Самец окончательно осмелел, барабанная дробь усилилась. Самка повернулась задом, начала забираться в логово. Ее кавалер, слегка подталкивая свою даму, следовал за ней. — Твой отец зря надеется на Лордов и Аша. — Девушка потянулась, и Кел с трудом сглотнул. Красивая грудь Каи с торчащими сосками четко выступила под тонкой шелковой туникой. «Прямо как у ездовых пауков, — подумал парень. — Сейчас она ждет, что я начну „барабанить“». — Почему зря? Аш уже несколько столетий поддерживает нас в войне против светлых. — Кел отвел глаза от погонщицы. — За это время мы смогли… — Что мы смогли?! — зло усмехнулась девушка. — Спрятаться за Туманной рекой? Построить столицу? Один-единственный город… Кел, раскрой глаза! Пустыня наступает на нас из года в год, народ дроу вымирает, даже пауков — и тех становится меньше! — Нельзя так говорить! — помотал головой парень. — Аш и Лорды — это наша единственная надежда. Они дали нам инисов, они защищают нас от светлых своей магией. Скоро земли княжеств склонят головы перед Владыкой. Мы получим новые земли, рабов… Вот увидишь, не пройдет и пяти лет, как Эль-Нурген падет. — Ты просто глупец! — Кая топнула ногой. — Мальчишка. — Так уж и мальчишка… У меня десять скальпов светлых! Малый круг вождей разрешил мне сделать татуировку кланового воина. Парень задрал рукав белой шелковой рубашки и продемонстрировал скрещенные мечи на правом предплечье. — И твой круг вождей глупцы. — Кая отвернулась и пошла прочь. — Так и передай своему отцу. Они ведут наш народ в пропасть! Кел растерянно развел руками: — А как же танцы вечером? В честь первой кладки?! — Танцуй с мечами. — Девушка прощально помахала рукой. — Это твое! Глава 8 Следующие два дня я отсыпался в номере гостиницы и приходил в себя. Сквозь сон слышал дневной шум средневекового города, доносящийся через приоткрытое окно, шаги и голоса постояльцев в коридоре, по вечерам крики подвыпивших прохожих и звон посуды с первого этажа, где расположен трактир. Олаф постоянно находился рядом, не оставляя меня ни на минуту. По крайней мере, стоило мне только сонно приоткрыть глаза, как он тут как тут. Подсовывал питье или еду, иногда помогал встать с постели и добрести до туалетной комнаты. Так здесь гордо именовали узкую каморку с крошечным оконцем на улицу, где стоял «мойдодыр», высокий горшок и что-то типа глубокой медной лохани, в которую слуги за отдельную плату могли натаскать для постояльца горячей воды. Слабость в теле была такая, словно я после тяжелой болезни, но боли в мышцах, как ни странно, я не ощущал. Мой амулет с чужой личиной разрядился той же ночью — похоже, всю его магию сожрал на радостях ненасытный Ас-Урум, и теперь этот магический гаджет нуждался в зарядке. Зато эльфийский работал как ни в чем не бывало, — то ли магии дроу и эльфов родственны, то ли мой меч очень привередлив в «еде». Короче, рассудив, что хуже не будет, я спал в обнимку с Ас-Урумом и одновременно проходил курс лечения во сне. На третий день проснулся рано утром и отчетливо понял: все, я восстановился. Чувствовал себя бодро и зверски хотел жрать, о чем и заявил Олафу. Тот новость о моем хорошем самочувствии воспринял внешне спокойно, но я-то заметил, как он, отвернувшись к двери, осенил себя знаком Единого. Видно, не верил горбун до конца, что я так быстро приду в себя. Да я и сам, если уж честно, не верил. Думал, неделю точно проваляюсь. Пока я умывался холодной водой и размышлял, как бы организовать для себя по-быстрому горячую ванну, Олаф притащил полный поднос еды. Каша, молоко, свежеиспеченный хлеб. Слуг в наш номер он не пускал, говорил всем, что его сын плохо себя чувствует. Амулет Олафа, в отличие от моего, работал вполне исправно, и для всех он по-прежнему почтенный купец, приехавший в Ирут по торговым делам в сопровождении сына. Обычная история для этого вольного города и подозрений не вызывает. Вопрос с горячей ванной решился на удивление легко — в туалетной комнате была дверца, выходящая прямо в коридор, через которую прислуга ведрами натаскала воды в лохань, пока я завтракал. Так что потом я долго отмокал в ванне, а Олаф помогал мне помыться и оттирал мочалкой мое многострадальное тело до скрипа. Блаженство!.. Еще бы попариться — было бы и совсем замечательно, но куда мне сейчас в общественные бани, с таким лицом и телом? Придется подождать. Все это время мы вполголоса переговаривались с Олафом, строя планы на ближайшие дни. Сейчас наша задача — зарядить мой амулет. Без него мне выходить на улицу опасно — от местных стражников и инквизиции шелковая маска не спасет. А значит, нам было нужно найти чародея, работающего с амулетами. Таких умельцев в Ируте хватало, но все они жили в квартале магов. Как и все прочие мастеровые, местные чародеи предпочитали селиться здесь обособленно, отдельной общиной. Так что до их квартала предстояло еще добраться, а перед этим сначала не мешало бы поспрашивать знающих людей: соваться к кому попало слишком рискованно. На разведку, естественно, должен отправиться Олаф. Как и в любом мастеровом квартале, у ирутских чародеев была своеобразная биржа труда, где заказчики, маги или их посредники могли без опаски встретиться на нейтральной территории и переговорить. У чародеев роль такой биржи выполняла таверна «Святой Юлиус», вот туда Олаф для начала и собирался. Я велел ему взять денег из нашей добычи, взятой в Дорче. Но осторожный горбун отрицательно покачал головой: — Княжич, эти деньги нельзя светить. И камни эти здесь продавать тоже нельзя, если только в самый, самый последний момент перед отъездом в Микению. На всем этом может стоять магическая метка, и нас с вами схватят, едва мы их покажем продавцу. Нет, сейчас тратить мы будем свое, а это пусть полежит пока. Разумно. Олаф ушел, я закрылся на все засовы, достал свою любимую книгу и продолжил читать про Ирут. Последний раздел главы про вольный город был посвящен шопингу и развлечениям. Барон с таким энтузиазмом пишет про это, что я даже начинал его подозревать в проплаченной рекламе, иначе с чего бы ему расхваливать конкретные оружейные лавки и «бутики» с одеждой, указывая их точный адрес и имя хозяина? А уж с каким пылом он рекомендовал посетить определенные игральные дома и бордели «исключительно для приличных господ»! Прямо хоть сейчас вставай и беги в квартал красных фонарей. Смешно, но и в этом мире все местные бордели украшали красными светильниками, видимо намекая на пламенную страсть, ожидающую клиентов в их стенах. Что несколько неожиданно — в Ируте были еще и дамы легкого поведения экстра-класса, которые принимали господ в своих собственных шикарных особняках. Это скорее даже не проститутки, а куртизанки. Если клиент им не понравился — могли и отказать. Расхваливая их достоинства, барон только что слюнями не захлебывался от восторга — и красавицы они редкостные, и умницы, и манеры у них такие, что с ними не стыдно в высшем обществе показаться. То есть эти дамы еще и оказывали эскорт-услуги. Мало того — куртизанок спокойно принимали в приличных домах Ирута. А вот такого я не припомню в нашей средневековой Европе. Или барон Дильс сильно подвирает и выдает желаемое за действительное, или же Ирут сильно переплюнул Венецию в толерантности и свободе нравов. Про Северную Европу я просто уже молчу, там о таком и речи быть не могло. Нет, мне теперь даже самому стало интересно взглянуть на ирутских куртизанок — может, это и впрямь какие-то необыкновенные дамы выдающихся достоинств? Пока я размышлял о женщинах и заодно вспоминал, как давно предавался плотским утехам в последний раз, возвратился Олаф. Принес мне черную шелковую маску, сшитую по здешней моде, и сообщил новости. Амулет можно подзарядить, это совсем не сложно. При условии, что в нем не сбились все его настройки. А учитывая, что мой амулет обесточил Ас-Урум, такого исключать нельзя. Из хорошего — при должном мастерстве маг даже сможет немного подправить личину, изначально прописанную в амулете. Не кардинально, но новое лицо точно будет другим. Плохая новость — для этого нужно присутствовать лично. И вот теперь мы с Олафом в больших сомнениях. Соблазн вновь изменить свою внешность огромен, такими нас будет знать только этот маг и никто из тех, кто видел раньше. Минус: придется ему показывать свое истинное лицо, а это большой риск: меня-то захочешь — не забудешь. Ну и гостиницу эту нам тоже придется сменить. Рискнуть или не рискнуть? Времени на раздумья немного — вечером маг уже ждал нас в своей мастерской. Решили рискнуть… — Ваша светлость! — Дверь обеденного зала приоткрылась и внутрь заглянул напуганный дворецкий. Его бледное лицо дрожало, глаза бегали из стороны в сторону. — Вас спрашивают паладины инквизиции. — Что?! — Князь Альбрехт Тиссен отложил нож с вилкой, отодвинул прочь блюдо с дичью. — Какие еще паладины? — У ворот замка. Девять человек. — Дворецкий низко поклонился, чтобы скрыть свой испуг. — Требуют их пустить внутрь. Князь махнул рукой, выгоняя из зала слуг. Побарабанил пальцами по столу. — Пусти их. И пригласи сюда замкового чародея с капитаном гвардейцев. Пусть захватят с собой десяток-другой солдат. Дворецкий моментально выскользнул прочь. Тиссен поднялся из-за стола и подошел к камину, встал рядом с ним, заложив руку за отворот камзола. Зал постепенно наполнялся. Сначала явился княжеский маг Фридус в расписанной огненными знаками мантии. Растерянно поклонился Тиссену, встал рядом с хозяином. Зашли два десятка солдат во главе с белобрысым капитаном. Ударили кулаками по нагрудникам. Им Альбрехт велел встать по периметру зала и внимательно следить за гостями. Наконец появились паладины. Инквизиторы, одетые в белоснежные плащи, чеканя шаг, зашли внутрь. Впереди шагал худощавый мужчина с ледяными глазами на безжизненном бескровном лице. В руках он держал длинный посох с золотым шаром в навершии. Тиссен бросил пристальный взгляд на этот шар, который, казалось, просто кипел от переполнявшей его энергии. — Легат Пьер Гийомс. По поручению святейшего понтифика. Инквизитор громко ударил о пол посохом. По залу поплыл странный, тревожный звон. — Альбрехт Тиссен! Ты обвиняешься святым престолом в темном колдовстве. — Легат достал из-за пазухи свиток с печатями. — Вот ордер на твой арест. Подписанный мессиром Вергелиусом. Маг Фридус тихо ахнул. Солдаты нахмурились, схватившись за рукояти мечей. — Глава инквизиции почтил меня своим вниманием? — издевательски рассмеялся Тиссен. — А отчего же не сам понтифик? — Не святотатствуй! — отчеканил Гийомс. — Мера твоих прегрешений и так переполнила чашу терпения нашей Церкви. Подчинись, отступник, и тебя ждет справедливый суд. — В застенках инквизиции не существует справедливых судов, — покачал головой Альбрехт. — Убирайтесь прочь, пока я еще добрый. Солдаты придвинулись ближе к паладинам. Те в ответ обнажили оружие, встали кругом. В центре оказался Гийомс. — Именем Единого! — Легат поднял посох, и золотой шар засиял резким, слепящим светом. Альбрехт и Фридус тут же окутались магическими щитами. Гвардейцы опустили забрала шлемов и подняли мечи на изготовку. — Еще не поздно остановиться и покаяться, Тиссен! — закричал Гийомс. Его фигура поплыла, черты лица смазались, и наружу проступила белоснежная маска. Такая же безжизненная, как и лицо самого легата. — Да к Ашу вашего Единого! — взревел в ответ князь и призвал родную стихию. По его жилам хлынули потоки силы, над головами паладинов закрутился небольшой смерч. Шар легата в ответ полыхнул, отчего в зале сделалось светло, как днем. Гвардейцы, не успев сделать и шага, беззвучно повалились на пол. Магия инквизитора легко смяла магические щиты Альбрехта и Фридуса, развеяла смерч. Фридус тут же ударил с двух рук огненными пульсарами. Они взорвали деревянный стол и уже ослабленные попали в рванувшихся к князю паладинов. В зале раздались крики боли, а на пол уже попадали паладины. Но тут в дело опять вступил легат. Он направил навершие посоха на придворного мага, и тут же из шара вылетел ослепительный луч, который попал в грудь Фридуса. И с лопающимся звуком пронзил ее. В теле мага образовалась внушительная рана с рваными краями. Но при этом Фридус продолжал жить! Он лишь опустился на колени и ладонью правой руки прикрыл рану, шепча исцеляющее заклинание, — кровь тут же перестала хлестать сквозь его пальцы. Тем временем Альбрехт ударил по паладинам воздушным прессом. Стихия аэра начала давить на инквизиторов сверху, прижимая и впечатывая их в пол. Раздался хруст не выдержавших костей, новые вопли разнеслись по залу. Под раздачу попала и часть гвардейцев князя. Но Тиссен словно обезумел. Его руки плели все новые и новые чары, в которые он закачивал силу родной стихии Воздуха. Ветер завывал за окном, стены замка уже ходили ходуном от чудовищных порывов ветра, стропила крыши зала начали трещать, с трудом выдерживая разгул стихии. И лишь Гийомс непоколебимо стоял в центре трапезной, упершись посохом в пол. Заклятие пресса его не брало, шар все так же светился белым, и его сияние даже усилилось. Постепенно чары Тиссена стали слабеть, стихия Воздуха перестала ему подчиняться, и родовой источник замка, отдав все свои силы князю, оказался выпитым до дна. Альбрехт покачнулся и оглянулся на Фридуса. Тот уже пришел в себя и даже начал готовить огненное копье. Остался в живых и гвардейский капитан. Его защитил княжеский амулет. Капитан смог встать на одно колено и сейчас мотал головой, пытаясь прийти в себя. — Ты проклят, Тиссен! — Легат окончательно развеял чары пресса и сделал шаг вперед. — Даже твоя сила отказывается служить тебе. Именем Единого склони колени, отступник! Гийомс грозно поднял посох, шар раскалился и сиял так, что на него было невозможно смотреть. И тут Альбрехт выложил еще один козырь. — Мевар! Убей эту тварь! Из-за одной из колонн выступила фигура Стража. В руках он держал огромную секиру. Легат тут же переключился на Мевара и выстрелил в него новыми лучами. Теперь их было несколько. Мощные, наполненные силой — от них воздух заискрился, и сияющие лучи ударили в доспехи Стража. Но… скользнув по доспехам Мевара, тут же растаяли в воздухе. Гийомс растерянно сделал шаг назад. — Проклятый металл?!! Тиссен, ты негод… — Коротко свистнула секира Мевара, и половина черепа легата вместе с магической маской улетели прочь. Кровавые капли долетели до лица князя. Альбрехт слизнул кровь с губы и равнодушно произнес: — Мевар, добей паладинов. На следующий день ближе к вечеру мы пошли «на дело». Олаф в своей привычной личине купца, к которой он, кажется, уже успел привыкнуть, я — в новой маске. Шелковая маска приятно холодила мое лицо и скрывала его почти до подбородка. Жесткий ежик волос и лоб надежно укрыты капюшоном плаща. К вечеру в Ируте становилось прохладно, и одежда, полностью скрывающая мою внешность, а заодно и Ас-Урум, не привлекала любопытных взглядов. Закрыли номер на ключ и спустились на первый этаж. Теперь нам предстояло быстро пройти через зал таверны, которая вечером битком набита посетителями. На наше счастье, была настежь распахнута дверь черного хода — видимо, кто-то из слуг понес во двор ведро с помоями, — и мы покинули гостиницу незамеченными. Краем глаза я уловил, как Олаф, проходя мимо, ловко вытащил из двери большой ключ и спрятал его за пазухой. Предусмотрительный какой… Я оглянулся и с трудом вспомнил, как мы сюда добирались три дня назад, — так мне было хреново той ночью. Поэтому сейчас я заново осматривал каменное трехэтажное здание. Ну что — вполне прилично, особенно для этого отсталого мира. Серый камень, темная черепица на крыше и ярко-бордовые ставни на всех окнах. Здание нашей гостиницы выгодно отличалось от соседних, более обветшалых и скромных домов, мимо него точно не проскочишь в темноте. Над входом фонарь и большая вывеска со словом «Митур». Для неграмотных рядом с названием нарисовано блюдо с жареной курицей и кружка с пенным пивом, означающие еще и наличие в гостинице таверны. Память Йена подсказала мне, что Митур — это город в Восточном Эскеле. Понятно. Видно, хозяин выходец из этого княжества, земляк Олафа. Мы прошли с горбуном до конца следующего здания, завернули за угол и оказались на набережной узкого канала. Спустились по ступенькам к плещущейся внизу воде, и когда мимо нас проплывала свободная гондола, Олаф свистнул лодочнику, подзывая его. Проплывая на лодке по каналам, городских улиц практически не видишь. Зато мостов — сколько угодно. Мы то и дело подныривали под них. И все эти мосты совершенно разные, часть из них вообще не предназначалась для пешеходов. Они просто соединяли между собой особняки на разных берегах канала и зачастую сами больше похожи были на небольшие затейливые здания. А еще меня удивляли ступеньки, спускающиеся из многих домов к воде. Иногда даже не совсем понятно — черный это выход или парадный? Та же ерунда и с фасадами. У каких-то домов на канал выходили скромные, явно задние стены здания, а где-то многочисленные большие окна были так богато украшены мраморными резными наличниками, что сомнения отпадали — это главный фасад особняка. Каналы здесь зачастую использовались вместо дорог, мимо нас то и дело сновали лодки, доверху наполненные тюками и плетеными коробами, но при этом ощущения хаоса не было — все как-то упорядочено и довольно разумно организовано. Грузовые лодки более неповоротливы и медлительны, потому они беспрекословно пропускали вперед более юркие пассажирские гондолы. Скорость, с которой передвигалось местное «такси», впечатляла, а ярко-красная куртка и шляпа с небольшими полями не давала спутать «таксиста» ни с кем другим. Дильс пишет, что Гильдия гондольеров — одна из самых влиятельных в городе, а гондолы в Ируте совершенно безопасны. Даже грабители не рисковали нападать на местное «такси»: возмездие от гильдии за это следовало непременно. А вот когда расплатится пассажир за проезд, ступит на твердую землю — тогда и делай с ним что хочешь. Несколько поворотов, пара очень оживленных «перекрестков», где сходились иногда по три, а то и по четыре канала, — и вот уже наша гондола подплывала к кварталу магов. Ничем особенным он не отличался. Ну если только тем, что здесь двери домов выходили на узкие каменные набережные и к ним не вели ступени, поднимающиеся из воды. Причалили к довольно широкой деревянной пристани, Олаф расплатился с лодочником за проезд какой-то мелочью, и мы вылезли. Пока плыли, на Ирут опустились сумерки и в городе зажглись фонари. Это один из местных ирутских законов, который не действовал здесь только в трущобах, — над дверью каждого дома должен висеть светильник. На худой конец — в окне на всю ночь должна быть выставлена горящая свеча. В квартале магов над дверьми некоторых домов почему-то висели фонари зеленого цвета. «Целители», — коротко ответил на мой вопрос горбун. Жизнь тут еще била ключом, несмотря на сумерки. Бегали мальчишки-разносчики, степенно вышагивали купцы с охраной, зазывалы хватали за рукава, приглашая заглянуть в свои магазинчики припозднившихся покупателей… Тут мое внимание привлекла кованая вывеска в виде большой дымящейся колбы. — Кто это? — кивнул я горбуну на странную рекламу. — Алхимики. Привороты, эликсиры…