Минут через десять Светка остановилась у низенького двухэтажного домика, огороженного деревянным заборчиком. – Здесь. Она толкнула калитку. Та легко поддалась, и мы вошли в чистый зеленый дворик. Через него тянулись веревки, увешанные только что выстиранным бельем. Около подъезда стояла красивая зеленая скамейка с высокой спинкой. На ней сидела древняя бабулька с крючковатым, как у ведьмы, носом и острым, выпирающим подбородком. – Баба Феня, здрасте, – поздоровалась с ней Светка. – Тетка Даша у себя? – У себя, – свистящим, хриплым шепотом подтвердила старуха. – Повезло. – Светка весело подмигнула мне и дернула за ручку дверь подъезда. Под лестницей остро пахло кошками. К этому запаху примешивался аромат жареной картошки, создавая своеобразную и неповторимую гамму. Светка уверенно протопала по ступенькам на второй этаж и надавила на кнопку электрического звонка. За дверью послышались мелкие, дробные шажки. – Кто? – вопросил резкий и визгливый голос. – Открой, теть Даш, это я, Светлана! – Опять? – возмутился голос за дверью. – Сколько ж ты будешь шляться сюда? – Открывай, теть Даша, я не одна. С подругой. – С какой такой подругой? – Щелкнула цепочка, звякнул засов, и дверь распахнулась. На пороге перед нами возникла крошечная, сухонькая, как былинка, женщина неопределенного возраста. Ей можно было дать и тридцать, и пятьдесят пять. Волосы лилипутки были собраны в две тощие косицы, как у первоклашки, тонкий летний халат доходил до щиколоток, пальцы босых ног покрывал темный лак. «Сумасшедшая», – мелькнуло у меня в голове. Я невольно попятилась, но Светка крепко ухватила меня за рукав. – Куда? Теть Даш, это Василиса. Ей помощь нужна. – Что еще за помощь? – Карлица глянула на меня с неприязнью, однако посторонилась, давай зайти в квартиру. – Ну какая, теть Даш! – Светка усмехнулась. – Вы ж знаете. – Вот дуры, прости вас господи. – Тетка качнула крошечной прилизанной головкой. – А деньги-то у нее есть? – Есть, – успокоила ее Светка. – Триста, как вы берете. – Ну, проходите. – Тетя Даша захлопнула дверь и вставила в паз цепочку. – В комнату идти? – уточнила Светка. – Куда ж еще, чай, ты здесь не в первый раз. На ослабших ногах я прошла в большую светлую комнату, сплошь уставленную какими-то тумбами и комодами. У окна, занавешенного прозрачными кисейным шторами, стояла покрытая вышитым покрывалом кровать. На ней сидел смешной плюшевый заяц, одно ухо у него стояло торчком, другое свисало вниз. – Сядьте. – Тетя Даша указала нам на высокие деревянные стулья с плетеными спинками. – Как тебя звать, дочка, я не запомнила? – обратилась она ко мне. – Василиса. – Год тебе который? – Четырнадцать исполнилось. – Рановато распутничаешь, – укоризненно произнесла лилипутка, – сколько сроку? – Месяца два, наверное, – проговорила я едва слышно. – Ну давай гляну. Ты ложись покуда, я руки вымою. – Она кивнула на кровать и вышла из комнаты. – Давай быстрей, – поторопила меня Светка. – А покрывало куда? – Сними. Зайца на тумбочку посади. Его Тишкой зовут, это талисман у нее такой. На счастье. Преодолевая дрожь и озноб, я стянула с кровати покрывало, разделась и легла. Вернулась тетя Даша. На ее руках были надеты резиновые перчатки. – Ты, дочка, не напрягайся только, – она склонилась надо мной, – коли напрягаться, будет хуже, больней. Сейчас посмотрим, что там у тебя. Внезапно я почувствовала внутри себя ее резиновую ладонь. Ощущение было настолько ужасным, что я не выдержала и вскрикнула. – Ну тихо, тихо, – ворчливо произнесла карлица, – эк какая, кричит еще! Я ж ничего тебе не делаю покуда. – Она подняла руку в мокрой, блестящей перчатке. – Так и есть, восемь недель. Вовремя прибежала. Тетя Даша вразвалку отошла от меня в угол комнаты, к массивному столу, застланному клетчатой клеенкой, и завозилась там. Послышался металлический звон, от которого по телу побежали мурашки. Светка, сидя на стуле, ободряюще кивнула мне и вполголоса проговорила: – Все будет о’кей, вот увидишь. – Ты прикройся пока, – посоветовала тетя Даша, – простынку возьми. Я инструменты кипятить буду. Она снова ушла. Я накинула на себя белую крахмальную простыню. Хотелось, чтобы все происходящее оказалось сном. Как здорово было бы сейчас открыть глаза, проснуться и увидеть себя не в этой холодной, чужой комнате, а в своей палате. Услышать знакомый голос Анфисы, вдохнуть восхитительный запах каши… – …Готово, – произнес над моим ухом визгливый голос, – сейчас, только привяжу тебя. Сильные пальцы схватили мою ногу и стали прикручивать ее к спинке кровати. Затем то же было проделано с другой ногой и руками. Я напоминала себе распятого Христа, только не на кресте, а на чистой, белоснежной простыне. Тетя Даша подсунула под меня широкую клеенку и поднесла к лицу предмет, похожий на маленький противогаз. – Считай! – Раз, – с усилием разжимая губы, сказала я, – два, три… …Стены комнаты задрожали и растворились без следа. Вокруг был широкий солнечный луг, вдалеке чернел лес. Солнце светило через листву деревьев, ослепляя глаза. Громко и назойливо щебетали птицы. Я лежала на зеленой траве и, запрокинув голову, смотрела в чистое голубое небо. Прямо к солнцу клином летела журавлиная стая. Наверное, это их курлыканье выводило меня из себя, не давая спокойно уснуть на мягком травяном ковре. Сбоку послышался тихий шорох. Я повернула голову и увидела огромного ежа. Он шел ко мне вперевалку, в его рыжеватых иголках застряла пожухшая листва и желуди. – Кыш, – сказала я ежу, но он не думал пугаться, дошел до меня и начал карабкаться на живот. Его иглы щекотали кожу, он был тяжелый и какой-то влажный, одним словом, противный до чертиков. Я попыталась скинуть его, но еж отчаянно сопротивлялся, цепляясь за меня маленькими черными лапками. Он елозил на моем животе, крутился взад-вперед, больно царапая когтями. Налетел внезапный порыв ветра. Ветер стонал, глухо и жалобно, еж все царапался и вертелся, а солнце продолжало светить как ни в чем не бывало. И громко курлыкали журавли… – …Эй, дочка, как тебя? Василиса! Просыпайся! …Я с трудом шевельнулась, проклятый еж соскользнул с моего живота и уполз в траву. – …Просыпайся, говорю! Открывай глазки! …Меня словно что-то подбросило. Я открыла глаза и увидела перед собой узкое бескровное лицо. Черные, глубоко посаженные глаза смотрели на меня в упор. – Слава тебе господи, очнулась. Помнишь, где ты? Я неуверенно качнула головой. – Вот те на. А про грехи свои тоже позабыла? Что ребеночка нагуляла? Наконец сознание потихоньку начало возвращаться ко мне, и я узнала тетю Дашу. – Еще… не все? – сипло прошептала я. – Все, милая, все. – Лилипутка улыбнулась одними губами. – Теперича вставай помаленьку. Светка говорит, вы торопитесь. – Торопимся, – повторила я точно эхо. – Вот и давай, потихонечку. Вот так. – Тетя Даша потянула меня за руки. Тело не слушалось. Оно будто свинцом налилось, а в глазах мелькали черные точки. – Помогай, – велела тетя Даша Светке. – Бери ее за локоть, а то она так и до вечера не подымется. Слабая, крови в ней мало, оттого и бледная такая. Вдвоем они с трудом усадили меня на кровати. Вокруг все плыло и качалось, точно я стояла на палубе судна, попавшего в шторм.