– Хм, – она насыпала в свою чашку какие-то травки и хорошо размешала. – Вы общаетесь? – Здороваемся при встрече, не более того. То, что в маленьких городках все друг друга знают, – миф. Скорее, наоборот. Он почувствовал затаенную обиду и вспомнил, как относится тетка Эллен Стеен к профессии Лилли Марие. – Вы хорошо помните, какой она была в школе? Она наморщила лоб. – Хорошо ли я помню? Не знаю, к чему ты клонишь, но я, как и большинство людей, помню отдельные моменты. – До того, как на нее напали, были найдены куклы. Лилли Марие отпила чай: – Я слышала об этом. Она старалась не смотреть Никласу в глаза. – Куклы старинные, поэтому я подумал, что они каким-то образом связаны с ее прошлым. Вы вместе ходили в школу, может быть, дружили? – Лучшими подругами мы не были, но иногда заходили друг к дружке в гости. Я переехала сюда, когда перешла во второй класс, поэтому была очень популярна первые месяцы. Потом интерес угас. Он открыл сумку и достал кукол. Было очевидно, что Лилли Марие их узнала. Она пыталась сохранить равнодушное выражение лица, но не могла отвести глаз от кукол. – Вы их раньше видели? Она помотала головой, схватила чашку двумя руками и прижала к лицу. Он ждал. Лилли Марие не сводила глаз с чашки. – Расскажите. Она продолжала смотреть в чашку. – Это куклы Эллен? Она сидела неподвижно, и он подумал, что она отчаянно ищет пути отступления. Потом она помотала головой. – А чьи? – спросил он. Лилли Марие встала, подошла к телефону и нажала кнопку. «Автоответчик», – подумал он. Она села, опять поднесла ко рту чашку, потом наклонила голову, как будто молилась о прощении. Когда она, наконец, подняла глаза, в них отразились самые печальные воспоминания. – Это история одной семьи, – прошептала она. Глава 15 Будё Их было, по меньшей мере, четверо. Женщины. Рино спрятался за одной из гигантских пил. Сначала были слышны только отдельные слова, женщины просто обменивались любезностями. Затем, по-видимому, они расселись – голоса затихли. Он подумал, что, скорее всего, они сели за круглый стол, и на цыпочках подкрался к двери. Все еще сложно было различить что-то помимо отдельных бессвязных слов, но вдруг раздался громкий голос, и Рино прижался ухом к двери. – У тебя дома? Он был у тебя дома? – Спрашивал о Киме. И о Томми. Он считает, напавший на Кима мстил за то, что тот был ужасным отцом. Говорила Ренате Оверлид. – Он так сказал? – Ну, почти так. – Черт подери! – В чем дело? – раздался другой голос. – Ничего. Мы ничего плохого не делали. – И все-таки мне это не нравится. Опять раздался шум. Кто-то бродил по комнате. Прижимаясь к двери, Рино, конечно, рисковал, но в то же время, спрятавшись за пилу, он точно упускал возможность все разузнать. Он решил остаться. Опять раздался тот же голос: – И мы все еще уверены насчет ключей? Рино попытался что-то разобрать в том шуме, который раздался после этой фразы, но, похоже, они просто обсуждали, что кто-то из них неосторожно повел себя с ключами. Хотя сам Рино мог бы стать ярким доказательством того, что в их тайную комнату для собраний запросто можно проникнуть безо всяких ключей. А судя по доске, которой был прикрыт ход, он был отнюдь не первым, кто сюда пробирался. Женщины еще какое-то время обсуждали ключи, потом Рино почувствовал запах кофе. Они болтали о разных мелочах, но постепенно разговор перешел на последние происшествия. – Наш невидимый мститель, – раздавшийся смех доказывал, что они не очень-то сожалели о случившемся. Женщины снова заговорили, и Рино подумал, что, похоже, они ничего не знают. Он был удивлен. Раздался строгий голос: – Ренате, теперь твоя очередь. Болтовня стихла. Все смотрели на Ренату Оверлид. – Что ты чувствуешь? – Тот же строгий голос, немного гнусавый и очень пронзительный. – Вся эта история с полицейским меня взволновала. – Это понятно, а раньше? Тишина. – Все-таки он отец Томми… и, возможно, мысль о том, что когда-нибудь мы… Снова раздалось перешептывание. – Но, в то же время, он это заслужил. Перешептывание усилилось и слилось в какую-то коллективную мантру. – Я… – Ренате заплакала, и он подумал, что остальные женщины окружили ее, чтобы утешить. – Все-таки очень страшно, что кто-то настолько извращенно воспринимает наше возмущение. Когда эта мысль пришла мне в голову, я очень испугалась, потому что это должен быть кто-то знакомый, кто-то, кто видел, как страдает Томми от недостатка… Она снова заплакала. – Он заслужил, он определенно это заслужил. Она почти выкрикнула последние слова и, всхлипывая, попыталась совладать со своим голосом. – И я надеюсь, что каждую секунду, которую он провел там, он думал о Томми… – Думаешь, это изменит… – Кима? Нет. Этот мешок дерьма только могила исправит. К тому же слишком поздно. Если бы он попытался сблизиться с Томми сейчас… Томми очень закрытый мальчик. У него ничего бы не вышло. Рино почувствовал, что одна нога у него затекла, осторожно двигаясь, он попытался размять ее. – К тому же я не уверена, что хочу этого: чтобы он приплыл к нам на всех парусах и стал изображать из себя суперпапу. Думаю, и Томми не сможет перестроиться. Он знает, что его отец – неудачник. – Он пытался с вами связаться, я имею в виду, после того, что случилось? Была полная тишина, и он подумал, что Ренате покачала головой. – Все это настолько безумно… профессионально, – раздался другой голос. – Эти рисунки, которые разместили так, что не смотреть на них невозможно.