– Перевоспитательные беседы вели. Ты от Киреара? – Да, если так зовут темного альва, и он здесь единственный темный. – Что он здесь делает? – Вместе с видящей выполняет важное задание, – не признаваться же, что сам толком не знает. – Сумеешь освободить людей? Вам бы убраться отсюда поскорее. Такой совет казался благоразумным, ибо Митаи, да и никто, собственно, не знал, чем тут все закончится. – Это запросто. Ключи? – Там висят, сразу за дверью в темницы. Дорогу знаешь? – Запомнила. – Она размяла ноги и руки, потянулась, попрыгала на месте. Чувствительность и подвижность постепенно восстанавливались. Вместе они потрусили в подземелье, Митаи впереди, Кайди – немного отставая. Митаи свернул в одном из ответвлений, поспешил к старому ритуальному залу. Отец должен быть там, как и Хоя. Кайди же бежала к темницам. Там ее ждали люди. Там оставался Крисшаян. 22 Владыка ждал в центре зала перед Вратами. Он подготовился. Благо времени на это у него было достаточно. Более пятисот лет. Как только Хоелинэль ступит на плиты этого пола – ее участь будет решена. Она уйдет быстро, даже понять ничего не успеет. И без мучений. Он надеялся. А на ее месте, со всей своей былой мощью, возродится Келида. И исполнит обещанное. Их с Владыкой договор невозможно нарушить. Проклятая исполнит клятву после того, как Оссанлел исполнит свою. Первым в подземелье вошел Киреар. Остановился сразу у входа, не давая пройти Хое. Под каменными сводами, в тяжелеющем воздухе, ощущалась древняя магия. Пробудившаяся и готовая к действию. Факелы чадили, их пламя металось, черный дым стелился, его придавливало к полу и отгоняло к стенам. Магия Врат подавляла все остальные силы, любые другие стихии и плетения. Кир не увидел заклятия, настроенного Владыкой на ведунью. Она выглянула из-за спины Кира и переступила порог. Сразу же почуствовала на себе силу чужого заклятия. Тело стало непослушным, движения выполняло нехотя, преодолевая сопротивление. Ноги понесли к Вратам, независимо от ее желания. – Владыка? – губы слушались, но кричать, Хоя понимала, – бесполезно. Итак – вот он, их единственный шанс. Всё случится здесь и сейчас. Все необходимые составляющие собрались в одном месте в одно время. Воплотится или ее план, или план Владыки и Келиды. Третьего не дано. Хоя совершит невозможное или погибнет, обрекая на смерть столь многих. – Рад видеть тебя, моя Видящая. – Владыка приветствовал ее как всегда, будто она в очередной раз зашла к нему в кабинет с отчетом. – Оссанлел? Что ты задумал? – Следом за Киром и Хоей в подземелье влетела запыхавшаяся Веточка. Она очень спешила и, слава священному Лесу, успела. Одна из первых фей, перелетевших павшую сеть. В отличие от остальных, она ждала на границе и точно знала, куда и зачем лететь. Сейчас тот, к кому так стремилась, стоял перед ней. Смотрел и не узнавал. Еще бы! У нее голос, и тот изменился до неузнаваемости. Что говорить о внешности… Ее бы и мама родная, будь та жива, не узнала. – Эерика? – голос Владыки дрогнул. – Имя помнишь… – Она пристально следила за сменой эмоций на его лице, упрямо не отводила светящихся красных глаз. Хоть и было невыносимо больно наблюдать – ошеломление, неверие и сомнение, осознание и горе. Неподдельное искреннее горе. Их общее. – Это ты?.. – Это я. А это ты? Такой знакомый, немного ядовитый юмор возлюбленной заставил Оссанлела улыбнуться. Жалкое подобие улыбки и вселенская тоска во взгляде. – Веточка? – Киреар произнес лишь имя феи, не знал, как иначе спросить, в какие слова облечь догадку. Он чуть отстал от Хои. Не подозревал, что она не по своей воле подошла впритык к зеву Каменного дуба. Не по своему желанию присела на колени перед ним. – Веточка… – как завороженный, прошептал за темным воином Владыка Оссанлел. – Я все исправлю, любимая. Клянусь. – Как исправишь? – Келида вернет тебя, если сама вновь обретет физическое воплощение здесь – в Верхнем мире. – Нет! Ее возрождение не вернет тебе желаемого. Я и так тут, как ты видишь. – Эерика… Когда ты пропала, я потерял себя, потерял все! Я никого не любил после! Я не жил, сошел с ума от горя… – Оссанлел пересек зал, протянул руку к фее, несмело пробуя дотронуться. – Лес соединил нас, но отнял так скоро!.. – Ты повторяешь – я, я, я! Мне! Меня! А о других ты думал хоть изредка? Никого не любил, говоришь? – Веточка кричала и махала руками-прутиками. Под высокими сводами ее сухой голосок напоминал скрип несмазанных петель. – У тебя сын есть! – Я не любил ее! Только тебя! Всегда! Ссора влюбленных, не иначе. Сцена ревности – как бы неуместно не смотрелось. Двое были поглощены друг другом, забыли об окружающем. Кир не вмешивался, следил за Владыкой, происходящим в зале и за Хоей. Она сидела спиной к нему, лицом к гигантским корням древнего окаменевшего дерева. – Каким был дурнем, таким и остался, Осси. Если бы не было любви, не даровал бы вам Лес сына. А ты? Что ты натворил? – Ради тебя… – Думаешь, почему я не появлялась здесь раньше? Понимание ошибки исказило лицо Владыки. Он отгородился от фей сетью Келвиана. Отгородился от леса Нагь и Хою запечатал. Иначе, даже не в состоянии преодолеть сеть, существа бы окружили город, чувствуя силу видящей. Келвиан знал… Келвиан все знал, советовал и подсказывал то, что сейчас и самому Оссанлелу показалось полным безумством. – Если на то пошло, насиловать тебя бы никто не стал, – добила его Веточка-Эерика. – В отличие от меня, ты по своей воле стал тем, кем стал. Душа альвы в теле феи Веточки. Когда-то она любила его – Оссанлела, и была все еще любима им. Ритуальный клинок выскользнул из ладони Оссанлела и загремел по каменным плитам. Он опустился на колени. Когда через некоторое время посмотрел вверх на фею, на его неподвижном, будто мертвом, лице жили лишь глаза. Их переполняла вина. В Веточке, замеревшей в воздухе напротив, и то виделось больше жизни. Уже не Владыка, герой, столетия правивший железной рукой, построивший свой порядок. Нет. На каменных плитах сидел сломленный мужчина, потерявший самое дорогое. И в этот миг он потерял последнее, что еще оставалось, – надежду. Страшно видеть, как могущественный правитель становится беспомощнее младенца. Все должны уходить в свое время. Должны уходить правильно. Не оставляя шанса вернуться, не оставляя другим надежды вернуть. – Прости меня… Хоя. – Единственные верные слова, которые ты мог произнести, – припечатала Веточка-Эерика. – Прекращаем цирк, надо сделать проход для остальны… – Слабак, – прогремело от входа, прерывая фею. – Ты жалок! Я всегда это знал, но все же рассчитывал, что ты завершишь начатое. Келвиан выступил из арки и уверенно преодолел разделяющее их с Оссанлелом расстояние. Оказался там, где находился все эти годы, – рядом, в полушаге, ближе всех. Отмахнулся магической плетью от Веточки и одним движением вонзил в грудь поднимавшемуся с колен Оссанлелу длинный кинжал. По самую рукоять, проворачивая внутри и глядя при этом в глаза своему Владыке. Оссанлел не издал ни звука. Лезвие пронзило сердце, и лишь ткань одеяния из светло-зеленой стремительно превращалась в бордовую. Завыла Веточка, пытаясь взлететь на обожженных плетью крыльях. Без них она валялась на полу, как обычная ветка, наступи – переломишь. Кир встал между Келвианом и Хоей. – И ты разочаровал меня, темный. Что ж не прикончил, когда была возможность? – Действительно, – согласился с ним Киреар. – Но еще не поздно. – Поздно, темный. Теперь поздно. Келвиан оказался не тем, за кого себя выдавал. Как маг, он был куда сильнее Владыки. Как ему удавалось все время оставаться в тени Лесного трона? Скрывать мощь? Откуда он вообще взялся, этот Келвиан?! Владыке помочь уже нечем. Он осел на пол, тускнеющие глаза устремлены на трепыхающуюся фею. Его путь был завершен. Из ответвлений проходов слышался шум ломаемых досок перекрытий и сыпавшихся камней: драконы, несмотря на узость проходов, пытались проникнуть в зал. Или не драконы, а другие существа, которым каменные стены не препятствие? – Мы успеем, – пообещал Келвиан. Не совсем понятно, кто «мы» и что «успеем», но уточнять Киреар не стал. Келвиан атаковал первым, выбросив плеть в сторону Кира. Темный отбил ее мечом, тоже не лишенным магии, и сделал несколько встречных выпадов, подходя, насколько возможно, близко к противнику. В ближнем бою на мечах у темного воина больше шансов. Отступать Киреару некуда. За ним Хоя. Смертельный танец двух мастеров. У них обоих свои козыри в рукавах. Кир использовал бесконтактные удары, Келвиан швырял в него заклятия. Кир с трудом уворачивался, отбить получалось далеко не все. На его лице выступила испарина, по спине тек пот. Как маг, он намного уступал светлому и по силе дара, и в умении. Единственное, что еще играло в его пользу, так это, что магия Врат подавляла выбросы силы, не позволяла Келвиану разгуляться во всю мощь. Но долго Киреару не продержаться. Пока шел их бой, существа проламывали себе путь к Вратам. Каждый стремился к своей цели. А Хоя уже смотрела в пустые глаза Проклятой Келиды в Межмирье. Сила Врат омывала ведунью, словно вода. Окутала и приподняла над полом – тело выгнуто в спине, раскинуты в стороны руки, вытянуты пальцы. Замерла в точке наивысшего напряжения. Центр смерча, вокруг которого неотвратимо и безжалостно закручивалась сила. Плеть Келвиана достала ногу Кира и обвила лодыжку. Самым концом, но этого хватило. Темный потерял равновесие и пропустил удар лезвия в корпус. Светлый маг дернул плеть, отбрасывая, как куклу с пути. Сам покачнулся, едва держась на ногах от изнурения. – Я вытащу тебя, сестра! – бешеный крик в пространство. – Ты возродишься! Он подхватил ритуальный кинжал, лежавший рядом с телом Владыки, и со смертельной точностью метнул его в Хою. Чтобы высвободить Келиду, Хоелинэль должна пролить кровь на начертанную на плитах пентаграмму. При этом ее тело не должно слишком пострадать – Келиде в нем еще жить и жить. После. Кровь проливать не обязательно добровольно, хотя так было бы предпочтительнее. По первоначальному плану, Хоя должна была взойти к Вратам, как покорная овечка. Это последний шанс Келвиана. Его и его Госпожи. Келвиан и Келида – верный слуга и его богиня. Рожден и воспитан, чтобы служить ей, преклоняться перед ней. Все они: альвы, другие расы и народы, сам лес – созданы ей в услужение. Келвиан верил в это неистово, как истинный фанатик. Он пронес эту веру через столетия. Также, как Владыка Оссанлел пронес свою любовь к Эерике. Келвиан умел видеть и использовать слабости других. Внушить нужное Оссанлелу в подходящий момент не составило большого труда.