— Никто не вызывал меня. Я шел домой с вечеринки! Я был пьян, чувак. Я ни хрена не знаю… — Тогда почему твоя задница была в том переулке? — Какой-то парень звал на помощь. Я пошел посмотреть, что, черт возьми, происходит. Он усмехнулся. — Либо ты самый тупой и невезучий деревенщина, какого я когда-либо видел, либо пытаешься выставить меня дураком. Какой из вариантов? Я покачал головой, и гнев во мне рос с каждой секундой. — Я не дурак и не лгу. Я не мальчик. — Нет? — Нет! — Теперь я видел красные пятна. — Вытащи меня отсюда к чертовой матери! Ублюдок снова усмехнулся. О, я бы все отдал, только бы добраться до этого ублюдка! Я впал в истерику, пытаясь встать со стула. Не имея ни малейшего представления о том, где нахожусь и с кем имею дело, я разозлился и начал паниковать. Мне казалось, что я нахожусь в крошечном ящике, и стены медленно смыкаются вокруг меня. — Успокойся, черт возьми. Господи, ты заставляешь меня чувствовать себя неловко. — Тогда развяжи меня! Я услышал шаркающие звуки. Потом послышались шаги. Чья-то рука схватила повязку на моих глазах и сорвала ее. Я быстро заморгал, когда свет ослепил меня. Медленно передо мной начали формироваться объекты, когда я сморгнул звезды. Я был в комнате с бетонными стенами. Скорее всего, подвал. Меня пронзил страх, когда в поле зрения появилось лицо, уставившееся на меня со злой улыбкой. Мужчина был лысым, с легкой седеющей бородкой и блестящими голубыми глазами. В нем чувствовалась неумолимая твердость, и я вдруг понял, что все в моей жизни вот-вот изменится. Или я умру... или, мать твою, заплачу как-нибудь за то, что подошел к этому раненому человеку в переулке. — Что случилось? — сказал мужчина, подняв брови. — Теперь ты не кажешься таким крутым, а? Ты знаешь, кто я, мальчик? Я едва дышал и слегка покачал головой. Мужчина наклонился и прошептал: — Я могу быть твоим другом... или быть худшим гребаным кошмаром. Я ничего не ответил. Чувствовал, как пот стекает по моим щекам, выдавая мое беспокойство. — И кем же ты хочешь стать? — спросил он, подходя к импровизированному столу, на котором лежал длинный ряд ножей. Кровавый, как чертов ад. — Послушайте, — сказал я, тяжело сглотнув, — я Вам не солгал. Я просто какой-то пьяный хрен, который наткнулся на человека, зовущего на помощь. — Ты в этом уверен? Я вздрогнул и твердо ответил: — Чувак, на сто процентов. Он поднял складной нож с желтой ручкой и повернулся ко мне. В его глазах появился блеск, когда он небрежно подошел ко мне, внимательно вглядываясь в мое лицо и медленно водя пальцами вверх и вниз по лезвию. Он пытался заставить испытывать страх. И у этого ублюдка это получалось. — Сколько тебе лет, малыш? — спросил он, придвигая стул, чтобы сесть рядом со мной. — Семнадцать. — Семнадцать, — повторил мужчина, задумчиво кивая головой. — Все еще гребаный ребенок, да? Почему ты ходишь по улицам пьяный в стельку и отвечаешь на вопросы незнакомцев в переулках? — Мой брат оставил меня здесь. У меня не было денег на такси, чтобы добраться до дома. Решил просто прогуляться, когда услышал его. — Ясно. Я не мог сказать, поверил он мне или нет. Прочесть его было невозможно. — Ты живешь в том районе, где я тебя нашел? — он удивился. — В нескольких кварталах отсюда, — ответил я. — Ага. А тот человек, которого ты видел... ты его узнал? Я попытался вспомнить лицо в переулке. — Было слишком темно. — Что именно он тебе сказал? — Что люди причинили ему боль и что они вернутся за ним. Несколько мгновений мужчина молчал, глядя на клинок. Я наблюдал, как он небрежно вытирает грязь из-под ногтей, как будто это было естественным событием в его жизни. Интересно, подумает ли он дважды обо мне, если решит убить? Или я для него просто еще один случайный парень? Черт, мне нужно было думать быстро. — Хочешь знать, что с ним будет? — мужчина продолжил, смотря на нож. — Он задолжал мне кучу денег. Решил, что не будет платить в соответствии с графиком, который я ему дал. Утром он будет качаться на ветке дерева с фальшивой предсмертной запиской, написанной им самим. Иисус Христос. Зачем он мне это говорит? — Его звали Уолтер Уоллес. Знаешь его? Имя было знакомым. Я понял, что знаю эту семью. Черт, я играл с его дочерью, когда был ребенком. Я медленно кивнул. — Лично не знаю, но слышал о нем. — Я думаю, у этого человека где-то спрятаны деньги. Мне, возможно, придется рыться в его доме. Возможно даже начну резать его жену. Я закрыл глаза. Черт, если это кошмар, кто-нибудь разбудите меня?! — Ну, парень, теперь, когда ты знаешь о нем, тебе лучше начать умолять меня, иначе они найдут тебя тоже качающимся на ветке. Мои глаза распахнулись. — Умолять? Я ничего не сделал! Он пожал плечами и наконец встретился со мной взглядом своих холодных глаз. — Да, но теперь я рассказал тебе об этом человеке и что сделаю с его женой и почему. Я не могу позволить тебе выйти в мир, зная, что у тебя есть такая информация против меня. Какого хрена? Он сообщил мне «информацию», а теперь использует ее против меня? У меня закружилась голова. Моя головная боль усилилась, когда попытался придумать, как выбраться отсюда. Неужели тому незнакомцу просто нравится ловить людей? Он что, подставил меня? Это была чертова игра. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Спросил я, прекрасно понимая, что в моем голосе звучит отчаяние. — Ну, это зависит от обстоятельств. Что ты готов сделать для меня? Я не знал. Он понял это по моему молчанию. Он тяжело вздохнул и разочарованно покачал головой. — Ты доказываешь свою бесполезность для меня. Мне показалось, в тебе есть огонь, когда ты просыпаешься и проклинаешь свое маленькое сердечко. Думал, что мог бы использовать молодого человека. Но, видимо, нет. Он встал, и я содрогнулся в панике. Думай. Думай! ДУМАЙ! — Я найду тебе эти деньги, — выпалил я в спешке, борясь с дрожью в голосе. — У этого человека была дочь. Я могу... могу передать их тебе через нее. Она ничего не заподозрит. Н-никто из них. Он посмотрел на меня сверху вниз, нахмурив брови. — Зачем мне это делать? — Потому что отец-самоубийца будет казаться очень подозрительным, если с матерью тоже случится что-то плохое. Он пристально посмотрел на меня, и я ни за что на свете не смог бы прочесть его эмоции. Секунды текли мучительно медленно... пока, наконец, его губы не изогнулись, и он широко улыбнулся с безумным взглядом в глазах.