Линд молчал. – Сейчас половина третьего. Думаю, мы сможем застать всех дома через два-три часа. Будет лучше, если к ним придет кто-то более-менее знакомый. А я отправлюсь к тетке и попрошу у нее еще раз ключи от дома Эллен. – Думаешь, мы что-то пропустили? – Да. Он же не просто так нарядил ее в Тавану. – Хорошо. Я поговорю с Нурвалдом. Он всех там знает. Кстати, сегодня вечером прибудет подкрепление из Главного управления. Брокс хочет побыстрее разделаться с этим делом. – Об Эллен Стеен есть новости? – Боюсь, все так же. * * * Через полчаса Никлас подъехал к дому тетки Эллен Стеен. Она была очень удивлена, увидев на пороге полицейского. – Боюсь, мне нужно еще раз зайти в дом вашей племянницы. – Разве вы не достаточно похозяйничали там в первый раз? – Нет, – он твердо протянул руку. Глубоко вдохнув, она открепила от связки за дверью ключ и сняла пальто с крючка. – Будет лучше, если я пойду туда один. Она замерла. – Это еще почему, позвольте поинтересоваться? – Расследование всегда на 70 % зависит от интуиции. А чтобы подсознание работало на полную мощность, мне нужно побыть там одному, – Никлас придумал это на ходу, но, похоже, был достаточно убедителен. Она нехотя повесила пальто обратно: – Мне это не нравится. – Мне тоже. Но что же поделаешь. Через пять минут он уже стоял в гостиной у Эллен Стеен. Порядок в комнате настолько бросался в глаза, что он начал искать хоть что-нибудь, что выбивалось бы из него. Он опять обошел комнату за комнатой, медленно, открывая все ящики и шкафы, искал, не пропуская ничего. Он закончил там же, где и начал, в гостиной, с ощущением, что искал не там, что ответ был в том, чего он не видел. Вдруг ему в голову пришла простая мысль, настолько очевидная, что он удивился, что не додумался до нее раньше. На стенах не было семейных фотографий, ни одной, даже фотографии тетки не было. Хотя у Эллен Стеен не было детей, она поддерживала хорошие отношения со своей семьей. Он еще раз обошел все комнаты, в этот раз в поисках фотоальбома, но, очевидно, снимками на память Эллен не увлекалась. И он вернулся к тетке с пустыми руками. – Теперь там, наверное, полный беспорядок, – выражение ее лица было очень хмурым. – Я ничего не трогал, – Никлас протянул ей ключ. – Я не нашел ни одного фотоальбома. А ведь это вроде бы обычная вещь во всех домах. – То есть вы все-таки копались в ее вещах. – Не копался, – он попытался улыбнуться, но был слишком взволнован, чтобы улыбка показалась искренней. Тетка демонстративно скрестила руки перед грудью. – Ее фотоальбом у меня. Очевидно, она забрала альбом, чтобы не допустить полицейских в личную жизнь племянницы. – Можно мне взглянуть? – Зачем? – Ознакомление с кругом общения жертвы входит в стандартную процедуру расследования. – Там только семья и друзья. – Возможно, они помогут нам раскрыть преступление. – Ну хорошо. Она направилась в дом. Никлас последовал за ней на кухню, переполненную разными украшениями. Тетка достала фотоальбом из нижнего ящика старинного шкафа. – Эллен никогда особо не интересовалась фотоархивом, – сказала она, как бы извиняясь за то, что альбом был только один. Под пристальным взглядом тетки Никлас начал листать альбом. На фотографиях, помимо тетки и ее покойного мужа, были запечатлены мужчины в ее жизни. Еще были фотографии из летней поездки в отпуск с подругой, но после того, как тетка на удивление точно назвала место и дату поездки, стало очевидно, что множество лет не было увековечено вовсе. В заднем кармане альбома лежали снимки плохого качества – пожелтевшие или побледневшие. Тетка с грустью указала на фотографию родителей Эллен, и Никлас быстро проглядел не относящиеся к делу снимки. Последней лежала групповая фотография школьных времен. Тетка мельком взглянула на ее, потом резко вырвала альбом у Никласа и захлопнула его. Никлас готов был признать, что не сдвинулся в расследовании ни на шаг, но вдруг ему в голову пришла одна мысль. – Эта групповая фотография, – сказал он. – И что с ней? – Эллен на ней в седьмом классе, не так ли? – Именно так я и сказала. – Кто-нибудь из ее одноклассников еще живет здесь? – Не думаю. Не всех, как Эллен, заботят их корни. – Можно еще раз взглянуть на снимок? – Господи, Эллен в коме, а вы пристаете ко мне с этой ерундой, – женщина поморщилась и опустилась на стул. Грузное тело сотрясали тихие рыдания. – Мне кажется, что мотив преступления лежит в глубоком прошлом. Я подумал, что если кто-то из них все еще живет здесь… Тетка помотала головой, словно стряхивая сомнения, и вгляделась в фотографию. На ней было шесть детей, включая девочку, похожую на Эллен Стеен. – Только Лилли Марие. Очень сомнительная дама, на мой взгляд. Она живет одна возле Лейте. Я слышала, она занимается гаданием. – Гаданием? – Да, по телефону, – ответила тетка и высморкалась. * * * Ему пришлось потрудиться, прежде чем он отыскал типичный северонорвежский домик, одиноко стоящий на склоне горы. Звонка не было, но Никлас решил, что хозяйка уже заметила его машину и наверняка ждет, когда он постучит в дверь. Никто не ответил. Он толкнул дверь. Скрипнув, она открылась, послышались звуки медитативной музыки. Никлас прошел по коридору, заметил дверь справа и снова постучал. Музыка сразу же стихла. Он представлял себе гадалку огромной ведьмой с всклокоченными волосами, одетой в странные цветастые одежды. Но женщина, которая открыла дверь, была невысокой и стройной, а одежда – вполне обычной. – Да? – Вы – Лилли Марие? – А что? – Она склонила голову. – Я Никлас Хултин, – он решил, что форма сама по себе все объяснит. – Заходи, Никлас. Дом Лилли Марие был окрашен в веселые цвета – дизайнер интерьеров был бы шокирован. Никлас прошел за ней в небольшую узкую гостиную, потолок в которой был зеленым, а стены – оранжевыми. Женщина предложила ему сесть в кожаное кресло, а сама разместилась на двухместном диване напротив. В углу стояло большое кресло с подлокотниками, на одном из них висела гарнитура, а на маленьком круглом столике стоял телефон. – Чай? Лилли Марие пододвинула Никласу небольшую чашку с азиатским мотивом, и он не смог отказаться. – Зачем пришел? – Эллен Стеен, – Никлас решил сразу перейти к делу. – А, Эллен. Это ужасно, – голос женщины звучал мягко, но в то же время раздражающе равнодушно, как будто она по привычке говорила в натренированной телефонной манере. – Вы были одноклассницами?