– Гидропатическая клиника доктора Уэйнрайта уничтожена пожаром минувшей ночью. Лорд Палмерстон попытался сохранить спокойствие. «Доктор Мандт, – подумал он. – Что с доктором Мандтом?» – Вы плохо себя чувствуете, милорд? – забеспокоился Эдвард. – Из-за продолжающейся войны мне пришлось провести в эти выходные несколько важных ночных встреч. – Не сомневаюсь, что государственные дела отнимают у вас очень много сил. Если вы окажете мне любезность и объясните, зачем посылали за мной, я постараюсь не злоупотреблять вашим временем. – Давайте поговорим наверху. – Ваш посыльный указал на некие важные причины, по которым я должен зайти к вам через черный ход, – произнес Эдвард, поднимаясь по ступенькам. – Признаться, меня весьма заинтриговали мотивы такого поведения. – Учитывая экономические трудности, вызванные недавними нападениями на железной дороге, я подумал, что это было бы недальновидно, если бы вы открыто навестили меня здесь или на Даунинг-стрит или же меня заметили бы входящим в ваш дом на Парк-лейн. Обыватели задумались бы, почему я решил проконсультироваться с финансовым экспертом, не связанным с правительством, а не с канцлером казначейства. Это могли расценить как недоверие к нему. – Канцер казначейства действительно самый подходящий человек для консультаций по финансовым вопросам, – заметил Эдвард. – Но то, что я хочу с вами обсудить, никак не связано с правительством. Они добрались до верхнего этажа. Напротив танцевального зала располагалась уютная библиотека. Лорд Палмерстон прикрыл дверь, предложил гостю сесть и сам устроился лицом к нему. – Прошу вас, объясните, в чем суть вопроса, – первым заговорил Эдвард. – Хотя Фондовая биржа сегодня еще не открылась, мне бы хотелось узнать, слышали ли вы какие-то прогнозы относительно железнодорожных акций, – начал лорд Палмерстон. – Все сходятся на том, что они упадут еще на двадцать процентов. Не только железнодорожные, но и акции всех связанных с ними предприятий в таких отраслях, как горное дело, мануфактурное производство и морские перевозки. У лорда Палмерстона перехватило дыхание. – Это неизбежно, – добавил Эдвард. – Рынку требуется время, чтобы приспособиться к новым условиям. – Сколько времени это может занять? – Трудно предсказать заранее, но уверяю вас, что рынок справится с недавними потрясениями. Так происходит всегда. В любом случае сейчас самый удобный момент. – Не понял, что вы имели в виду. – Чтобы скупать акции, – объяснил Эдвард. – У меня были противоположные намерения. Эдвард нахмурился: – Вы хотите сказать, что испытываете финансовое давление, вынуждающее вас продать акции? – В Ирландии выдалась на редкость суровая зима, и мои арендаторы не в состоянии заплатить обычную ренту. А без этого дохода… – Насколько неотложны ваши долги? – Выплаты по закладной на этот дом нужно сделать через три дня. В прежние времена это не составило бы труда, даже без учета земельной ренты. Но обязанности премьер-министра оказались куда многочисленнее, чем я ожидал. За те шесть недель, что я занимаю этот пост, мои запасы иссякли. Сегодня я собирался продать часть железнодорожных акций, но принял это решение до того, как все произошло. А теперь, когда акции резко упали… – Я бы не рекомендовал вам продавать их. – Но у меня нет выбора. – Краткосрочный заем – вот лучшее решение, – сказал Эдвард лорду Палмерстону. – Когда акции снова пойдут вверх, а они обязательно поднимутся в цене, вы сможете продать их без убытка для себя. Процент по ссуде окажется сущим пустяком в сравнении с той болью, которую вы испытаете, узнав, что продали акции по мизерной части их стоимости. Каков размер ваших долговых обязательств? – Десять тысяч фунтов. Эдвард задумался, услышав такую серьезную сумму. – Если я немедленно отправлюсь в Сити, то смогу подготовить заем к исходу дня. – Но кредиторы не должны знать, кто получит эти деньги, – предупредил лорд Палмерстон. – Если поползут слухи, что премьер-министр испытывает финансовые затруднения, Фондовая биржа расценит это как еще один знак того, что страна находится на краю гибели. – Я могу обставить дело так, чтобы никто не узнал, кому предназначены эти деньги, – заверил его Эдвард. – Но заимодавцы потребуют залога. – Как вы думаете, они согласятся принять в качестве залога мои акции? – Поскольку эти акции значительно упали в цене, они могут потребовать также ваши акции шахт, фабрик и пароходных компаний. Может быть… – Что вы задумали? – Чтобы никто ничего не узнал, я сам предоставлю вам этот заем. В полицейском участке Уайтхолла седой дежурный с большим интересом слушал объяснения Райана, снимавшего наручники с Гарольда. – Задушили собственного отца, значит? – переспросил морщинистый полицейский. – А потом ударили вдову и ее мать, чтобы уж наверняка? – Хорошо, я признаю, что ударил их, – сдался Гарольд. – Но я не имею никакого отношения… – Он также ударил дорогого мне друга, – добавил Райан. – И рассек ей лицо. – Вот уж точно наверняка, – заключил дежурный. – Это какое-то безумие! Подождите, министр внутренних дел еще узнает, как вы со мной обращались! – возмутился Гарольд. – Я позабочусь, чтобы сэру Джорджу обо всем доложили, – пообещал Райан. – Ему будет интересно узнать и о вашем брате. – При чем здесь мой брат? – Два года назад вы с братом уехали в Германию, чтобы посетить там казино, но, как мне рассказали, домой вернулись только вы. По вашему утверждению, ваш брат умер от брюшного тифа, однако вы так и не предоставили свидетельства о его смерти. – Свидетельство лежало в саквояже, который украли из квартиры, в которой я останавливался, – ответил Гарольд. – Что ж, я надеюсь, что телеграмма от германской полиции подтвердит причину смерти, – сказал Райан. – Но если этого не случится, присяжные могут прийти к заключению, что вы убили своего старшего брата, чтобы стать вместо него наследником состояния вашего отца. А вчера вечером, после двух лет ожидания, окончательно потеряли терпение и убили также и отца. Почему бы вам не облегчить совесть чистосердечным признанием, Гарольд? – Прекратите называть меня Гарольдом! Я лорд Кавендейл! Дежурный оскалил в усмешке щербатый рот: – Мы здесь не привыкли общаться с пэрами, милорд. Но у меня найдется для вас особая камера. Идите за мной. До конца коридора и направо. Особая она потому, что там никогда не бывает сквозняков. – Сквозняков? – удивился Гарольд. – Да, потому что там нет окна. Если вы спросите мое мнение, то лучше сидеть в темноте, чем на сквозняке. – Я хочу встретиться со своим адвокатом! – Вашего адвоката недавно убили, – напомнил Райан. – Тогда пошлите за кем-нибудь из его конторы! Дежурный почесал лысую макушку: – Вы где-нибудь видите посыльных, которые только и ждут, чтобы их отправили с поручением? – Хорошо, я сам найду посыльного, – заявил вдруг Беккер, который все это время стоял поодаль и прислушивался к разговору. Райан изумленно обернулся к нему. – Если мы предоставим ему все полагающиеся условия, наши доказательства будут выглядеть еще убедительнее. – Доказательства, которые он, по его же собственному признанию, пытался уничтожить, – подчеркнул Райан. – Так вы пытались уничтожить доказательства, милорд? – спросил дежурный, ведя Гарольда по коридору с тюремными камерами. – И куда катится этот мир… История дома номер 10 по Даунинг-стрит восходила к началу семнадцатого века, когда сэр Ричард Даунинг построил несколько небольших особняков рядом со зданием Парламента. Три из них объединили в лабиринт из сотни комнат, включающий в себя канцелярии правительства и жилые помещения, но никто из премьер-министров не проживал там постоянно, поскольку грунт был слишком мягким, из-за чего полы просели, стены накренились, а камины плохо растапливались. Сидя за столом в своем кабинете, лорд Палмерстон мрачно уставился на трещину в обшивке стены. Казалось, трещина стала шире с тех пор, как он занял пост премьер-министра. Раздался стук в дверь.