В глазах Андрея вспыхивает нехороший огонь и эмоциональное возбуждение, которое Ветров пытается затушить, но я все равно вижу. — Дело в том, что сверху перстень открывается как медальон, а внутри его это… Андрей пролистывает дальше, показывая картинки раскрытого перстня. Главный его секрет – камень. — Бриллиант, что ли? — Да. Всего в мире три перстня «Слёзы Антуанетты», они надежно хранятся в музеях. В одном обычный бриллиант, во втором голубой, весьма редкий. А третий перстень был давно утерян и до сего никем не найден. Он бесподобен, потому что скрывает в себе уникальный розовый бриллиант. Ему нет цены…Нина… Если еще услышу за сегодня хоть какую-то новость, то рухну в припадке! — А свекровь об этом знала? — спрашиваю у Андрея. — Полагаю, что да. Она прекрасно отдавала себе отчет. За кражу такой реликвии Золотову мало не покажется. — А Макс? — Он вряд ли. Золотов никогда не интересовался так глубоко украшениями. Я хочу разреветься. — Ненавижу эту старую выдру! Зинаида крупно подставила Макса и, — хватаюсь за голову, — до него! То есть когда я была с Алексеем в последние месяцы. Мы жили так плохо, в долгах. Я горбатилась и заработала протрузии в спине, а карга все это время хранила при себе «Антуанетту»?! После слез я нестерпимо жажду повстречаться с Зинаидой Васильевной. Руки чешутся вцепиться в ее головушку и повыдергивать все до волосинки! У меня накипело. Честное слово! За весь обман и несправедливое отношение ко мне, за то, что так жестко она оболгала Максима. За детей! Боже. Меня трясет. За то, что она оскорбляла мальчиков, а перед чужими людьми называла внуками и стонала, как сильно их любит! Не прощу никогда ее за это. Резко отворачиваюсь от Ветрова и иду на эмоциях, но Андрей вновь хватает меня за локоть. — Куда собралась? — Порешить свекровку! — фыркнув, пытаюсь вырваться. — Ты не запретишь мне этого! — Мне без разницы, — кривится, — но так ты ничего не добьешься. Тобой руководит ярость. — Из-за нее Макса забрали. И что я должна? Шуточки шутить? Конечно, я злюсь, черт бы их всех побрал. Неожиданно секунду назад блистающий великолепием и мужеством Андрей, словно угасает. — Мне бы так… — Ты о чем? — вскидываюсь, оглянувшись на него. — Женщину, что бросилась за мной в самый огонь без особого сожаления. За такую…впрочем…неважно. Я будто отрезвляюсь на мгновенье, даже холодно становится. Стрессовая ситуация и новые обстоятельства побудили во мне чувства, которые я предпочла бы не испытывать, но не могу… Это больше чем страсть, жажда постельных утех или вот это – детям нужен отец, а нечто иное. Очень тонкое чувство, к которому прикипает душа. Я не испытывала такого ни к кому и никогда. Даже к самому Золотову! Оттого и страшно и мороз ползет по коже. — Я просто представила, что могу навсегда потерять Максима. Не увидеть его больше. Вдруг осознала, что моя жизнь лишится прежних красок без Макса… В глазах Ветрова я вижу дикую тоску и…понимание, которое уже через секунду опять растворяется и появляется лед. — Я тоже так рассуждал, когда разводился с бывшей женой, думал жрать не смогу, умру без нее, но я живой. Уверен, в вашем случае будет по-другому, — опускает меня. — А сейчас не кипятись и не спеши. Бабка за пояс тебя заткнет, если будешь действовать необдуманно. — А как же Золотов? Андрей прищуривается. — Успокойся. Максимум что грозит сейчас Золотову – растоптанное самолюбие. Он уже тысячу аргументов нашел в свое оправдание еще по пути в участок. Он отличный адвокат. У Краснова нет цели упрятать Максима за решетку, кишка тонка. Прокурор мечтает разрушить карьеру Золотову, потому что тот, защищает не слишком честных перед законом людей, таких как я. И у него неплохо это получается. Скорее всего, Краснов разнюхал о празднике с репортерами, да и Зинаида так удачно всплыла. Вот он и решил воспользоваться редким шансом. — Но я не хочу, чтобы свекрови ложь так легко сошла с рук! Ветров недолго размышляет. — Могу помочь тебе. А у меня внутри зарождаются сомнения. — Вы не похожи на человека, кто помогает безвозмездно. — Верно, — кивает, — я хочу взамен «Антуанетту». Не думай, как она мне достанется, главное, не мешай. Ох, как алчно и жадно он говорит об украшении. Словно это единственная его прелесть, после того как Ветров лишился жены. — Будь проклята Антуанетта! От нее одни беды. — Значит, согласна? Хорошо, а теперь иди к своим друзьям, но обо мне ни слова. Возвращайся домой. Я сам тебя найду. — И все? Просто вернуться? Что я там буду делать без Максима?! — Не знаю, — безразлично пожимает плечам. — Есть, спать, губы красить. Мне все равно. Он берет меня и разворачивает, слегка подталкивает между лопатками. Пройдя пару шагов, оглядываюсь, но Андрей уже растворился в темноте. Возле ресторана меня спохватились, а я молчу, держу слово, отданное Ветрову. В дом к Шаховым приезжаем все. Хорошо, что детки спят и не видят моей кислой физиономии. Немного поболтав, приятели расходятся по комнатам. Только я вынесла стул на открытый балкон и сижу, облокотившись на ограждение, вглядываясь в пустоту двора и свыкаясь с новыми чувствами. После полуночи из пучины мыслей меня выдергивает металлический скрежет ворот. Вздрогнув, наблюдаю, как тяжелые створки распахиваются. На территорию устало входят Демид и Максим. Я чуть не вскрикиваю, от прожегшей в груди волны радостных эмоций, но сдерживаюсь, подумав о спящих в комнате сыновьях. Все случилось, как прогнозировал Андрей. Оттого и доверие к его плану возрастает. С трепетом и волнением я бегу со второго этажа на первый. Застаю мужчин, вошедших в особняк. Шмыгнув носом, спешу обнять Максима. Демид тактично интересуется, где именно Юлия и оставляет нас вдвоем, сам соскучившись по любимой. — Уроды, звери, — рассержено перечисляет Золотов, — и вообще они крепко пожалеют, что связались со мной. Заявили, что будут проверять ломбарды! Ты представляешь меня, сдающего перстень в ломбард? — Не-а, — мотаю головой, обняв и повиснув на Максе. — А обыск? Краснов заявил, что будет обыскивать мою квартиру. —Давай насобираем собачьего дерьма и разложим в самых неожиданных местах? — злорадствую я. — Пусть ищут. Золотов смеется. — Только ты могла предложить это, и знаешь, впервые я наплюю на стерильность и соглашусь с тобой, — сказав, резко перестает улыбаться. — А если серьезно, прокурор говорил мне такую чушь, слушать невозможно было. Поэтому я думал о тебе. Я ведь давно тебя заметил, с самого первого дня, когда увидел тебя на службе у брата. Я не мог отвести взгляда от тебя и опасался, что ты заметишь. Не только красота…с самого начала ты напоминала мне девушку из сна, очень сладкого, но, казалось, нереального. Того, что случился со мной много лет назад. Там в комнате общежития. Но это был не сон… Ах, мое сердце забилось в груди. — Нет, не сон, — еле слышно говорю. — Жаль, что я была слепой и упертой. Всячески отвергала мысли, что могу нравиться тебе. Обоюдная страсть и чувства вспыхивают между нами как факел, горящий в темноте. Честные признания разрушают остатки границ моих и Максима. И нас накрывает тишина, и дыхания будто останавливаются. Мы смотрим друг другу в глаза. Тянусь к его пиджаку и, подцепив за края, скидываю на пол. Потому что моя грусть и жуткая усталость Макса совершенно не влияют на наше взаимное желание, как выясняется.