Вирма. Земли клана Хардринг. Круг. Двенадцать кланов, двенадцать глав. Самые сильные, самые хитрые. Самые опасные. Не обязательно самый большой клан или самый большой надел земли. Но вот влияние… Первый день – жертвоприношение. Надо попросить милости богов, чтобы те не оставили своих детей без внимания, не дали совершить несправедливость. Второй день – решаются самые сложные вопросы. Пока боги услышали, пока могли отозваться – надо все разобрать. А потом уж по нисходящей, а то надоест богам слушать про потравленные посевы и украденных кур, и как потом без них сложные дела разбирать? Союз с Ативерной и дело Лейфа будут разбирать на второй день, сразу, с утра. Бран объяснял, ее высочество внимательно слушала. Задавала вопросы. – А нельзя ли посмотреть? – На жертвоприношение? Простите, ваше высочество, но там будем только мы, главы Кланов, и жрецы. Анжелина вздохнула. – Тогда хотя бы расскажите, каким богам будут приноситься жертвы, что ваши боги просят… Альдонаю хватает молитв. – Но даже в ваших храмах принято жертвовать, ваше высочество? Только деньги? – Это добровольно, – надула губки Анжелина. – Так и у нас все добровольно. Хочешь – жертвуй, хочешь – умирай. Девушка от души рассмеялась. Потом посерьезнела. – У вас жестокая земля, Бран. – Да, ваше высочество. И она не терпит слабых. Уж простите за дерзость, но вы бы смогли жить на Вирме. – А мои спутницы? – Не все. Две – точно, еще две девушки не знаю. Анжелина кивнула. – Как вы думаете, с Лейфом все обойдется? Что мог сказать Бран, глядя в эти громадные умоляющие глаза. – Я сделаю все возможное, ваше величество. – Я не королева, Бран. – В моих глазах вы прекраснее любой королевы, ваше величество. – Не называйте меня так. Не надо. Бран опустил голову, чтобы принцесса ничего не прочла на его лице. – Приказывайте, ваше высочество. Я повинуюсь. Тонкие пальчики касаются руки. – Благодарю вас. За все. Анжелина уходит, оставляя мужчине шлейф духов. А еще – желание упасть на колени и завыть. Боги, вы… вы просто негодяи! Она в два раза младше, даже больше, чем в два раза. Она принцесса, он простой вирманин, хоть и глава клана. Она прекрасна, а он калека. Все это прекрасно известно им обоим. А теперь – запретите сердцу любить? Ты гордишься своим умом, Бран Гардрен? Силой, хитростью, ловкостью, ты хотел посмотреть, поиграть, ты расставил людей, словно фигурки – на нужные камни, ты управляешь всеми, а вот чувства тебе и неподвластны. Никак. Уже никогда… Ты решил сам встретить принцессу, ты играл с судьбой… и видят боги, ничего не шевельнулось в сердце тогда, на пристани, при виде светловолосой тоненькой фигурки. А потом… Когда неожиданно глава Гардрена получил отпор, когда обнаружил, что принцесса не только красива, но и умна, когда… Нет, не так. У него и сейчас красивая и умная жена. Кстати – красивее ее высочества. И рабыни у него хороши. И… Перечислять можно много и долго. Что же покорило его в этой девочке? Искренность. Анжелина не лгала, не притворялась, не пыталась что-то получить, не рассматривала его, как источник возможных благ, не таила за словами скрытого смысла. Она была самой собой.. Он – калека. Она – принцесса. Чьи цепи тяжелее? Так сразу и не скажешь… Искренность, сочувствие, и – удар в сердце. Смертельный, жестокий… он умрет, когда она уедет. Просто умрет. Останется оболочка, а вот того Брана, который смеялся над словами улыбающейся девушки, уже не будет. Но вряд ли кто-то заметит разницу. Он ведь тоже никому не позволял увидеть себя – настоящего… Кроме нее. Анжелина тоже видела настоящего Брана Гардрена – и не отшатывалась в ужасе. Неосторожность, боги, какая же неосторожность. Или – Аннора? Судьба, которую мы выбираем сами для себя? Ты – открылся. Ты – выбрал. Теперь ты можешь выть, скулить, плакаться, но поздно, непоправимо поздно. Пора бы вспомнить, что никому не дано переиграть богов. Они свое все равно возьмут. Благодарю тебя за эту любовь, Флейна. Даже горькую, даже смертельную – благодарю. Но какая ж ты стерва! Далеко ее высочество не ушла. Поймала брата и потянула прогуляться по берегу моря. – Рик, милый, пожалуйста! Отказать принцессе брат не смог. Махнул свите, чтобы отстали, и подхватил девушку под руку. Они молча шли по берегу, ветер играл бантами платья девушки, развевал пряди волос, пытался нагло залезть под юбки… заговорил Ричард только когда поселок скрылся из вида. – Что-то не так, Анжи? – Не знаю. Был бы Рик котом, у него бы шерсть дыбом встала. – Кто-то посмел тебя оскорбить? – Нет, Рик. Меня никто не оскорблял… просто иногда так грустно, что я родилась принцессой. Ричард хмыкнул.