Но уже слишком поздно что-то менять. Она невольно вздрогнула, увидев в глазах шейха Хали-да то, что поразило ее до глубины души. Он вынужденно отошел от Милли, чтобы не фантазировать о том, как овладеет ею прямо на письменном столе. Он отказался уступать своим желаниям. Пусть Милли красавица и между ними чувствуется неразрывная связь, однако ее безопасность для него превыше всего. Халид размышлял о длительном соблазнении Милли, хотя на самом деле должен был немедленно отправить ее в прачечную и сосредоточиться на выборе невесты, а не любовницы. Но между разумом и желанием лежала пропасть. – Давай присядем и кратко переговорим, – предложил он, указывая на стул напротив письменного стола. Милли неохотно села. – Я хочу знать, что случилось той ночью, – сказала она. – После того, как я ушла с «Сапфира». Шейх уставился на нее, и у нее на затылке приподнялись волоски. А затем, вместо того чтобы ответить на ее вопрос, он встал и обошел стол. – Почему ты решила, будто что-то случилось? – тихо спросил он. – Я слышал об инциденте. – Инцидент? – Ощетинившись, Милли вскочила на ноги. – Суд коронера назвал это именно так, – спокойно ответил шейх. – И закрыл дело. – Она сжала кулаки. – Повашему, это справедливо? – У меня не было причин спорить с вердиктом коронера. – Я в этом не сомневаюсь, – горько рассмеявшись, сказала она. – Но даже если вы не видели, что произошло, я надеюсь, вы не попросите меня поверить, будто вы ни о чем не спрашивали своего брата? – У нас с ним не было близких отношений. – Это не оправдание, – ответила она. Милли не могла успокоиться. Она теряет драгоценное время, потому что шейх Халид не хочет говорить ей правду. Но она решила его умолять: – Неужели вам нечего мне рассказать? – Ничего из того, что тебе хотелось бы слышать, – ответил он. Милли напряглась. – Моя мать злоупотребляла алкоголем и не отвечала за свои действия, поэтому я попросила вас вернуться и увести ее с яхты. – А если она не хотела уходить? – спокойно спросил он, не сводя с нее взгляда. – Вы же могли что-то сделать. Или моя мать так вела себя, что вы решили посмеяться над ней вместе со всеми? Выражение лица шейха стало каменным. – Надеюсь, ты понимаешь, что это неправда. – Откуда мне знать? – огрызнулась Милли. – Вы не говорите мне, что случилось. – В ту ночь я вывел тебя с яхты ради твоей же безопасности. – А потом вы нарушили обещание, – сказала она с горечью. – Ты меня не знаешь, но все равно осуждаешь, – произнес он тихо и сердито. – По-твоему, я причастен к тому, что произошло на борту «Сапфира» той ночью? – Я не знаю! – Успокойся. – Шейх стиснул зубы и взял Милли за руки. Это возымело противоположный эффект. Когда он коснулся руками ее плеч, она сердито отстранилась от него. – Не смейте приказывать мне, как я должна себя чувствовать! – отрезала она, приходя в ярость. – Что вы делаете? – запротестовала она, когда он притянул ее к себе. – Отпустите меня сейчас же! – Я оберегаю тебя, – выдохнул он, его дыхание согревало ее лицо. – Теперь я ваша пленница? – усмехнулась она. – Если вы думаете, что удержите меня так, как ваш брат удерживал мою мать… – У тебя отличное воображение, – сказал он раздражающе спокойным тоном, не отпуская ее. – Хочу напомнить, что твоя мать осталась на борту «Сапфира» по своей воле. – Я не хочу это слышать! – И ты можешь уйти в любое время, – прибавил он. – Хорошо, я уйду! Шейх тут же поднял руки и отпустил ее. Милли решила, что, должно быть, сходит с ума, потому что не чувствует себя в безопасности. – Я ненавижу вас! – воскликнула она. – Нет-нет, – произнес он. – Ты сбита с толку бурными эмоциями и тем фактом, что тебе не изменить ту ночь. Ты ненавидишь себя, хотя у тебя нет для этого оснований. Закрыв лицо руками, она согласилась, что Халид прав. Она никогда не забудет утро после той вечеринки. Не послушав новости, она села в автобус и поехала на пристань, чтобы разыскать свою мать. Добраться до яхты ей не удалось. Автобус остановился недалеко от пристани, и водитель сказал, что путь перегорожен машиной скорой помощи и полицией. И тогда Милли почувствовала, как беда накрывает ее, словно холодный, ошеломляющий туман. Мисс Франсин ждала ее у прачечной. Проведя Милли внутрь, она налила ей горячего сладкого чая, а потом подтвердила ужасную догадку. Она медленно осознала, что шейх с беспокойством смотрит на нее. Как он смеет волноваться за нее теперь? Его беспокойство уже не требуется. Но, вместо того чтобы противостоять убедительному взгляду его карих глаз, она уставилась на него в упор, и по ее спине пробежала дрожь. – Прости, Милли, – тихо сказал он. – Что? Вам не все равно? – Ты не наделаешь глупостей, когда уйдешь отсюда? – ответил он вопросом на вопрос. – Как моя мать? – У каждой истории несколько версий, – заметил он. Подняв голову, она дерзко произнесла: – Удобные и неудобные для вас? Его взгляд снова ожесточился. – Это твоя точка зрения. Возможно, но Милли видела, как шейх возвращается на борт «Сапфира» перед тем, как королевский лимузин повез ее домой. Тогда она обернулась и посмотрела на человека, которому она доверяла, думая, что он все исправит. – Мне придется поторопить тебя. – Он взглянул на наручные часы. – У меня назначена встреча. Щеки Милли покраснели, она проследила за его взглядом на дверь. – Конечно. Ее время вышло. И чего она добилась? Совершенно ничего. – Мне надо подготовиться к вечеринке, – объяснил он. – Почему бы тебе не прийти сюда снова? – сказал он, удивляя ее этим предложением. – Я найду время, чтобы поговорить с тобой. Вечеринка на борту «Сапфира»? При одной мысли об этом на нее накатывают жуткие воспоминания и ей становится тошно. – Я больше не стану отнимать у вас время, – напряженно ответила она и повернулась к двери. – Но мы еще не закончили, – сказал он. – Если ты придешь сегодня вечером, мы поговорим. Кто из них свихнулся: он или она? Почему она вообще размышляет о возможности прийти на вечеринку? Ей следует отказаться. – Спасибо, – произнесла она. – Когда мне прийти? Он пожал плечами: – После восьми. Тебе понравится. Неужели? – До вечера! – сказал он, пока она не передумала. – До вечера, – повторила она. Что-то заставило ее повернуться к двери, надеясь, что она совершает последнюю роковую ошибку. Смотреть в понимающие глаза шейха было так же опасно, как глазеть на солнце.