Бандит ухмыльнулся мне, демонстрируя золотой зуб, который мне сразу же захотелось выбить. — Да, знаю, чувак. Но, видишь ли, в местах, откуда мы с ребятами родом, нашему миру все равно, держишься ли ты на расстоянии или нет. Ты кровь. Кровь означает, что ты унаследуешь то дерьмо, которое оставил этот мерзавец. — И что же он оставил после себя? Мужчина загадочно посмотрел на меня. — Скоро ты все узнаешь. Я уставился на него. — Как насчет того, чтобы сразу перейти к делу и сказать мне? Я не вижу смысла ждать. — Я — часть пирамиды, приятель. Мне приказывают, что говорить, а что нет. А сейчас мне просто нужно было сказать тебе, что мы еще увидимся. — Дай мне хоть что-нибудь. — Я уверен, что ты все поймешь. — Затем он бросил свой косяк на землю и раздавил его носком ботинка. — Спокойной ночи, приятель. Он развернулся и пошел вниз по тротуару, пошатываясь из стороны в сторону, что, я уверен, было чертовски утомительно. Только его движения казались тяжелыми и целеустремленными. Он ушел, чтобы сообщить кому-то об этом разговоре. Своему боссу. Мэтт слышал наш диалог и старательно избегал моего взгляда. Я внимательно посмотрел на него. — Ты имеешь представление, что это было? Он колебался, прежде чем пожать плечами. — Я знаю не так уж много. Просто... ты же знаешь, что Райкер торговал наркотиками, да? — Я узнал об этом только после его ареста. — Ну, он был близок с этим парнем. Я видел его здесь. Он из банды. — Ну и? — И.… в чем обвиняли Райкера? Я начал понимать суть того, что он говорил. — Доходы от преступления. У него была куча денег после того, как он продал наркотики. Мэтт кивнул. — Да, так вот, этот парень приходит и говорит, что поговорит с тобой о неудачах Райкера. Как ты думаешь, что это значит? — Это значит, что он хочет получить компенсацию за то, что продал Райкер. — Точняк. — Как думаешь, сколько там? — Черт, понятия не имею, чувак. Может, тебе стоит спросить его самого? Я не был уверен, что когда-либо раньше чувствовал такую злость. Я с раздражением потер лицо, но, несмотря на свой гнев, не был удивлен. Я знал, что когда ты имеешь дело с бандами в этом городе, ты не уходишь невредимым. Даже после ареста это дерьмо будет преследовать тебя, пока они не поквитаются. Чего я никак не ожидал, так это того, с кем они хотели свести счеты. Подозрительное поведение Райкера в тюрьме начинало обретать смысл. Я оглянулся на дверь и сделал несколько глубоких вдохов. Мне нужно было пока отложить это дерьмо в сторону. Я не хотел думать об этом человеке или обращать внимание на тревожное чувство в груди, и то, что сделал Райкер, серьезно изменит ситуацию. Сейчас мне нужно было сосредоточиться. Я вернулся обратно в бар. Элли была здесь слишком долго одна. Я был рад видеть, что она все также сидит на своем месте. Может быть, ребята уловили мой посыл громко и ясно. Я сел рядом с ней, и ее встревоженный взгляд встретился с моим. — Тебя долго не было. Что происходит? — спросила она. Я отрицательно покачал головой. — Ничего. — Тогда почему ты ударил Мэтта? — Когда Мэтт напивается, он много треплет языком. Она нахмурилась, услышав мой ответ. — Он что-то говорил обо мне? Слушай, Хит, я не хочу разрывать вашу дружбу только потому, что он мог что-то сказать… — Я уже не в первый раз его бью, — перебил я, изо всех сил стараясь изобразить искреннюю улыбку. — И не последний. Это нормально. Один из нас выходит из строя, и мы разбираемся друг с другом. Сколько раз Райкер приходил домой с разбитой губой? Она криво усмехнулась и сделала большой глоток воды. — Ух ты, мужчины — совсем другая порода, да? — Ты даже не представляешь. Она улыбнулась своей восхитительной улыбкой и закончила есть, а я свирепо смотрел на любого, кто оказывался в пределах фута от нее. *** — Тебе было весело? — спросил ее, когда мы возвращались к грузовику. Элли кивнула, прислонившись ко мне всем телом. — Да, хотя и устала. Я обнял ее одной рукой и удержал в вертикальном положении, но так близко, как только мог. От нее приятно пахло, она ощущалась хорошо, была всем хороша. На обратном пути она выглядывала из пассажирского окна, ее лицо было безмятежным и довольным, казалось, она погрузилась в свои мысли, пока окрестности пролетали мимо. Я уже положил руку на рычаг переключения скорости, когда что-то прохладное коснулось меня. Я посмотрел на маленькую ладонь, накрывшую мою. — Спасибо за приглашение, — прошептала она. Я с трудом сглотнул. — В любое время. Если не считать разборок с Мэттом и необходимости грубо отталкивать кучу мужчин от нее каждый раз, когда они прижимались к ней, это был хороший вечер. Она говорила, пела, смеялась. Это была не та Элли, которую я привык видеть. Там был целый другой слой, ожидающий, чтобы его распутали, и, твою мать, я хотел раскрыть эту девушку более чем одним способом. Я решил не говорить ей о том парне. Рано или поздно я бы это сделал, но не сейчас. Не тогда, когда она разрушала свои стены вокруг меня. Райкер был чертовски темным облаком. Он бы помочился на наше солнышко, если бы я заставил ее волноваться о нем или о том, что он сделал. Ей нужно было сосредоточиться на ребенке. Я продолжал твердить себе это. Пытался в это поверить. На полпути она уснула, свернув калачиком свое маленькое тело на сиденье. Я припарковал машину и некоторое время смотрел на нее. Было темно, если не считать ближайшего уличного фонаря. — Элли, — прошептал я, — мы приехали. Она не шелохнулась. Насыщенный вечер вымотал ее. Я попытался разбудить девушку, но безрезультатно. Вздохнув, я вышел из машины и понес ее к лифту. Пока мы поднимались, ее рука обвилась вокруг моей шеи, и она удовлетворенно выдохнула. Она ощущалась теплым шаром, который я не хотел отпускать, поэтому крепче обнял ее по дороге в квартиру. Я отнес Элли в комнату и осторожно уложил на мягкую кровать. Снял с нее сандалии и накрыл одеялом. Затем вытащил заколку из ее волос и положил на комод. Я выпрямился и посмотрел на дверь, зная, что мне, вероятно, следует выйти и оставить девушку спать. Но мои глаза вернулись к ней. Не успел я опомниться, как уже сидел на кровати и гладил ее по волосам. И когда этого было недостаточно, чтобы облегчить боль внутри меня, я наклонился к ее лицу и провел носом по ее подбородку, вдыхая легкий запах и нежность ее кожи. Твою мать, что я делаю? И почему, черт возьми, у меня было это странное, как ад, желание прикоснуться к ней? Когда я отстранился, у меня перехватило дыхание, потому что я обнаружил, что глаза Элли открыты, и она смотрит прямо на меня. Всего несколько дюймов от нее разделяли наши лица, и я прекрасно понимал, что был пойман на неуместном прикосновении. Я ждал, что она что-нибудь скажет, но она просто смотрела на меня своими усталыми глазами. Они скользили по моему лицу, останавливаясь на губах. Она выглядела так, будто хотела поцеловать меня. Странные чувства нахлынули на меня. Моя кожа вспыхнула, а пульс участился. Господи, я не знал, как вести себя с этой девушкой. — Эй, — прошептал я, потому что, черт возьми, что еще я мог сказать прямо сейчас? Когда она не ответила сразу, я добавил: — Я пытался разбудить тебя. Ты уснула, и я принес тебя сюда. — И потерся своим лицом о твое, но давай не будем об этом говорить. — Спасибо, — прошептала она в ответ. — Я тебя разбудил? — Нет. Мне приснился плохой сон. — Какой?