– Где вы работаете? – В «Подвале». В самом злачном местечке Будё. – Вы были один? Медленный кивок и грустное выражение лица, как бы в подтверждение того, что на всем белом свете у него никого нет. – Я убираю основную грязь перед приходом дневной смены. Основную грязь. Перед глазами всплыла картинка: пьяные юноши и девушки без сознания валяются на полу. – То есть преступник прятался в баре? Олауссен немного помолчал и произнес: – Наверное, да. – Вы его видели? – Я сразу вырубился. – А когда очнулись? Взгляд опять затуманился. – Меня тошнило. К тому же, на голову мне что-то надели… – Мешок? Мужчина вздрогнул так, что кровать скрипнула. Несколько мгновений он тяжело дышал, потом постепенно успокоился. – Может быть… холщовый… я мог дышать. – Но вы ничего не видели? Мужчина кивнул. – Их было несколько? Утонувшее в подушке лицо мужчины формой напоминало грушу, а щеки слегка надулись. – Только один. – Точно? Рино истолковал молчание как знак согласия. – Что случилось дальше? – Все было как в тумане… Думаю, я лежал в багажнике. Я смог нормально соображать, только когда он вытащил меня. – Как он довез вас до острова? – В каноэ. Такого ответа полицейский не ожидал. – В каноэ? – Там было очень тесно. На меня что-то давило со всех сторон. Похоже, это было каноэ. Рино подумал, что вряд ли жители острова обычно добираются до Ландегуде на каноэ, так что подобное не могло остаться незамеченным. – Вы можете предположить, в какое время это произошло? – Мы закрываемся в три. Так что, скорее всего, чуть раньше трех. До рассвета прошла вечность, по крайней мере, мне так показалось. Когда ты сидишь и думаешь о том, высоко ли поднимется вода… – мужчина снова вздрогнул. – Он развязал веревку и велел мне медленно считать до тысячи перед тем, как снять мешок. Я так и сделал. Считал медленно, а в это время в руки впивались сотни маленьких дьяволят. Я думаю, именно поэтому я не поддался на искушение считать быстрее. Я боялся того, что увижу, когда сниму мешок, – что он сделал с моими руками??? Я их не чувствовал. Только дикую боль… Рино сжал кулаки. – На скале рядом с тем местом, где вы сидели, обнаружен рисунок. Мы полагаем, что его оставил преступник. Мужчина не ответил. Он смотрел прямо перед собой пустым стеклянным взглядом. – На рисунке какие-то человечки, рисовал явно ребенок. В других обстоятельствах он не представлял бы особой ценности, но учитывая подобный акт садизма… – Рино наклонился ближе, – …совершенно очевидно, что он что-то означает. Как и тот способ, которым рисунок прикрепили к скале. Ведь проще всего было бы просто положить его на камень и прижать по углам более мелкими камушками, чтобы ветром не сдуло. А его приклеили к гладкой скале… – Он хотел, чтобы я видел. – Да, мы тоже так думаем. Вот только зачем? – Этот рисунок стал для меня всем миром. Но, по правде говоря, я не знаю, ни кто это сделал, ни почему. Рино не удивил такой ответ. Три года назад они тоже нашли рисунок с человечками, по всей видимости, такой же. Смысл послания остался загадкой и для жертвы, и для следователей. Несколько месяцев рисунок провисел на стене прямо перед глазами у Рино, но и он оказался бессилен. – Посмотрите на подпись, – она тоже совпадала с подписью на первом рисунке, – инициалы Б.Д. в левом нижнем углу. Мужчина с трудом покачал головой. – Никаких догадок? – Нет. Дверь распахнулась, и вошла медсестра: – Доктор Ватне Берг напоминает, что время вышло. Рино очень захотелось отправить посыльную обратно с таким ответом, чтобы доктора как ветром сдуло с пьедестала, но он сдержался. Вместо этого он обратился к пациенту: – Ничего, если мы побеседуем еще пять минут? Очень прошу. Как вы, наверное, помните из школьных времен, учитель, приходящий на замену, всегда очень добрый. И я именно такой учитель. Мужчина кивнул. – Попросите доктора обнулить счетчик, – Рино широко улыбнулся медсестре. По его опыту, подобная улыбка растапливала даже самые холодные сердца. – Я буду краток. Обычно, если какие-то органы чувств, в нашем случае зрение, выключаются, обостряются другие, чтобы компенсировать утрату. И человек невольно замечает то, на что в других обстоятельствах не обратил бы внимания. К чему я веду – скорее всего, о преступнике вам что-то известно, но сами вы, возможно, этого не осознаете. Может быть, от него исходил какой-то особый запах. Или по его движениям, когда он нес вас или поднимал, можно установить его рост. Интонация, с которой он говорил, особенности речи, диалект – все это очень важно. – Он был сильным. – Хорошо. – Очень сильным. – Ясно. Почему вы так решили? – Пока он меня… приковывал, он почти все время удерживал меня одной рукой. Инспектор почувствовал первые проблески надежды. – Еще я сопротивлялся и наткнулся на что-то вроде резины. Скорее всего, дождевик или что-то такое… – пострадавший сглотнул. – Я испугался, что он меня утопит. Рино вдруг почувствовал отголоски смертельного ужаса, который довелось пережить этому человеку. Сам инспектор был очень смелым и спокойным, но единственное, чего он действительно боялся, – это утонуть. Смерть как таковая не пугала его (конечно, при условии, что она подождет еще лет 50), и обстоятельства, при которых он умрет, – тоже. Только не утонуть… Когда рот наполняется водой… – Он кое-что сказал… Прошептал мне в ухо… – Что? – Что-то про право. – Право? – Право талона… талиона… что-то в этом роде. Рино подумал о том, что нужно позвонить другу-адвокату. Если эти слова имеют отношение к правосудию, тот может знать, что они означают. – Все, не буду больше вас мучить, но, если что-нибудь вспомните, пожалуйста, сразу же звоните. Хорошо?