Утро пятницы трачу на поиск новой работы и приготовление супа. Детям нужно питаться горячей едой, а не чипсами с шоколадками! Позже выхожу из дома встречать сынишек после уроков, вздыхая о калечных вакансиях, предложенных на сайте. Сворачиваю со двора на оживленную улицу. Настроение и так было не фонтан, а теперь вовсе ухает в самый низ, когда на противоположной стороне дороги, пересекающих пешеходный переход, я замечаю сыновей в желтых шапках. А переводит мальчиков по зебре…свекровка. Тяжелой походкой она переваливается из стороны в сторону, но двигается бодро. Держит своими пухлыми руками детей! Эти молодцы бабушку повстречать не прочь. Она за ними почти с пеленок ухаживала. Дима что-то рассказывает Зинаиде Васильевне, тычет пальцем в сторону многоэтажки. Там же и меня замечает. Приветливо машет. Про себя ругаюсь. Внешне улыбаюсь сыну и маячу в ответ. Они подходят ближе. Иван сжимает в руке целлофановый мешочек. В нем грамм триста отсыпано конфет, сорта который был популярный во времена молодости свекрови. — Мама, смотри, — говорит Дима, — бабушка приехала! — Вижу…не сотрешь, — бубню под нос. Вряд ли кто-то смог нормально расслышать. Зинаида почти как лань перебежала дорогу, но поняв, что я рядом тут же начала страдать от отдышки. — Ох, ты чего же Нинка пропала? Ни привета, ни весточки от тебя. Жизнь свою личную устраиваешь, а у меня сердце за детей болит. Не выдержала, поздороваться приехала. Столько часов в автобусе тряслась, ох…плохо… — Я не просила вас тащиться, - кривлюсь. Бесцеремонно беру Ваню за ручку ранца, висящего за спиной, и выдергиваю из лап свекрови. То же проделываю с Димой. Наверное, выражение моего лица получилось смешным, Ваня хихикает, чем вызывает лютое раздражение бабушки. Она патологически не выносит, если кто-то позволяет себе веселье. — Вот смеешься ты, Ванечка, играешь, а папка твой в деревне страдает каждый день без вас, плачет. Кушает редко, не спит. Разве вам его не жалко? Ко всему свекровь в курсе, что дети неродные. Я четко сказала о невозврате к Алексею, но Зинаида пытается тут навязать вину детям. И у нее почти получилось – мальчишки осунулись, принимая ее слова на веру. — Жалко должно быть к горячо любимым внукам с полупустым кульком приезжать! — забираю мешочек Вани, заглядывая внутрь. — Чистые хоть? Без земли? А то пади на кладбище насобирала. — Ну и язва ты, Нинка. Плохо тебя Алёша воспитывал. Слишком добрый он у меня, не в отца пошел. Драть надо было тебя как Сидорову козу… — хватается за сердце, снова охает. — Я нищая пенсионерка, лекарства покупать не стала, лишь бы деток порадовать. — Да у вас под матрасом полугодовой бюджет Ватикана закуркулен, — шиплю и медленно разворачиваюсь. — Это какую нужно иметь силу духа, чтобы не бояться инфляции? — Ох и врунья! Грудина гореть начинает и руки трястись от разговора со свекровью. Какое же было облегчение в день ухода от этой семейки. Как свежий воздух, глоток воды после пекла. А теперь опять становится дурно. Зинаида осуждает, претензии предъявляет. Не устану говорить самой себе спасибо, что решилась уйти. Отныне у меня есть выбор терпеть или нет. — Помашите бабушке! — указываю детям. Те и не спорят. — Ты что старуху тут одну бросишь?! — орет в спину. — Чаю не нальешь с дороги?! Она задышала как паровоз, пустившись вдогонку. Ускоряю шаг, скрываясь за аркой. — Вы не обязаны общаться с бабушкой, если не хотите, — говорю детям. — Я не хотел! — звонко отвечает Ваня. — Это Димка соскучился! Оборачиваюсь к Диме. — Ты хочешь к бабушке? — Уже нет, — морщит носик. — Она ругается. — Вот и отлично, — на ходу вынимаю ключи, открываю подъездную дверь. Ваня трясет кульком. — Мам, а конфеты куда? — В кусты выкинь, — отмахиваюсь. Придерживая дверь, запускаю сыновей. — В следующий раз, если увидите папу или бабушку, мне звоните. По крайней мере, они не знают, где точно мы живем. Ваня чуть задевает плечом братика. — Знают, Дима все рассказал. Не передать выражение моего лица сейчас. Оно наверняка исказилось. Злость, сожаление и лень начинать все сначала единым клубком закручиваются в душе. Я сильно раздражаюсь на саму себя. Надо было сразу предупредить детей, как действовать в ситуации, если на горизонте появляются бывшие родственнички. Со всеми переездами, судом, потерянными на Золотова нервами я упустила сыночков. Не интересовалась досконально их делами. Во всем, что происходит, сама виновата. — А бабушка первый раз приехала или наведывалась раньше, пока вы были в школе? — Только сегодня, — утвердительно отвечает Ваня. Хоть где-то хорошо. Теперь нужно думать, что делать дальше. Бежать или дать отпор в случае повторного возвращения Семенихиных? Проще поменять адрес, но зная свекровь и мужа… Они такие люди, как звери! Если почувствуют страх и превосходство, не успокоятся и станут преследовать, а потом откусят голову. В квартире мальчики снимают куртки и моют руки. Я суечусь на кухне. Вообще-то, роль хранительницы очага мне не нравится, я плохо справляюсь с обязанностями, сколько бы ни старалась. Много лет бытом заправляла свекровка. По мне, лучше убивать мамонтов. Но теперь я мама и на мне двое голодных ребятишек! Хочешь не хочешь! На пороге кухни останавливаются дети, не спешат бежать за стол. — Что замерли как неприкаянные? — шутливо спрашиваю. — Идите же! Супчик свеженький. Те переглядываются. Мне кажется, они садятся на стулья как-то странно. С опаской, что ли? — Как суп называется? — ковыряет ложкой в тарелке Ваня. — Борщ. Подрезаю хлеб и чесночок. Добавляю к обеду. — А почему он не красный? Вот еще обсуждений моей выстраданной стряпне не хватало. — Я не знаю! — честно признаюсь. — Свеклы там в достатке. Просто она какая-то неправильная! Сначала была красная, а к концу варки побелела… Дима кое-как пробует суп. Ваня продолжает раскопки гущи в жиже. — Бе… Дима вздрагивает. — Что ты там нашел? — Мама в суп печень положила. — Фу-у-у… — отодвигает подальше свою тарелку. Возмущенно шлепаю ладошкой по тумбе. — Подумаешь, кинула кусочек для навара! Там есть и обычное мясо. Дима тянется к Ване и шепчет ему на ухо. Секреты от меня? Подхожу к столу напоминая: — Где больше двух там надо вслух! Старшенький пожимает плечами. — Дима сказал, что дядя Максим готовил вкуснее. Это я и без сыновей прекрасно знала. Слышать правду не обидно. У меня звонит телефон, достаю его из кармана джинсов. Ого. Алиса?