Так что настоятель монастыря, как обозвала его Лиля, встретил кортеж в воротах. Не кланяясь, правда, но всем видом выражая почтение. Графиня оценила. Надо уметь пресмыкаться красиво. Настоятель умел. И вид у него был самый, что ни на есть благообразный. Седые локоны красиво разложены по плечам, усы и борода со вкусом подстрижены, ряса не из грубого сукна, как у Кенета Воплера, а из дорогого, мягкого, словно шелк, ухоженные руки, знак Альдоная на груди. Джерисон, как главный, спрыгнул с коня и опустился на одно колено. – Благословите, светлый… – Альдонай да осенит тебя своим крылом. Пастер сотворил знак Альдоная и улыбнулся. Мужчины покидали коней и преклоняли колени. Лиля подумала, и тоже спрыгнула, правда, на колени становиться не стала. Для женщин ритуал чуточку другой, им можно просто склонить голову. Особенно благородным дамам. – Что привело вас сюда, господин…? – Граф Иртон. Посольство, следуем в Уэльстер, – взмахнул рукой Джес. Пастер понимающе кивнул. Здесь была не самая оживленная дорога, обычно люди предпочитали ездить напрямую, переправляясь через пролив в нескольких местах, но сейчас самое гадкое время. Погода неустойчива, не переправишься. Еще шторм налетит, а они в эту пору просто возникают из ниоткуда, их невозможно предугадать. Поэтому проще объехать Лимайерский залив по суше. Через реку перебраться все же проще… А до зимы еще время, и лед ляжет не скоро. Пролив-то льдом затянет, но чего сидеть, ждать? – Мы рады видеть вас в нашем монастыре, ваша светлость. – Мы хотели бы переночевать, поклониться мощам святого Константина и завтра с утра двинуться дальше. – Мы всегда рады гостям, ваше сиятельство. У нас есть гостевые домики, можем предложить кому-то из ваших людей переночевать в кельях… Джерисон кивнул и деловито принялся распределять людей. Три графских семьи, разумеется, заняли для себя домики, еще один домик отдали будущим фрейлинами королевы, последние два достались молодым людям. Кому не хватило домиков, отправились в кельи. Ужин обещали подать через три часа, в монастырской столовой, после вечерней молитвы. Молитва через два часа. Что еще угодно благородным господам? Лиле точно было угодно. Но не с пастером же это обсуждать? Конечно, нет! Она просто отловила послушника, и пока слуги таскали вещи в домики, показала ему серебряную монетку. – Хочешь? Ответ положительный. Сразу видно по серебряному отблеску в глазах. – Горячая вода на кухне есть? Нагреть и принести в мой дом, хочу принять ванну. – Надо бы посмотреть, госпожа… Серебряная монетка исчезла в руке послушника. Вторая, как по волшебству, появилась в пальцах Лилиан. – А ты посмотри, посмотри. Я в долгу не останусь. Послушник поклонился и удрал, а Лиля прихватила Мири и отправилась осматривать свой ночлег. Нет, это не президентский люкс. И вообще не люкс. Гостевые домики даже для вип-паломников выглядят не слишком презентабельно. Обычная крестьянская изба, только и того, что полы не земляные и топится не по-черному. Камин есть. А так – одна большая комната внизу, одна наверху. Внизу стол, наверху кровать. Два сундука. Лавки, кресла, обтянутые тканью, которая старше Лилиан раза в три. Все. К счастью, нет ни блох, ни клопов, ни вшей. Это Лилиан проверила в первую очередь. Лучше уж спать под открытым небом, чем нахвататься всего этого зоопарка. А до изобретения керосина еще ой как долго! Но домики, видимо, использовались редко, и местная фауна игнорировала их. То ли дело бараки для паломников? Тесно, уютно, есть, кем поживиться. Лиля приказала, чтобы кровать застелили ее одеялами (да, одеяла, подушки, покрывала, все это приходилось везти с собой), бросили на пол ковры, и как следует протопили. И стала ждать ванну. Как уж там с божественными чудесами на территории монастыря – она не знала, а вот с теми, которые творят пара монет – влегкую. Горячую воду принесли буквально через полчаса. Лиля пообещала монетку, если еще через полчаса ее придут выливать, и для начала как следует искупала Миранду. Девочка хотя и пищала, и возмущалась, но не вырывалась. Ей тоже надоело ходить чумазой. Они с Лилей обтирались мокрыми губками, но ведь дорога! Пыль, грязь, даже волосы нормально не вымоешь, а вымоешь, так потом не расчешешь… Лиля вымылась сама, как следует промыла волосы и уселась у огня. Воду унесли, лужи вытерли, они с Мирандой сидели в большом кресле, в обнимку, Лиля расчесывала девочке волосы и рассказывала сказку про Конька-горбунка. И было в этом нечто такое… тихое, семейное, счастливое, что граф Иртон, который пришел звать свою семью на молитву, махнул рукой, и уселся рядом. Облокотился спиной на колени жены, и словно укутался в атмосферу уюта и покоя. Тихо, спокойно, самые близкие люди рядом – что еще нужно? Ничего. Здесь и сейчас граф это понимал особенно отчетливо. Он слушал сказку, играл кончиком золотистой косы, смотрел на огонь, и в душу его нисходил столь редкий для любого придворного покой. Подождут молитвы, обойдемся и без монастырского ужина, пес с ним, все равно сегодня постный день, а вот эти минуты – бесценны. И не надо никуда идти, и разрушать их, впускать чужаков в эту идиллию. Ничего не надо. Все уже есть. Спасибо тебе, Альдонай. Вы можете забыть об окружающем мире. А он о вас? Вовсе не обязательно. На ужин все же идти пришлось. И сидеть за столом в громадной трапезной, и поддерживать вежливую беседу с настоятелем, и даже после ужина, который Лиля, кстати, одобрила – постный день, сплошь вареные и тушеные овощи, отправляться на молитву. В чем-то и правильно. Когда человек голоден, о боге он размышлять не станет. То ли дело – поели, помолились, потом и поспать можно. Правильный режим, кстати говоря. А то сначала отстоишь невесть сколько на молитве, потом нажрешься, а потом на полный желудок спать? Вот так себе проблемы и наживают. На всю пищеварительную систему. Вечерняя служба, к тому же, была короткой. Всего-то минут сорок, можно выдержать. Никуда не денешься, пришлось терпеть и Лиле, и Миранде, стояли они в первых рядах, вместе с мужем и отцом, не вывернешься. Ладно. Лиля списала это на протокол. Уж раз ты в Риме, изволь вести себя как римлянка, а не продвигать тут разных готов и готтентотов. А то ведь могут и ногами по печени. И так графиня Иртон выделяется, как елка на пшеничном поле, то эввиров спасает, то термос делает…