужчина. Дверь захлопнулась, из коридора донеслись торопливые шаги и звук следующей открываемой двери. Мандт выглянул из-за ширмы. «Должно быть, русские наблюдали за вестибюлем через окно, – решил Мандт. – Они видели, как я направился к лестнице, ведущей в подвал». – Благодарю вас, – произнес он по-немецки так мягко, как только смог. – К нам заходил только один, – заметил пожилой мужчина, приподнявшись и опираясь локтем о стол. – Значит, второй остался снаружи. «Или мне удалось ранить его? – задумался Мандт. – Нет, не могу поверить, что выстрел получился настолько удачным». – Что им нужно? – спросил пожилой мужчина. – Не могу вам сказать. – Уверен, что должно быть какое-то объяснение, почему эти двое русских разыскивают вас. Мандт не ответил. – Стало быть, вы просто не решаетесь мне рассказать, – заключил мужчина, и Мандт заметил, что его собеседник дрожит. – Вы плохо себе чувствуете? – осведомился бывший лейб-медик. – Мне нужно принять лекарство. – Я врач. Возможно, я сумею вам помочь. Какой недуг мучает вас? – Лауданум, – ответил пожилой мужчина, держась за стол. – Мой недуг называется лауданум. – В таком случае вам помочь может только Господь. В коридоре снова раздались торопливые шаги. Женщина показала на плитку, на которой стоял Мандт. Он озадаченно посмотрел вниз и с ужасом увидел, что кровь из раны на бедре стекает на пол. Женщина схватила влажную простыню и бросила ее Мандту. Тот прикрыл тканью пятно крови на полу и снова отступил за ширму. Дверь тут же опять открылась. На этот раз пожилой человек говорил раздраженно, очевидно спрашивая, почему его снова потревожили. Вошедший что-то проворчал и закрыл дверь. Его шаги скоро затихли.